Господин Чудо-Юдо
Шрифт:
– Как вы ослабляете этот сигнал? – жадно спросила я. – Как отключаете связь между болевым импульсом и мозгом?
– Учимся долго и прилежно через кое-какие практики. Самое первое – это глубокое дыхание. Вдыхаешь на одну единицу, выдыхаешь на две. Второе – холод. Лучше всего использовать настоящий. Найди на своем теле место, которое будет мёрзнуть и смакуй его. Тело общается с духом очень прямолинейно, а сознание не умеет чувствовать нарушение в двух местах одновременно. Если ты выберешь холод, болевому импульсу придется ослабнуть.
Я покачала головой.
–
– Всё дело в его щупальцах. Они покрыты тонкими волосками, которые обжигают тело медленным ядом. Если не подвергаться их воздействию слишком долго, то это не слишком опасно. Так, воспаление, волдыри, температура... Но боль сильная, острая. Появляется, к счастью, не сразу, а постепенно. Как будто держишь руку высоко над огнем, а потом начинаешь опускать ее все ниже и ниже, пока пламя не начнет пожирать тебя заживо.
– Какой ужас! – представив это, я поежилась. – Похоже на ожоги от земных книдариев со стрекательными клетками. Может, ваш Художор – это гигантская медуза?
– Я не знаю, кто такие медузы. Лучше послушай о третьем методе. Это – древняя Песнь Гармонии, которую мы поем непрерывно, и образ горячего красного шара, в котором живёт боль. Под эту песнь мы делаем шар синим и холодным... Жаль, что ты не знаешь слова. Они звучат на языке плывчи, который ты не поймёшь.
Говорить о том, что Муирне однажды пела мне свою гипнопеснь на эсперанто, я не стала. Слова начали забываться, но недавние мысленные песнопения Грая снова их оживили, да ещё и добавили те строчки, которые я в первый раз проспала.
После достаточно подробного описания грядущих страданий продолжать беседу резко расхотелось. Я отлично понимала, что все эти советы – не для меня. Во всяком случае, без длительной подготовки они бесполезны, такая вот трагедия голой теории.
Единственное, что внушало хоть какую-то надежду – это тот факт, что мои ментальные способности довольно обширны и сильны. И, неожиданно активировавшись на этой планете, они всегда выручали меня в миг опасности. Хорошо бы и теперь не подвели.
Взгляд упал на бутыль пресной воды у моих ног, и я немедленно присосалась к ней – жадно, словно пиявка. Успела опустошить ровно на треть и чуть не подавилась, услышав осознанное мысленное обращение ко мне от Холума:
«Не ведаю, что у тебя за способности, госпожа Чудо-Юдо, но советую воспользоваться ими в первую очередь. Иначе у тебя нет шансов...»
Теперь я уверилась окончательно, что плывчи Холум – довольно близкий друг Грая, раз тот поделился с ним фактически конфеденциальной информацией. Мой бунтарь не мог не понимать, что я буду против рассекречивания собственных особенностей третьим лицам.
Поскольку ответить вслух при Нуидхе я не могла, пришлось ограничиться еле заметным кивком.
Шторм не утихал. Соленые брызги от бьющихся внизу волн уже казались одним непрерывным дождем, который лился из неправильно расположившейся тучи. Давно я себя так плохо не чувствовала – если говорить о чувствах уныния, дискомфорта и назойливой тревоги. И мысли в голове бродили все сплошь пессимистичные под флагманом самой гнетущей из них: а доживу ли я до завтрашнего утра?
– Приближаются, – флегматично сказал Холум и кинул на меня взгляд, преисполненный жалости.
Я затравленно уставилась на неровно-пьяный от бури горизонт. Ничего разглядеть не могла, однако в том месте, куда смотрели плывчи, океан бурлил в разы сильнее, чем при обыкновенной непогоде. Словно вода находилась в стадии кипения, и от нее пышной шапкой расходилась густая белая пена.
Воздух неожиданно уплотнился, виски сдавило. Я непонимающе прикоснулась к ним, задышала чаще... и поняла, что проблема не в воздухе. Это было давление ментального уровня. Возникло тяжёлое ощущение, будто кто-то огромный и ленивый приоткрыл один глаз, чтобы осмотреться и понять, что заставило его очнуться. И по какой-то причине его взгляд упал на меня.
«А... это ты... – прошелестел знакомый мысленный шепот. – Подвижное... беспокойное... шумное... дитя не моего круга... вот к кому гонят моего чистильщика...»
Я резко выпрямилась, привлекая к себе внимание плывчи.
– Э-э... пойду за кустики... то есть за камушки схожу, – брякнула первое, что пришло в голову. – По нужде.
Нуидхе и Холум отнеслись к моей отлучке с пониманием, и до меня с опозданием дошло: теперь эти двое будут считать, что госпожа Чудо-Юдо описалась, даже не успев воочию увидеть Художора. Тяжело вздохнув, я уселась на мокрый камень и протранслировала неизвестному знакомцу приветливую мысль:
«Рада слышать тебя! Кто такой этот чистильщик..?»
«Пожиратель негативной энергии... обычно инстинктивно кормится на тех местах, где она нарушает мой баланс... но иногда дети моего круга заставляют его менять путь по мелочам... я слежу... это интересно...»
«Интересно? – искренне возмутилась я. – То есть...если сейчас этот чистильщик Художор начнет «чистить» от меня океан, то ты просто сядешь в зрительских рядах и начнёшь закидываться попкорном? А как насчёт того, чтобы отправить его восвояси? Пусть продолжает свой путь туда, куда шел, а меня оставит в покое!»
«Беспокойное дитя... – почти весело отозвался голос. – Никогда прежде я не вмешивался в программы чужих жизней... но из-за тебя это происходит теперь на каждом шагу... ты и мать твоего круга развеяли мой сон в считанные мгновения...»
«Мать моего.. чего? Какая мать?»
«Она назвалась Саолл...»
«Саолл?.. Саолл... да это же планета Диниту! – осенило меня. – Так ты с ней общаешься?»