Господин из завтра. Тетралогия.
Шрифт:
— Значит, Вилли, ты уверен, что наш друг Ники искренне влюблен в девочку? — Голос одного из стариков, первого императора совсем недавно объединенной Германии, слегка дрожал, но именно что слегка. Ничего здесь не было от трусости или сомнений — просто за последний год император здорово сдал. И то сказать — приближался конец девятого десятка прожитых лет.
— Абсолютно, мой кайзер. — Бравировать родством внук не стал. Это он в семейных отношениях — внук. А сейчас — как и обычно, доверенное лицо двух самых выдающихся в истории страны людей. Лицо, будем честны, ПОДЧИНЕННОЕ. Испытуемый, так сказать. — Ники и Моретта… да в конце концов,
— Нет, Вилли. Я этого знать не хочу, — устало прервал император. — Со всем этим будешь иметь дело уже ты, нам это просто не интересно. Тут другое. Дело в том, что Ники НИКОГДА не видел девочку до этой вашей истории в духе Дюма. Это установлено достоверно.
— Невероятно, — осунулся наследник. Сразу вспомнилась дурацкая импровизация — клятва на мече, сестра, которую с трудом удалось уговорить дать, скажем так, неофициальную аудиенцию кузену… да в конце концов, доклады из Парижа, недвусмысленно свидетельствовавшие о знакомстве милой Виктории с иными областями человеческой деятельности. Тут особо и следить не надо, да и не утаить ничего — уж больно характерные вздохи доносятся по ночам из одной комнаты покоев русского наследника, находящегося в кругосветном путешествии. — Неужели все это — гнусная ложь?
— Не спеши с выводами, Вилли, — подал голос второй собеседник. Первый канцлер единой Германии был в некоторых отношениях фигурой легендарной и уж всяко куда более весомой, чем тот, кто в перспективе когда-нибудь должен наследовать отцу. — Я вот, каюсь, по-стариковски приглядывал за Ники и Мореттой. Определенно, наш друг и впрямь в восторге от девушки. И ничего, признаться, удивительного — мне бы сбросить лет сорок, и уж прости, Вилли, но красотки двора на тебя и не глянули бы даже. А уж нашей девочке я бы особое внимание уделил, и не побоялся бы повторить подвиг того kazak’a. Кажется, он чуть не побил нашего болгарина? Так что… уж поверь старику, я бы не стеснялся.
В это верилось охотно. Даже сейчас грузный старикан выглядел человеком, вполне способным отправить в нокаут проклятого болгарского выскочку. Разумеется, хватит его на пару полноценных ударов — но если уж НАЧНЕТСЯ, Его Высочество Вильгельм не замедлит продолжить. А тренировки с этим казаком, милостиво одолженным Ники, дают результаты, так что…
— У меня складывается впечатление, что этот шустрый парень разом подстрелил двух куропаток, — вновь вступил в разговор Его Императорское Величество. — Он собрался жениться по расчету, а в ходе знакомства с Викторией попросту влюбился — дело молодое, дело хорошее. Девочка, Отто прав, и не такого сопляка может с ума свести. Сдается мне, на него надо было обратить внимание еще во время той дурацкой выходки с гессенской принцессой. Мальчик недвусмысленно дал понять, что хочет дружить. И это замечательно, Вилли. Ты, внучек, дружи с ним, дружи обязательно.
Тот, кому было суждено стать третьим и последним (впрочем — последним ли?) императором Второго Рейха, содрогнулся. Яснее и сказать нельзя. «Внучек», надо же. Это ведь не просто наставление, это — ЗАВЕЩАНИЕ.
— Мой фюрер, —
— Нет, Отто, я не хочу встречаться с этим юношей. Вражда, нейтралитет, союз, торговые отношения с империей Николая — это уже дело Вилли… впрочем, точно известно, что…
— Да, Ваше Величество. Совершенно достоверно. Интересующая вас персона не…
— Вот и славно, Отто, вот и славно.
Этого диалога наследник не то чтобы не понял — ему попросту не положено было понимать. Ну да, краем уха он слышал, что отец на этом свете не задержится, но радоваться скорой смерти будущего кайзера Фридриха и даже знать о таковой наследнику официально не полагалось. Благо разговор свернул в сугубо практические эмпиреи.
— А вот скажи мне, старый друг, чем кончился твой разговор с Ники? Ты носишься с этим договором перестраховки как дурень с писаной торбой… так, кажется, говорили твои знакомые на Певческом мосту?
— Весьма… интересно закончился, мой император. — Да, «железный канцлер» выглядел изрядно озадаченным. Но будущий Вильгельм II понимал: это — спектакль для одного зрителя. Для него. — Большую часть разговора юноша прилепился взглядом к милой Виктории и на намеки о союзе с Германией отвечал так, как будто ему предлагают немедленно с Мореттой уединиться. А вот в конце… он пообещал, представьте, надавить на медведя. Но в ответ попросил целевой кредит русским промышленникам — как довесок к соглашению.
— Мальчик знает такие сложные слова? — слегка оживился император. — Отто, а ты уверен, что это ты с ним говорил, а не он с тобой… если ты меня понимаешь.
— Не уверен, — немедленно отреагировал канцлер. Чувствуется, что он долго думал над ответом на подобный вопрос… и чувствуется, что весь этот диалог — одно из последних наставлений юному тезке императора. — Он, представь себе, довольно подробно расписал, чего хочет. Кредиты в машиностроение, угольную и нефтяную промышленность. В обмен на льготы и выгодные проценты — обязательное строительство заводов по производству оборудования в России. Освобождение от налогов тех средств, что пойдут на обучение работников. И…
— Отто, Отто, перестань, — приподнял ладонь кайзер. — Я и так понял. Мальчик очень симпатизирует… своей будущей жене — это решено, так что если болгарин будет сопротивляться… — Император не закончил, а наследник поспешно отвел взгляд. Такие вещи, знаете ли, не обсуждаются, они просто улавливаются всеми собеседниками. Надо думать, примерно так в неизвестном им (именно неизвестном — догадки не в счет) кругу обсуждалась судьба третьего лорда Солсбери. — Но и своей выгоды он упускать не намерен. Как ты думаешь, Вилли, мы сможем пойти Ники навстречу?
Очередной экзамен двух стариков — сразу видно, с канцлером этот вопрос обговорен, то-то он так расслабленно откинулся на спинку кресла.
— Думаю, сможем, Ваше Величество. Особенно если вы доверите мне разговор с Круппом и…
— Это уже ТВОЕ дело, Вилли. И только твое. Мы с Отто — всего лишь задержавшиеся на этом свете статисты, поверь, мой мальчик. Подумай, сынок, с кем нужно поговорить, на кого нужно надавить, кому и что пообещать. А когда подумаешь — делай. Отто мне все уши прожужжал, что с Россией ни в коем случае нельзя воевать.