Господин канонир
Шрифт:
Спустя минуту, когда Габерон изнывал от холода, точащего пальцы подобно жадной рыбьей пасти, голем уже бормотал заискивающим тоном, едва слышимым за грохотом его тяжелых ног:
— Да ляжет на вас тень Розы, сэр… Никуда я не отлучался, сами извольте видеть, и портера тоже не пил. Спросите Байдла из второго цеха, вот он туточки… А если и отходил, то за масленкой — сами глядите, с этой передачей без унции масла никакого дела не сладить… Нет, сэр, даже и дремать не думал. Да и как в таком аду, извиняюсь, дремать возможно?.. Старик Тамплтон свое дело знает, да, сэр. Уж получше этого молодняка, что в четвертом цеху. Распустили хвосты что твои
Тренчем тем временем овладел припадок жуткого, неестественного веселья. Глядя на Габерона незнакомым пьяным взглядом, бортинженер хлопал себя руками по коленям и смеялся так, что делалось не по себе. От этого смеха у него запрокидывалась голова и лязгали зубы, и выглядело это так, будто инженера беспрестанно бьет сильными гальваническими разрядами. В конце концов, Габерону пришлось схватить его и прижать к полу, чтоб тот не сломал себе шею.
— Никогда! Слышите, никогда! — продолжал разглагольствовать голем на мидль-деке, — Я был знаком с этим сопляком еще в бытность вторым лейтенантом на гангутской «Рыбешке»! Он плут, подхалим, угодник и, в конце концов, отвратительный навигатор! Это, конечно же, его прожект? Нет! И слушать не стану! Извольте!
«Слабеет, — обессилено подумал Габерон, кусая себя за палец, чтоб вернуть хоть на секунду ясность мыслей, — Сдает проклятая железяка. Интервалы стали меньше, и несет его все сильнее…»
Он уже не просто декламировал отрывки из несуществующих жизней, он стал полностью вживаться в роль, причем мог по ходу повествования менять их с необычайной легкостью, с которой обычные люди меняют перчатки.
Возомнив себя молодым повесой, голем лихорадочно метался по мидель-деку, взмахивая воображаемой шпагой и принося пылкие любовные клятвы. Для того, чтоб уже через минуту обратиться почтенным деловодом и выговаривать невидимым клеркам за оплошности, допущенные ими при сортировке марок. Еще через минуту он забывал и про марки. Теперь он был богатым фабрикантом, инспектирующим собственные владения. Он рачительно оглядывал фабричные станки и делал меткие замечания, о которых сразу забывал, как только станки превращались в отару овец, а он сам — в юного взбалмошенного пастуха.
Марево наделило бедный механизм целым сонмом несуществующих личностей, и все эти личности грохотали стальными ногами по палубе, все кричали, спорили, возмущались, балагурили, сердились, грустили, мечтали, ерничали, стыдились, надеялись, боялись, любили, сочувствовали, метались, отчаивались, насмешничали, укрывались, каялись и наушничали.
В другой ситуации это изрядно позабавило бы Габерона. Они с Тренчем были единственными зрителями в театре одного безумного актера, и актера по-своему непревзойденного.
— Эй, хозяин! Свиную рульку с луком мне! Клёцки в грибном соусе? Тоже давай! Еще бутылочку красного полусладкого, только приличного, не из тех, что ты обычно подаешь. Думаешь, я на вкус не отличу лозу, которая росла на пяти тысячах футов от той дряни, что выращивают дауни?.. И сливовый пирог прихвати, если свежий…
— Ты снова был у нее! У этой медсестры с Маренго! Нет, не говори, не желаю знать. Прочь. Прочь из дома, где тебя приютили, прочь от обесчещенного тобою очага! А вздумаешь вернуться — прокляну!..
— Ханни, не забудь на обратном пути зайти к тетушке Миллз, она очень переживает, что ты совсем про нее забыла. Занеси ей пару яблок и передай, мол, матушка спрашивает о ее
— Господа лицеисты, если вы потрудитесь внимательно слушать, мы сможем наконец приступить к теме нашего сегодняшнего занятия по естественным наукам. Мистер Футрой, вы, конечно, знаете, что такое Большой Взрыв? Разумеется, знаете, иначе не плевались бы бумагой в мистера Лафлина. Ну конечно, к чему вам слушать старого зануду, верно? Не смущайтесь, покажите нам всем свои научные познания. Ах, не желаете? Тогда, конечно, придется мне. И начнем мы с теории…
Некоторые роли голем проскакивал за минуту, пренебрежительно обрывая на полуслове, другие, напротив, упорно тянул, иногда разглагольствуя несколько минут к ряду.
— …так вот, теория Большого Взрыва Мак-Миллза заключается в том, что все сущее образовалось вследствие разрушения определенной сингулярности, которая являлась прото-материей. Первым образовалось мировое ядро, которое, вследствие силы тяжести, притянуло себе все самые тяжелые частицы, обладающие магическим излуче… Кто сказал Марево? Мистер Уипплтон? Блестящее замечание, достойное плотника или трубочиста, но не совсем отвечающее лицеисту третьего класса! «Марево» — обиходное, примитивное слово, совершенно не отражающее сути вещей, я попрошу вас в дальнейшем от него воздержаться. Ядро нашего мира представляет собой своего рода бурлящее магическое вещество, чья масса непередаваемо велика. Впрочем, как полагает профессор Мак-Миллз, во время Большого Взрыва от прото-материи обособились и легкие летучие магические фракции, которые, сталкиваясь между собой в зародившейся атмосфере, насыщенной также и мельчайшей земляной взвесью, образовали первую земную твердь…
Габерон заставлял себя слушать, сжимая пальцами виски. Бесконечный спектакль сумасшедшего голема был единственным способом отвлечься от пыток, которые Марево вновь и вновь изобретало для его сознания.
Ближе к двумя часам пополуночи Тренча обуял приступ жадности. Стащив все вещи, обнаруженные ими на нижней палубе, в угол, он уселся на образовавшуюся груду с видом человека, охраняющего несметное сокровище, и выглядел в этот момент так зловеще, что Габерон счел за лучшее не приближаться к нему. Каждый сражается с демонами Марева в одиночку.
У него самого в этот момент были свои проблемы. Очередная волна окунула его в бездну апатии, такой горькой, что Габерон едва не захлебнулся от жалости к себе. Он рыдал взахлеб полчаса подряд, не видя и не слыша ничего вокруг, рыдал как маленький ребенок, оказавшийся брошенным в чужом, опасном и темном мире, рыдал до тех пор, пока не охрип и не потерял голос. И лишь выбравшись из этой темной полыньи, поблагодарил Розу за то, что оставил Жульетту где-то на верхней палубе — в таком состоянии он мог бы натворить дел с пятифунтовой кулевриной…
[1] Пеламида — ядовитая морская змея.
[2] Гипермнезия — повышенная способность к запоминанию информации.
[3] Сплесень — соединение двух отрезков троса методом сплетения их волокон.
[4] Глубоководные удильщики — отряд глубоководных рыб, использующих для привлечения жертвы «удочку» со светящейся приманкой.
[5] Карпаччо — блюдо из тонко нарезанных ломтиков мяса или рыбы.
[6] Контр-брас — часть такелажа, служащая для разворота паруса.
[7] Мандаринки — порода красочных коралловых рыбок.