Господин Лянми Часть третья
Шрифт:
Тем более, что завтра Мурамаса обещал представить ему нечто замечательное. Это могло быть только одно… Гаки-о-Моро!
Глава Средней ветви, не оборачиваясь, жестко произнес:
– Ты слышал наш разговор. Им нельзя позволить встретиться.
Занавесь в углу чуть колыхнулась, затем тихо пискнул телефон.
Алмазное колесо провернулось.
Оно обрушилось давящей тяжестью на судьбы сотен людей. Чуть позже волны, поднятые его падением, захлестнут Кинто. А за ним - остальной мир. Распространяясь во времени и пространстве, они достигнут дальних уголков Вселенной.
Впрочем, был ли выбор?
Был. И каждый поступил
– -
Над миром сиял яркий диск луны, еще не обгрызенный Небесной мышью.
Под его светом бесконечной чешуйчатой броней, блистающей начищенным серебром, раскинулось море. Казалось, будто обнимает оно весь мир, и нет ничего кроме него, кроме этого живого, неостановимого в своем движении доспеха. Но вот впереди из моря поднялись темные громады гор, затем разгорелись огни города, и самолет пошел на снижение, закладывая широкий разворот направо.
Скатывающиеся с гор потоки холодного воздуха у кромки моря сталкивались с теплым воздухом, создавая воздушные ямы и завихрения. Изредка самолет довольно сильно потряхивало. В такие моменты пассажиры преувеличенно сильно раскрывали глаза и улыбались друг другу. Все возвращались из далекого путешествия на северный материк, и впереди уже мерцали огни родного Кинто.
Из ста сорока пассажиров роскошного "Цветка ветра" лишь четверо-пятеро были таревцами. Остальные - своеобычные путешественники из Кинто. Крупные торговцы и их помощники, директора торговых домов и производств, пара больших чиновников из городского хозяйства, десяток студентов. Тихо смеялись и перешептывались десятка два детей, отправленных богатыми родителями к двенадцатилетию в Ла-Тарев. Они негромко хихикали, пока сидящие рядом в креслах сопровождавшие их родственники и учителей сладко спали, устав за время путешествия от детей. В иных креслах спали и люди достойного упоминания возраста, решившие перед своим канджао, наконец, увидеть вторую половину мира. Иногда мелькали лица и людей других занятий, возможно контрабандистов, или охранников уважаемых людей.
Было в самолете и несколько семей с детьми. Родители решили совместить поездку по делам с показом детям другой стороны человеческого мира - города этих загадочных северян.
Одна из этих семей сидела с правой стороны самолета, ближе к хвосту, там, где располагались места для наиболее уважаемых пассажиров. Отец, мать и дочь, одетые в основном по современной моде, лишь мужчина накинул поверх современной рубашки традиционный кинну. Они довольно оживленно разговаривали в течение всего полета, вспоминая о чудесах и необычности Ла-Тарева.
И все это время за ними пристально наблюдал острый зрачок камеры, а микрофон ловил тонким слухом каждое слово. И тот и другой были подключены к бортовой информационной сети, но не пилоты слушали и смотрели на пассажиров. О, нет!
Далеко впереди, почти у самого выхода в кресле полулежал человек с малоприметным лицом. Это был невысокий сухой человек, одетый в строгую, но с рассчитанной долей роскоши, одежду преуспевающего торговца. Именно он внимательно слушал разговор этой семьи. Камера передавала изображение на крохотный экран у его правого глаза. Веко ужасно чесалось, но человек не позволял себе надолго убирать камеру. Он вздохнул и пошевелился в кресле. Некий предмет в его левом кармане зацепился за подлокотник кресла и щелкнул.
Человек застыл. Холодный пот щедро окропил
Шпион и убийца устроился в кресле удобнее, отодвинулся к правой стороне и вновь принялся наблюдать за семьей.
Двенадцатилетняя девочка, быстроглазая и темноволосая, отодвинулась от иллюминатора. Она потянула к себе широкий рукав матери, - там, за окном, так красиво! Мать улыбнулась ей и мягко погладила ее по волосам. Ее разговор с мужем прекратился, но тот не обиделся. Сегодня можно. Пусть девочка побудет последние дни в полной свободе, ведь завтра ей к строгим учителям. Он прервался на полуслове и тоже улыбнулся девочке.
Это был Великий Генту господин Хонами Титамери.
– Жаль, что Вэнзей с нами не поехал, - слегка сморщила нос Орики.
– Он так многого не увидел.
– Ничего, ты же купила ему такую кучу подарков, - улыбнулась госпожа Асэтодзин.
– Еще немного и самолет бы просто не взлетел!
– Я разрешу вам обоим слетать в Ла-Тарев чуть позже, - тихо проговорил господин Титамери, слегка склонясь к дочери.
– Только пусть это будет сюрпризом.
– Хорошо!
– обрадовано округлила глаза девочка.
– А когда этот сюрприз перестанет быть тайной?
Глава Гетанса задумался, затем сказал:
– Я полагаю - через три-четыре месяца. К тому времени наши срочные дела в Кинто закончатся, и вы сможете слетать в Ла-Тарев.
Девочка явно обрадовалась.
– Мне говорили, что на южном побережье северяне устроили удивительный водный парк! Можно мы слетаем и туда?
– Обязательно, - кивнул ее отец.
– И не только туда.
Он поцеловал руку жене.
– А мы, с госпожой Асэтодзин, в это время отправимся отдыхать на север Имаросса. Там всегда холодно, и в горах устроены просто поразительно интересные снежные курорты. Потом встретимся в Ла-Тареве и расскажем друг другу, как отдохнули.
Орики вдруг погрустнела.
– А кого вы с нами пошлете? Наверное, моего Учителя, господина Мун Ена? Он такой противный зануда.
– Орики!
– строго сказала госпожа Асэтодзин.
– Твой учитель - уважаемый человек, нельзя так о нем говорить.
Девочка скорчила гримасу.
– Все равно он противный и…
Подслушивающий их человек выключил шпионский аппарат и отодвинул от глаза маленький экран. Этот крохотный экран за последний десяток часов надоел ему до самых последних демонов. Он довольно удачно расположил следящий глаз и микрофон в спинках кресел, прямо перед креслами семьи Великого Генту и теперь беспрерывно слушал их разговоры. За время полета он собирался выведать планы главы Гетанса и его жены.
Не могли же они целые сутки говорить только о домашних делах?
Но так оно и произошло!
Ханза проклял этих хитроумных Танцоров - неужели они не могли выдать хоть одну маленькую тайну? Хоть крохотную, он не просит многого! Тогда бы ему перепала известная награда от господина Гомпати. Но нет. Танцоры говорили только о всяких пустяках, как если бы подозревали за собой слежку. На небольшую награду могли потянуть лишь слова Великого Генту о том, что он через три месяца покинет Кинто. И то, только если суметь подать их как что-то важное, намекнув на то, что сам Титамери считает это тайной.