Господин мертвец. Том 1
Шрифт:
«Морриган-Морри» величественно возвышался у стены, торжественный и в то же время беспомощный, как фамильные стенные часы, доставшиеся от предков, богато украшенные и немного капризные. Он представлял собой гладкую колонну золоченого металла, достигающую в высоту не более полутора метров и прикрепленную прочными скобами к внутренней обшивке танка. Края ее были закруглены, как у газового баллона, а поверхность украшена искусным тонким орнаментом из ломаных линий. Ни рук, ни ног, ни иных конечностей «Морриган» не имел. Они не требовались ему для выполнения своих функций.
При взгляде на это устройство Дирк всегда думал о том, до чего же должно быть тесно «Морригану» внутри подобной стальной колбы, пусть и искусно украшенной, подобно саркофагу древнего фараона. Орнамент нарушался лишь в нескольких местах. На лицевой панели «Морригана» располагалась узкая стеклянная щель и небольшое отверстие, забранное крупной решеткой. Ни кнопок, ни верньеров, ни рычагов. Трудно было поверить, что это самое тонкое и сложное устройство на борту танка.
Дирк знал, что на обратной стороне «Морригана» находится маленькая жестяная нашлепка вроде тех, что крепятся на фабриках к газовым плитам. Жестяная табличка гласила: «Айхгорн, Астер и Ко, арифмометры и точные машины. Виттенберг, Грюн-штрассе 17. Портативное ЛМ-устройство второго поколения. Только для специалистов. Поставляется в полной комплектации».
Никто точно не знал, что обозначает это самое «ЛМ-устройство». Дирк предполагал, что это расшифровывается как «логически-меметическое», но с ним были не все согласны. Унтер-офицер Ланг из третьего взвода считал, что это значит «линейно-математическое», а начальник интендантского отделения фельдфебель Брюннер – «ленивый мерзавец». Поинтересоваться мнением тоттмейстера никто не рискнул, а сам «Морриган» хранил на этот счет полное молчание.
– Сообщение, – сказал тоттмейстер Бергер, продолжая разглядывать телеграфный бланк, голос у него был мягкий, но не очень мелодичный, поскрипывающий, как влажные шины по гравию на малом ходу, но при этом с безупречным выговором, – шифр «Вотан-три». В штаб роты «Смрадные Ангелы», майору Крэнке. «Настоящим сообщаю, что отряд в расположение прибыл. Непосредственный контакт с противником подтверждаю. Данные разведки временно отсутствуют. Разрабатываю план штурма по стандартной тактической схеме. Помощь не требуется. Постскриптум. И держите пушки сухими, господа, мне кажется, что мы здесь надолго». Все. Зашифровать, подготовить к отправке. Доложить по готовности.
– Принято, мейстер, – с готовностью отозвался «Морриган» из своего угла. – Будет выполнено приблизительно через шестнадцать минут.
Голос «Морри» был глубокий, резонирующий, но неестественные паузы между словами и странная мелодика, не характерная для человеческой речи, производили на неподготовленного слушателя неоднозначное впечатление. Так мог бы говорить глухой человек, каким-то образом обучившийся пользоваться языком. Или сумасшедший, для которого слова давно потеряли свое значение, став бессмысленным набором звуков. Но «Морри» не был глух и уж точно не был сумасшедшим.
– Что у вас? – нетерпеливо спросил тоттмейстер Бергер, откладывая бланк в стопку со сложенными картами. – По порядку. И лучше побыстрее, чертова уйма работы.
Тоттмейстер был облачен в свою обычную форму, офицерского кроя мундир глубокого серого цвета с двумя рядами блестящих пуговиц и стоячим красным воротником. Положенный ему хауптманский пехотный мундир он надевал лишь изредка, предпочитая, по его выражению, «не звенеть эполетами как пугало». Однако же китель был застегнут на все пуговицы, несмотря на царящую внутри танка липкую жару. Единственным послаблением комфорту была снятая фуражка да отставленная в угол сабля с витым шнуром.
Дирк когда-то читал, что лет сто назад тоттмейстеры носили на боку тяжелый изогнутый кацбальгер [15] . С подобным оружием тоттмейстера Бергера было бы сложно представить. Даже «маузер» на его полке выглядел не столько оружием, сколько скучным, оставленным без дела предметом обихода, который лишь путается под руками и собирает пыль. Парадные «зубочистки» он и вовсе пристегивал к поясу только во время выполнения каких-либо торжественных действий, каковых обычно всячески избегал. Если бы не Брюннер, сабля давно заржавела бы в тесных ножнах.
15
Кацбальгер (нем. Katzbalger – кошкодёр) – короткий меч для ближнего боя.
От пехотной формы облачение тоттмейстера отличалось лишь цветом да необычными погонами: две тусклые хауптманские звезды на черной подкладке, но между ними вместо кайзерского вензеля – изображенный витой нитью черный же череп. Если бы тоттмейстеру по какой-то причине вздумалось переменить форму, он бы стал неотличим от тысяч других пехотных офицеров во Фландрии.
«Нет, не стал бы, – подумал Дирк, отвечая кивком на приглашающий жест Йонера и делая шаг вперед. – Только не он. Эти глаза выдали бы его где угодно. Не человеческие, особенные, тоттмейстерские».
Думать о таких вещах, глядя на своего мейстера, было верхом безрассудства. Тот способен был прочесть его мысли с легкостью, с которой опытный телеграфист принимает морзянку. Поэтому Дирк постарался переменить их ход, обратившись к чему-то недавнему. Привычный мысленный прием дался ему без труда. Но он слишком хорошо знал тоттмейстера Бергера, чтобы полагать, будто подобный трюк может защитить его мысли от всепроникающего сознания хозяина «Веселых Висельников».
– Хотите похвастаться, унтер? – спросил тоттмейстер Бергер с усмешкой. – Открыли счет, значит?
– Так точно, мейстер. Первого француза записали.
– Кто?
– Юнгер из второго отделения. Снайпер.
– Хороший стрелок, – кивнул Бергер. – Верный глаз. А теперь к сути.
– Оберст…
– Насчет оберста. Я слышал, вы уже гостили у него и даже выполняли функции моего представителя, унтер-офицер Корф?
– Так точно, мейстер. Мой взвод прибыл первым. И мне пришлось нанести визит в штаб двести четырнадцатого полка на правах полномочного представителя роты.
– Не собираюсь корить за это. Расскажите ваши впечатления от встречи.
«Ты же видишь мои мысли яснее, чем собственную фуражку, – подумал Дирк. Точнее, подумал кто-то вместо него, и эта мысль тоненькой струйкой серого порохового дыма проскочила под другими его мыслями, более тяжелыми и основательными. – Неужели тебе доставляет удовольствие это слушать?»
Как и прежде, стоя перед мейстером, безраздельным властителем его тела и души, Дирк ощущал себя…
Раньше он часто пытался вспомнить, было ли ему известно в прошлой жизни подобное чувство. Не восторга, не почитания, не униженности, не страха, не почтения, не брезгливости и не благоговения – а всех этих ощущений в равной мере, смешанных в бурлящий, невозможно крепкий коктейль. Насколько прост был тоттмейстер Бергер снаружи, настолько сложна была его внутренняя суть, в обществе которой ни одно человеческое чувство восприятия не могло передать нужные ощущения.