Господин моих ночей
Шрифт:
Неужели этот кошмар еще раз повторится? А самое главное, их интересует только наличие дара или они смогут узнать и мое настоящее имя?
Ох, ну почему же Айтон молчит?
— Нет!
Короткое слово, не оставляющее места сомнениям и колебаниям, разорвало тишину, и опять повисла пауза. Видимо Тэйн не ожидал такого резкого однозначного ответа.
— Айт, не торопись, — второй высший, наконец, опомнился. Заговорил горячо, напористо. — Если ты подумаешь над тем, что я сказал, все взвесишь, то согласишься и...
— Не соглашусь, — голос
— Но...
— Она не имеет никакого отношения к «чистым».
— Ты не можешь быть в этом полностью уверен.
— Могу. Ты забыл, что она моя альтэ? Я слышу Лис. Ее эмоции чисты и прозрачны. В них нет фальши, грязи, второго дна. Никакой червоточины.
— Если ее заранее готовили и нашли способ запечатать магию, то могли закрыть и чувства. Допускаю, что она сама не догадывается…
— Я. Сказал. Нет.
Снова молчание. Мгновения падали тяжелыми каплями, растворяясь в вязкой тишине, и я, кажется, вовсе перестала дышать, когда услышала:
— Что ж... Прости, брат, но ты не оставляешь мне выбора.
Тейн говорил тяжело и устало, словно каждое слово давалось ему с трудом.
— Ваш договор стандартный, верно? И, наверняка, ограничен временем твоего пребывания в Кайнасе. Не отрицаешь? Значит, так и есть. Я доложу в крепость о том, что происходит и изложу свои подозрения. Уверен, совет прислушается к моим доводам, особенно теперь, учитывая твое ранение и последние события в Варрии. Тебя отзовут, Айтон. Ваше соглашение перестанет действовать, и я все равно получу возможность обследовать девчонку.
— Я продлю действие договора, заберу Элис с собой.
— Не успеешь, — уверенно парировал Ройстан. — Да и захочет ли девушка ехать в чужую страну, где она рано или поздно все равно останется одна?
Не захочу. Тут он прав. В Варрии у меня родные, имение, которое я считаю своим домом, будущее, пусть уединенное, но размеренное и относительно спокойное. А что ждет меня в Лагоре? Все то же одиночество после свадьбы высшего, но только полное — в чужой стране, среди чужих людей. Нет уж.
Если Тэйн так ставит вопрос, я лучше соглашусь. Сама соглашусь, не дожидаясь пока они с Айтоном окончательно поссорятся, и мой высший сотворит что-нибудь непоправимое.
Да и проверки я не боялась. Это только не в меру подозрительному Ройстану могла прийти в голову нелепая мысль о том, что у меня есть магия. Сама я в подобную глупость не верила. Я помню себя с раннего детства, и за всю мою жизнь никогда, ни у кого даже на мгновение не возникло и тени подозрения... Да разве отец общался бы со мной так спокойно, зная, что я отмечена печатью Сахтара? Согласился бы отдать проклятую дочь в жены сыну лучшего друга? Разумеется, нет.
Испытание я выдержу, в этом нет сомнений. И боль перетерплю, если так необходимо. Вот только имя, мое настоящее имя...
Грудь неожиданно сдавило, словно ее стянули железным обручем — у меня на глазах даже выступили слезы. А потом внутри стал закручиваться тугой свинцовый смерч. Темная ярость рвалась на свободу — не моя, чужая. Ярость Айтона. И была она настолько убийственна и беспощадна, что я невольно содрогнулась. В кабинете, где беседовали мужчины, что-то затрещало, заревело, зарычало, и я, отбросив сомнения, рванулась вперед.
Дернула на себя ручку двери и выпалила торопливо:
— Я согласна пройти проверку.
В комнате царил самый настоящий хаос. И когда высшие только успели перевернуть все вверх дном? Хотя, долго ли умеючи? Я уже давно успела понять, что сила, что бушевала в крови у высших, больше всего на свете любила разрушать.
Стулья валялись на полу, картина, чудом еще державшаяся на стене, болталась на одной петле и грозила вот-вот сорваться и упасть. Ковер оказался прожжен в нескольких местах. Огня в камине не было, но раскаленные угли шипели так, словно на них недавно выплеснули полное ведро воды.
Ох, нет, это не угли.
Между Айтоном и Тэйном спиной друг к другу сидели два чудища и шипели на напряженных, окутанных тьмою высших. Возмущенно так шипели, предостерегающе. Одного я узнала сразу. Клыки оскалены, когти выпущены, багровые глаза воинственно горят, в горле клокочет рваный, сдавленный хрип. Я даже залюбовалась Хвичем, так он был хорош. Впрочем, второй монстр выглядел не хуже.
Настоящий дракон, хоть и не больше горгула ростом, именно такой, каким их изображают на иллюстрациях к детским волшебным сказкам. Гибкое тело с длинным хвостом и перепончатыми крыльями, блестящая темно-зеленая чешуя, тонкие острые рога, на кончиках которых трепетали радужные блики, и узкая голова с большими умными глазами, только не рубиновыми, как у Хвича, а изумрудными.
— Лис? — Айтон быстро повернулся в мою сторону. — Что ты здесь делаешь?
Удивление, раздражение, еще не остывшая ярость… Сколько обжигающе ярких, противоречивых чувств.
— Подслушиваю, — вырвалось у меня откровенное. Видимо от неловкости. Впрочем, он же сам требовал никогда ему не врать.
Пока Айтон осмысливал неожиданно честное признание, благополучно преодолела разделяющее нас расстояние и остановилась в двух шагах, с удовлетворением отмечая, как при моем приближении медленно выцветает тьма. Растворяется, постепенно открывая лицо мужчины.
— Сначала я искала тебя, а потом... Вы разговаривали так громко. Я, конечно, могла заткнуть уши, но не стала этого делать. Извини...
За спиной громко рассмеялись, и Айтон тут же обхватил меня за талию, привлекая к себе.
— Доброе утро, госпожа Бэар, — Тэйн дождался, пока я посмотрю на него, и склонил голову в знак приветствия. — Позвольте заметить, вы очаровательны в своей непосредственности.
— Ройс, — мгновенно окаменел Айтон, и я теснее прижалась к его плечу, разглядывая Тэйна.