Господин Орлов или Тайна семи портретов
Шрифт:
– Погляди, здесь несколько записей, каждая из них по определённой дате. В каждую из них кое-что произошло. Прочти-ка про себя.
И Орлов, взяв в руки толстую тетрадь, прочёл следующее:
«11 числа сего месяца – похищена унция 3 пороху у г-на Сторожеватого.
12 числа сего месяца – похищена склянка морфию у г-на Думова.
13 числа у того же г-на Думова похищена унция
17 числа сего месяца найдена была лошадь на выезде из города – живая, но без всяческих признаков оного.
22 числа сего месяца – найден был грум ровно в том же состоянии, что и лошадь из предыдущей записи».
Закончив чтение, Орлов поднял взгляд на Боголюбова. Смеркалось. Елисей Мирославович чиркнул спичкой, сломив её, и, со второй попытки, зажёг крупную, толстую свечу, тёмные загадочные и замысловатые отблески тотчас же поползли по стенам, словно предвещая зловещую, запутанную историю. Пару мгновений помолчали. Наконец, Орлов, кашлянув, спросил.
– Полноте, на первый взгляд, ничего необычного. Кто-то похищает морфий, затем порошок опиума, по понятным причинам сначала испробовал его на лошади, затем – на живом человеке. Не похож на закоренелого преступника, скорее, на человека, в какой-то степени зависимого от данных веществ… Указывает на это то, что ничего другого не похищено.
– Верно, Вячеслав Андреевич, верно, однако, позвольте всё же с вашей поспешностью не согласиться… Ну, не серчайте, не злитесь! – мягко воскликнул Боголюбов, заметив, как выражение лица Орлова переменилось. – Я знаю Вас за вашу методичность и последовательность, но сейчас вы слишком торопитесь! Слишком! Это всё официальное значение, но вы послушайте, что произошло дальше…
Орлов откинулся на спинку кресла, и, весь обратившись во внимание, положил руки на подлокотники стула.
– История такова… – начал Боголюбов, соединив кончики пальцев, лежавших на столе рук. – Не всё мы можем вносить в отчёт, однако рассказать эти факты и свои личные подозрения в частной беседе мне никто не запрещает. – Немного поёрзав на стуле, он продолжил. – В городе уже давно стали происходить странные события, разное поговаривают, даже то, что рассудку не поддаётся и всяческому разумному объяснению, – Боголюбов вновь как-то неловко поёрзал на стуле и вскинул мимолётный, беглый взгляд на Орлова.
– Что же вас так всё-таки тревожит, Елисей Мирославович, – с тёплыми нотками в голосе спросил Орлов. – Я впервые вижу вас в таком смятении. Говорите же прямо, без обиняков, вы же знаете, что со мною можете быть полностью откровенны.
Следователь закивал, и, покачав головой, продолжил свой рассказ, прерванный сомнениями.
– Разное говорят, да всё ли то правда… Как человек с научным складом мышления, я, конечно же, не могу согласиться со всеми теми сплетнями, разносимыми, словно тысяча сорок на своих хвостах по всему городу.
Орлов усмехнулся, вспомнив троих кумушек, выглядывавших из-за угла в момент его приезда.
– Происходят страшные вещи… Давеча, вот, – Боголюбов невольно кашлянул, и, поёрзав на стуле, бросил
– Откуда же такая уверенность, что он нездешний? Переменить платье мог кто угодно.
Боголюбов нахмурился.
– Его видят крестьяне, работающие рано в поле, а также кузнец.
– Кузнец?
Лицо Боголюбова приняло странное, озабоченное выражение.
– Недалеко за городом находится старая кузница, она уже вот много веков передаётся по наследству. Со временем, конечно, она несколько обветшала, да и надобность в ней отпала, однако кузнец наотрез отказался переселяться в город, вот и ходим мы теперь туда по пролеску. Так вот, кузнец видел однажды, на рассвете через окно, как кто-то шёл через поле, одетый в чёрное.
– Вероятно, какой-то странник, – проговорил Орлов, перекидывая ногу на ногу и откидываясь на спинку стула.
– Э, нет, друг мой? тут дело гораздо серьёзней, не торопитесь, не торопитесь. Пётр, (а именно так зовут нашего кузнеца), конечно же, так и подумал. Он вышел, и, махнув рукой, крикнул, мол, если идёт в город, то идёт не туда, странник на миг остановился и обернулся… Могильный холод пробрал кузнеца и он, не помня себя, воротился в дом (супруга подтверждает его состояние), а он, между прочим, не из робкого десятка. Так вот, сам он потом, признаваясь, рассказывал, что даже не видел его лица, ибо тот был с ног до головы закутан в плащ, но что заставило его испытать сей безотчётный страх…
Некоторое время сидели молча. Наконец Орлов, усмехнувшись, прервал нависшее молчание:
– Всё это можно объяснить вполне разумными доводами. Каждый, думаю, даже не обладающий бурной фантазией человек, может вообразить себе невесть что, увидев фигуру человеческую в столь ранний час, причём в столь странном одеянии.
– Его видели и другие жители, и, вновь тот же безотчётный страх.
– Что ж, могу поздравить жителей города К. – хорошей фантазией они точно не обделены.
Следователь пытливо посмотрел на него.
– Есть ещё кое-что, да я уже больно боюсь, что Вы, голубчик, и вовсе поднимите меня на смех…
– Что Вы! Я и вовсе не думал шутить над вами и вашими словами, просто всё то, что Вы рассказываете, настолько, хм.. я бы сказал, необычно, что…
– Что вы считаете всё это выдумкой и глупостью?
– Возможно.
Орлову не хотелось обидеть старика, но тот, казалось, сам прочитал тайный ход его мыслей, что было, впрочем, нетрудно…
– Я понимаю, что Вы, будучи человеком из Петербурга, будучи человеком с научным складом мышления, конечно же, не верите всем этим глупостям… Но, когда живёшь среди люда, близкого к своим корням, к фольклору, невольно начинаешь и сам проникаться верой в нечто.. хм.. сверхъестественное. Я и сам не верил, да и до сих пор, признаюсь честно, продолжаю сомневаться, однако то последнее обстоятельство, со мною самим произошедшее, ставит меня в весьма и весьма затруднительное положение, ибо теперь я не знаю, что и думать…