Господня Истина Святых Апостолов

Звездов Олег-Александр Михайлович

— “Мария, смотрю на Тебя и вижу, что Ты сегод­ня в настроении”. — “Корнилий, по-другому не может и быть, ибо Я встречалась с Иисусом и говорила с Ним”. — “Это же хорошо”. — “Конечно, Я убеди­лась в том, что Он рядом с нами. Павел, собирайтесь с Варнавой, и мы отправимся в путь по стопам Брата вашего”. — “Мама, мы уже готовы и можем следовать, тем более, Петр с Учениками уже здесь”. — “Корни­лий!” — “Да-да, Мария?” — “Идем”.

Они шли по улицам Иерусалима. Только впереди шел не Иисус, а Матерь Божья. Они даже не заметили, как подошли к лобному месту. “Петр, давайте немного постоим здесь”. Пред Ее глазами вмиг промелькнула вся жизнь Иисуса. Она отчетливо услышала: “Мама Мария, начиная с этого места, уверенно иди вперед, ведя за собой братьев наших”. — “Хорошо, Иисус, и вот, начиная с этого места, Я буду идти навстречу своему бессмертию и во славу Твою”. Она обратилась к Уче­никам: “Все, дети Мои, вы знаете,

где Меня можно най­ти. Я не прощаюсь с вами и жду вас каждый день, дабы восславить Господа нашего. До встречи, дорогие вы Мои, и спасибо вам за все”. Ученики стояли молча и смотре­ли вслед Божьей Матери, уходящей с двумя Ее сыновь­ями в простор Божьей искренности и любви. Мать Божья шла по Земле, на которой Ее Сын оставил пло­ды свои духовные.

— “Даврий, грустно у меня почему-то на душе”.

— “Корнилий, мне тоже нелегко”. — “Слушай, а Ар­тема нашелся?” — “Да вот он спит, я даже не знаю, где он два дня пропадал. Он только молчит и краснеет”.

— “Ну тогда с ним все понятно. Ты-то что решил?”

— “Понимаешь, Корнилий, я посетил Понтия и Иро­да, был в синедрионе, провел там, на мой взгляд, поучи­тельную беседу. В общем, все, кто виновен, очень ско­ро будут в Риме держать свой отчет пред властями и сенатом. Я считаю, что дело в отношении убийства Иисуса я довел до конца и исполнил свой чисто чело­веческий долг. И мне поутру тоже следует отправиться в Рим. Так что, дорогой ты мой сотник, пришел и наш час. Трудно мне будет без тебя, но жизнь требует своего”. — “Даврий, я же отправлюсь в Капернаум, но не

знаю пока, чем там займусь. Судя по всему, буду про­поведовать христианскую Веру везде и каждому. И сейчас, я сейчас не шучу, обязательно посещу Кипр”.

— “Мир вам, Корнилий”. — “Петр, уходите, не стойте как стражи. О, вы все пришли?” — “Да, ибо знаем, что Даврий уезжает и хочется…” — “Петр, дальше ничего не говори, я уже знаю, чего вам хочется, но не будем делать из этого праздника. Просто посидим, по­беседуем и обсудим, как всем жить дальше”. — “Кор­нилий, у меня есть предложение: а что, если мы поедем к водам Иордана?” — “Мы все согласны”.

Прохладная вода Иордана шумела. Корнилий, Даврий и все Ученики Иисуса нашли для себя удоб­ное место и разместились в тени. Вопрос стоял лишь один: как быть и жить дальше, и кто будет первым после Иисуса среди нас. Очень долго шли споры, но к единому мнению так никто и не пришел.

Слово взял Корнилий: “Дорогие мои братья, снача­ла давайте проводим Даврия и чуть погодя отправимся в Назарет к Матери Марии. На мой взгляд, Она расста­вит все на свои места”. С Корнилием все согласились. “А пока давайте сюда мелехи с вином…”

— “Клавдия, ну что ты все время молчишь? Ведь я тоже хочу узнать, что же происходило на Елеонской горе”. — “Понтий, рассказать тебе, то ты не поверишь, ибо на то нужно только смотреть и все прочувствовать своей душой”. — “Ты же прочувствовала, вот и рас­скажи мне. А то Даврий уже сделал мне предложе­ние посетить Рим. И я должен быть в курсе всех событий”. — “Понтий, дорогой, о событиях нужно было думать раньше, но не сейчас. А вообще, грубость чело­веческая может рушить все то, что попадается под ее давление. Она никого не помилует. Ибо сами своими глазами видели, как она уничтожила Бога, разорвала Его на части. И вот в этом давлении находились и мы с тобой, и все те, кто звериным голосом орал: “Распять Его”. Понтий опустил голову: “Ты снова начинаешь на меня давить?” — “Понтий, это мелочь по сравнению с тем, что мы натворили”. — “Клавдия, скажи мне, а ты видела “луну”? — “Не только видела, но и входила вовнутрь ее”. — “И как там?” — “Ума, ума моего, Понтий, не хватит для того, чтобы объяснить тебе все, ибо оно все Божье”. — “Хорошо, я все понял. Давай лучше будем.., а вообще-то нет, я лучше отдам пред­почтение мелеху с вином”. Клавдия посмотрела на него, заплакала и удалилась отдыхать.

“Этим уже не переиначишь, — подумал Понтий, — и как бы ты не рыдала, Иисуса, можно сказать, уже нет. И ты, лично ты, Клавдия, Его никогда не вернешь. Хотела бы ты этого или нет”.

До глубокой ночи Клавдия не могла уснуть. Пон­тий же наслаждал свое чрево напитком, который был подарен ему солнцем. В том наслаждении он и уснул.

— “Ну, Корнилий, вот и настало время”. — Дав­рий, плохо мне будет без тебя”. — “Понимаешь, Кор­нилий, мы с тобой породнились, понимали друг друга даже по выражению глаз, и мне кажется, что все люди должны быть такими”. — Дай Бог, дай Бог, Даврий, чтобы все были таковыми. Но пока идет по-другому. Я вот сейчас думаю, не проклянет ли Всевышний всех людей, ведь люди подняли руку на святое. Мы были рядом и ничего не смогли сделать ради того, кто нас сотворил”. — “Корнилий, я это понимаю, но я могу быть лишь следователем на этой Земле. Что же каса­ется другого, то я здесь бессилен, хотя совесть

о чем-то говорит и даже тревожит. И порой, особенно после Вознесения Иисуса, во мне что-то изменилось, ибо, видя все происходящее у себя на глазах здесь, не только совесть, но и разума можно не удержать своего. Ведь сам видел своими глазами: был Он и вознесся. Видел все, мне даже не верится. —”Даврий, согласись, ведь было же такое. Конечно, я понимаю, пройдет много лет и люди с трудом будут верить в это. Так что возра­дуйся тому, что мы жили в эти времена — времена Божьих деяний”. — “Корнилий, я понимаю, что Бог оставил свой след на Земле, но и мы же должны в память Его оставить что-то после себя”. — “Лично я думаю, что все так и будет”. — “Что ж, тогда давай обнимемся на прощанье. Мне нужно спешить, ибо, Корнилий, ты знаешь, каков Кесарь да Нерон, вместе с ним взятый. Артема, в путь”. — “Слава Богу, нако­нец-то дождался и я своего дня”. — “Смотри на него, ну, второй Бог. Неужели до тебя не доходит, что ты был свидетелем Вознесения Господня?” — “Свиде­тель, свидетель… Я домой хочу”. — “Вот, Корнилий, видишь, что уже сейчас происходит, а ты говоришь, что в каком-то далеком времени… Хотя, ладно, время свое покажет и рассудит всех по деяниям их. Все, Корни­лий, я больше не могу, до встречи!” Даврий вскочил на лошадь, улыбнулся, посмотрел на Корнилия и ускакал со слезами на глазах. Корнилий же долго стоял, мол­чал и думал: “Боже, что мне делать, я сойду с ума от такой скуки”. “Корнилий, не сойдешь, ты скоро с ним встретишься”. Он посмотрел вокруг. “Да-да, конечно, я все понимаю”. Светило солнце, сушило своим мгно­вением слезы на щеках Корнилия.

РИМ. Поздней ночью Даврий с Артемой при­были в город. “Что делать, идти к Кесарю или… — подумал Даврий, но решил, — лучше я отдохну, а утро подскажет само, что делать”. Он зашел в дом. “Мне кажется, что я вечность не был здесь”. Грусть давала о себе знать. “Выпью я вина, пусть оно меня успокоит. Интересно знать, чем занимается сейчас Корнилий?” Даврий уснул. Во сне он видел лишь одно явление: пред ним стоял огромный осиновый крест, и ему каза­лось, что крест вот-вот упадет и раздавит его. Но жен­щина в белом одеянии пыталась удержать крест: Зар­ра, Зарра, ты? И Даврий проснулся. Светило солнце, день предвещал быть теплым, мягким. Хотя настрое­ние у Даврия было плохим, в таком состоянии он от­правился к Кесарю.

“В чем дело, почему ты так долго был там?” Это были первые слова, которые произнес Тиверий, увидя Даврия. Даврий не знал, с чего начать разговор, но отве­тил: “Я следователь и до конца должен был разобраться в страшном злодеянии”. — “Именно, именно скажи, ви­дел ли ты пророка?” — “Я видел Бога и говорил с Ним, видел Его Вознесение в Царствие Небесное, и многое, многое другое видел я своими глазами”.

В этот момент в палату влетел Нерон: “Где, где этот пророк?” “Даврий улыбнулся: “Он уже на Небесах”. — “Почему ты Его не доставил сюда?” — “Ува­жаемый Нерон, это я тебя мог бы доставить в любое место, но Бога не доставлять нужно, а за Ним нужно идти”. — “Что ты несешь, какой Бог?” — “Истин­ный”. — “И ты, умный человек, увидел в том голод­ранце Бога?” — “Именно в Нем я увидел то, что тебе никогда не удастся увидеть, ибо Бог — это сокровен­ное и, главное, что не ваше. Вы не достойны даже дотронуться до Него рукой”. — Да, я чувствую, — сказал Нерон, — не того человека отправил я для следствия. Но ты мне хоть скажи, был ли такой про­рок на Земле?” — “А почему был, Он везде с нами”.

— “Как, и со мной?” — “Наверное, нет, Нерон, с тобой находится дьявол”. — “Даврий, знаешь, сенат тебя мо­жет…” — “Да, я знаю, и я уйду по своей воле, но не по прихоти вашей. Но когда вы окажетесь там, — Дав­рий указал на небо, — то вы заговорите иначе, ибо там не Земля, а нечто другое”. — “Какое?” Тиверий пере­бил Даврия: “Кто виновен в смерти пророка?” — “Списки у меня есть”. — “Сюда их немедленно”. — “Они со мной”. — “Да-да, а я этим лицам доверял, всех ко мне и немедля. Нерон, ты можешь быть свобо­ден. Даврий, ты же останься”. — “Если можно спро­сить, зачем?” — “Мне нужно с тобой поговорить как человеку с человеком”.

“Ехидна, — подумал Нерон, — но я тебя все рав­но обойду стороной, и Даврия я уничтожу”.

Даврий думал же о Зарре и о Корнилии. Но самая из самых мыслей тревожила его больше: “Где Иисус, где Он, ведь Простор Небесный очень большой, а мы пред ним такие маленькие и затерянные в пус­тыне бездны”. — “Даврий, что с вами?” — “Тиверий, я слушаю тебя”. — “Можем ли мы поговорить с глазу на глаз? Это свечение, которое мы видели все, это…”

— “Да, это было то, о чем все думали и не только думали, но и знали”. — “Значит, Он был?” — “Да, я видел Его и то, что Он действительно вознесся в Не­беса”. Тиверий удивился: “Да-а, на небесной колесни­це? То был не сон?” — “Увы, Тиверий, я ничего не скрываю как человек и как подданное вам лицо”. — “Но почему тогда Пилат и Ирод скрыли все от меня?”