Господство Короля
Шрифт:
Итан заплатит за то, что поднял тему прошлого и заставил ее уйти.
— Слышал, что ты приобретаешь лошадь, — я подношу вилку ко рту и не спеша смакую еду.
Тот факт, что я бросил туда кость, достаточно, чтобы привлечь его внимание. Итан замедляет жевание и смотрит на меня.
Сохраняя бесстрастность, я продолжаю:
— Арабский жеребец. Впечатляет.
Агнус делает паузу, читая, как я предполагаю, отчеты на своем телефоне.
— Ты не должен знать об этом.
— Очевидно, знаю.
— Ты даже не любишь лошадей, — Итан положил руки на стол.
— Это не значит, что я не могу ее получить.
— Тогда я мог бы рассмотреть тот участок земли в Нортгемптоне, за которым ты присматриваешь, — Итан съедает еще одну ложку еды. — Мне даже не нравится недвижимость в Нортгемптоне, но это не значит, что я не могу ее получить.
— Возьми что-нибудь из моего, и я возьму десять взамен. Даже твоя дочь теперь носит фамилию Кинг.
Эльза опускает голову и продолжает есть молча, предпочитая оставаться в зоне неловкости. В этом разница между ней и Эйденом. Если бы мой сын был здесь, он бы уже час назад увел ее. У него нет ни капли терпения на то, что, по его мнению, его не касается.
— Как насчет Авроры? — Итан приподнял бровь.
Десятилетия, которые я потратил на совершенствование своего фасада, теперь пригодились. Я делаю вид, что меня это не трогает, хотя мне хочется воткнуть нож в оба его глаза, чтобы он больше не смотрел на нее. А еще мне хочется закрыть ему рот, чтобы он больше не произносил ее имя.
Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не повалить его на землю и не вбить в него хоть немного здравого смысла. Вместо этого я спрашиваю своим, казалось бы, отстраненным тоном:
— А что с ней?
— Она теперь часть игры?
— Папа... — Эльза смотрит на него умоляющими глазами. — Ты сказал, больше никаких игр.
— Я не могу отступить от вызова. Разве не так, Агнус?
Его собака на коленях кивает один раз, все еще сосредоточенно глядя на свой телефон. Он не притронулся к еде с тех пор, как мы сели за стол. Агнус из тех чудаков, которые редко едят и выживают за счет милостей Итана, или что-то в этом роде.
Я должен был знать, что, когда одиннадцать лет назад стало известно, что Итан умер, Агнус не остановится на этом.
Он практически воскресил его из мертвых.
— Нет никакой игры, — говорю я своим самым смертоносным тоном.
— Значит ли это, что Аврора вне игры?
— Да, — никаких колебаний, никаких раздумий, и хрен его знает, что это значит.
— Но знает ли она об этом?
Я встаю, хлопнув вилкой по столу. Эльза вздрагивает, но остается на месте, глядя на окружающих, чье внимание переключается на наш стол.
Я наклоняюсь так, что смотрю на Итана в упор. Он отвечает мне своим холодным взглядом.
Он
Они ничего не знают о том, как дьявольски работает его мозг. Они видят только тот фасад, который он хочет, чтобы они видели. Он мог провести девять лет в коме, но ничто не изменило то, как работает его мозг.
Как и я, он любит держать людей за голову. И так же, как и я, он без колебаний использует это против них.
Вот почему он первым делом обратился к Авроре. Тот факт, что она выглядит почти так же, как Алисия, дал ему рычаг давления. Ему даже не нужно было знать, как она связана с моей покойной женой. Его единственной целью было использовать ее против меня.
Он сделал все это, чтобы казаться ее самым надежным союзником. Агнус пригласил ее на свадьбу, инвестиции, благотворительность... и даже приглашение на ужин — которое она не приняла.
Все это методы, чтобы влезть в ее жизнь, а затем уничтожить меня, используя ее.
Однако я на шаг впереди.
Проблема в том, что знание его намерений не означает, что остановить его будет легко. Во-первых, Аврора непредсказуема как черт. Если ей что-то взбредет в голову, она это сделает, к черту мое мнение. Во-вторых, его игра может быть больше, чем это, и невозможность определить ее не дает мне покоя.
— Приблизишься к ней, и я посчитаю это объявлением войны, Итан.
Его губы кривятся в ухмылке, показывая его истинную сущность.
— Осторожнее со своим собственным батальоном, Джонатан.
— Держись. Блядь. Подальше, — я вычленяю каждое слово, делаю паузу, проясняя свою мысль, затем поворачиваюсь и ухожу.
Позади себя я слышу, как Эльза спрашивает его о перемирии, о котором мы с ее отцом договорились, когда она и Эйден начали официально встречаться год назад.
Мы сделали это, чтобы заключить важную сделку с семейным бизнесом герцога, но мы с Итаном оба знаем, что между нами никогда не будет перемирия. Нам будет по девяносто лет, и мы будем в инвалидных креслах, и мы все еще будем бороться за то, кто будет владеть миром.
Мы были такими еще в университете. Из-за нашей соревновательной натуры мы конфликтовали во всем. Затем, когда мы закончили университет и вступили в мир бизнеса, наше соперничество усилилось. Оно началось с простой шахматной партии о том, кому достанется яхта, затем распространилось на дочерние игорные компании и цифры чистой прибыли.
Мы соперничали друг с другом во всем, включая то, как завести семью. Поскольку нам надоели легкие киски, мы заключили пари, что женимся на психически неуравновешенных женщинах. Это не было необходимостью или даже принуждением. Это был выбор.