Госпожа Абу-Симбела
Шрифт:
Однако у Моисея появилось подозрение, что этот человек был ему знаком.
— Что ты хочешь от меня?
— Не так давно мы верили в одно и то же.
— Офир...
— Конечно, я, Моисей.
— Ты сильно изменился.
— Меня ищет стража Рамзеса.
— Значит у нее есть на это причины, не так ли? Если я не ошибаюсь, ты хеттский шпион.
— Я работал на них, это правда, но сейчас все уничтожено, и хетты больше не могут разрушить Египет.
— Таким образом, ты меня обманул, и ты меня искал, чтобы использовать против Рамзеса!
— Нет, Моисей. Мы с тобой верим в одного всемогущего Бога, и встречи мои с евреями меня убедили, что этим богом является Яхве и никто другой.
— Ты считаешь меня глупцом, пробуя убедить пустыми словами?
— Даже если ты отказываешься признать мою искренность, я буду служить твоему делу, потому что только ему и стоит служить. Знай только, что я не ищу личной выгоды, а только спасения своей души.
Моисей был встревожен.
— Ты отказался от веры в Атона?
— Я понял, что Атон — только прообраз настоящего бога. Я отказываюсь от своих заблуждений, потому что мне явилась истина.
— Что стало с молодой женщиной, которую ты хотел привести к власти?
— Она жестоко убита, и я до сих пор испытываю огромное горе; однако египетская стража меня обвиняет в ужасном преступлении, но я его не совершал. В этой трагедии я увидел знак судьбы. Ты сегодня единственный, кто может противостоять Рамзесу. Вот почему я поддержу тебя всеми силами.
— Чего ты хочешь, Офир?
— Помочь тебе приобщить людей к вере в Яхве, и ничего более.
— Ты знаешь, что Яхве требует исхода моего народа?
— Я признаю этот замысел грандиозным. Если он будет сопровождаться падением Рамзеса и проникновением в Египет истинной веры, я буду очень доволен.
— Но шпион остается шпионом, верно?
— У меня нет больше связей с хеттами, эта часть моей жизни забыта. Мое будущее и надежда — это ты, Моисей.
— Как ты рассчитываешь помочь мне?
— Будет нелегко бороться против Рамзеса; поэтому может пригодиться мой опыт тайной борьбы.
— Мой народ хочет уйти из Египта, а не восставать против Рамзеса.
— Какая разница, Моисей? Твои намерения покажутся Рамзесу мятежными, и он подавит любой протест со стороны твоего народа.
И по совести, еврей должен был признать, что ливийский маг прав.
— Я должен подумать, Офир.
— Ты хозяин, Моисей; позволь мне дать тебе совет: ничего не предпринимай во время отсутствия Рамзеса. С ним ты, возможно, сможешь вести переговоры; но Амени и Серраманна, не считая царицу-мать Туйю, не проявят никакого снисхождения к твоему народу. Чтобы удержать евреев в повиновении, они отдадут приказ расправиться с ним. Воспользуемся путешествием царской четы для развития нашего сотрудничества, убеждения колеблющихся и подготовки к неизбежному столкновению с властями.
Убежденность Офира произвела впечатление на Моисея. Хотя он и не решился объединиться с магом, но отрицать правильность его слов он не мог.
Фиванский начальник стражи признал, что его люди не жалели сил, чтобы найти Шенара и его возможных сообщников. Рамзес дал им точное описание человека, который пытался убить его, но усилия стражников оказались напрасными.
— Он покинул Фивы, — решила Нефертари.
— Как и я, ты уверена, что он жив.
— Я чувствую опасное присутствие, темную силу... Это Шенар, маг или один из их прислужников?
— Это он, — определил Рамзес, — он попытался навсегда оборвать связь, соединяющую меня с Сети, чтобы лишить защиты отца.
— Дурной глаз не принесет вреда; огонь помешал ему сделать это. Благодаря клею из древесной смолы, мы восстановили добрый глаз, скрытый в сокровищнице храма Сети в Пи-Рамзесе.
— Животные пустыни, из чьей шерсти сделали красный глаз, являются созданиями Сета... Шенар собирался творить зло, используя его опасную энергию.
— Он надеялся воспользоваться особенностями твоих связей с Сетом.
— Гармония создается каждый день... При малейшей ошибке, неожиданности, огонь Сета уничтожает того, кто полагал, что стал над ним властелином.
— Когда мы отправимся на юг?
— После того, как побываем в Долине Царей.
Царская чета направилась к самой южной долине фиванской горы, носившей имя «место восстановления» и «место лотосов». В Долине Цариц будет навечно погребена Туйя, мать Рамзеса, и Нефертари, Великая Супруга Фараона. Их могилы будут вырыты под защитой вершины во владениях богини молчания. В пустыне, высушенной солнцем, царила Хатор, улыбающаяся богиня неба, заставляющая сверкать звезды и биться сердца.
Хатор, изображение которой Нефертари обнаружила на стенах своей усыпальницы в образе чародейки, дающей энергию воскрешения вечно молодой Великой Супруге Фараона, носившей золотую прическу в форме грифа. Таким образом, она символизировала божественную мать. Художникам удалось воспроизвести красоту и «любовную нежность» в формах невероятного совершенства.
— Тебе нравится твое жилище, Нефертари?
— Столько великолепия... Я его недостойна.
— Никогда не было подобного вечного жилища, никогда не будет; ты, чья любовь — дыхание жизни, ты всегда будешь царить в сердцах людей и богов.
Осирис с зеленым лицом, облаченный в белую одежду Ра, яркий, увенчанный огромным солнцем; Хепри — всеобщая изменчивость, бог в облике скарабея; Маат, всеобщий Закон, красивая и тонкая молодая женщина, обладающая одним символом, — пером страуса, легким, как истина... Божественные силы собрались, чтобы воскресить Нефертари во времени и за пределами времени. Скоро на еще пустых колоннах писец Дома Жизни нанесет иероглифы из «Книги о выходе к свету» и из «Книги Врат», которые позволят царице странствовать по прекрасным дорогам потустороннего мира, избегая опасностей.