Госпожа Абу-Симбела
Шрифт:
Несмотря на ярость, которая поднималась в нем, Урхи-Тешшуб не возразил. Аша постарался закрепить свое преимущество.
— Нас волнует все, что происходит при хеттском дворе; мы знаем, что армия желает, чтобы переход к власти осуществился в спокойной обстановке и чтобы император сам указал на своего преемника. Вот почему я желаю помочь его выздоровлению, используя секреты нашей медицины.
Урхи-Тешшуб не мог исполнить эту просьбу. Если к Муваттали вернется речь, он бросит сына в тюрьму и доверит империю Хаттусили.
— Откуда такая осведомленность? — спросил он у Аша.
— Мне трудно...
— Отвечайте!
— К сожалению, я должен хранить молчание.
— Вы не в Египте, Аша, а в моей столице!
— Я здесь с официальным визитом, чего я должен опасаться?
— Я воин, а не дипломат. И мы находимся в состоянии войны.
— Это угроза?
— Спокойствие мне не присуще, Аша. Поспешите ответить.
— Вы прибегнете к пытке?
— Без колебаний.
Содрогаясь, Аша закутался в шерстяную накидку.
— Если я скажу, вы меня пощадите?
— Мы останемся добрыми друзьями.
Аша опустил глаза.
— Я должен признаться вам, что настоящая цель моего визита состоит в том, чтобы предложить перемирие Муваттали.
— Перемирие! На какое время?
— Как можно дольше...
Урхи-Тешшуб возликовал. Итак, армия Фараона была ослаблена! Как только эти проклятые знамения станут благоприятными, новый властелин хеттов бросится на штурм Дельты.
— Затем... — продолжил Аша.
— Затем?
— Мы знаем, что император, выбирая преемника, колеблется между вами и своим братом Хаттусили.
— Откуда вы знаете, Аша?
— Дадите ли вы нам передышку, если у вас будет власть?
«Почему бы, — подумал Урхи-Тешшуб, — не пойти на хитрость, столь любезную сердцу моего отца?»
— Я военный человек, но я не исключаю эту возможность при условии, что она не ослабит нашу державу.
Аша расслабился.
— Я говорил Рамзесу, что вы мудрый человек, и не ошибся. Если вы пожелаете, мы заключим мир.
— Конечно, мир... Но вы не дали мне ответа, которого я требовал: откуда все это вам известно?
— Военачальники, делающие вид, что поддерживают вас. В действительности они вас предают, поддерживая Хаттусили.
Открытие поразило Урхи-Тешшуба как раскат грома.
— С Хаттусили мы не добьемся ни мира, ни перемирия; его единственная цель — командовать союзной армией, как при Кадеше.
— Я хочу услышать имена, Аша.
— Станем ли мы союзниками против Хаттусили?
Урхи-Тешшуб почувствовал вдруг, как напряглись мускулы, словно при приближении битвы. Использовать египтянина, чтобы освободиться от соперника, какой странный поворот судьбы! И он не упустит такой случай.
— Помогите мне уничтожить предателей, Аша, и вы получите перемирие а, возможно, даже больше.
Аша заговорил.
Каждое из имен, которое он называл, было как пощечина. В списке состояли некоторые из самых горячих сторонников Урхи-Тешшуба, по крайней мере, на словах. И даже старшие военачальники, сражавшиеся рядом с ним, предали его.
Мертвенно-бледный Урхи-Тешшуб пошел тяжелым шагом к двери комнаты.
— Еще одна деталь, — остановил его Аша, — Вы можете попросить мою молодую подругу вернуться?
ГЛАВА 36
Обходя гранитные карьеры Асуана с Бакхеном, Рамзес вновь стал рудознатцем, выбирающим хорошие камни, которые в дальнейшем превратятся в обелиски и статуи. В восемнадцать лет сын Сети проявил это магическое умение — распознавать места, где располагались гранитные жилы превосходного качества; сегодня Рамзес с радостью убедился в том, что не утратил этой способности.
Рамзес пользовался рамкой для поиска воды, принадлежавшей Сети, в свое время она помогла ему обнаружить подземные источники. Мир людей являлся только местом для выхода из энергетического океана, где он будет вращаться, когда боги призовут его; под землей так же, как и на небе, происходят превращения, эхо которых утонченный ум способен уловить.
На вид карьеры казались неподвижными вселенными, закрытыми и враждебными, где жара была невыносимой большую часть года; но внутренность земли проявлялась здесь с чрезвычайной щедростью, заставляя появиться на поверхности гранит несравненного великолепия. По преимуществу именно он являлся материалом, не знающим износа, заставляющим жить вечно храмы Египта. Рамзес замер.
— Ты будешь рыть здесь, — приказал он Бакхену, — именно здесь можно найти монолит, из которого ты сделаешь колосса для храма. Ты говорил с ремесленниками?
— Они все пожелали отправиться в Нубию, и я вынужден был выбрать немногих. Ваше Величество... Это не в моих привычках, но у меня к вам есть просьба.
— Я слушаю тебя, Бакхен.
— Позвольте мне участвовать в этой экспедиции?
— У меня есть веская причина для отказа: назначение третьим жрецом Амона в храме Карнака обязывает тебя оставаться в Фивах.
— Я... я не желал этого назначения.
— Я знаю, Бакхен, но верховный жрец Небу и я сам посчитали, что можем возложить на твои плечи более тяжелую ношу. Ты поможешь верховному жрецу поддерживать процветание этих владений и наблюдать за строительством моего Храма Миллионов Лет. Благодаря тебе Небу с легким сердцем преодолеет все повседневные трудности.
Прижав руку к сердцу, Бакхен поклялся, что со всей ответственностью возьмется за новые обязанности.
Очень мощный, но не опасный для плотины, каналов и культур, разлив воды облегчал путешествие царской четы. Скалистый хаос первого водопада исчез под ревущими потоками и водоворотами, делавшим навигацию опасной. В первую очередь, нужно было остерегаться отмелей, неожиданно встречающихся в этих бурных водах, и волн, способных опрокинуть любое судно. Поэтому были приняты дополнительные предосторожности, чтобы подготовить путь, по которому царская флотилия прошла бы без риска угодить в катастрофу.