Госпожа чародейка
Шрифт:
Если честно, после поцелуя на пастбище, я думала, что наши сердечные отношения станут прохладнее. Что обидевшийся наставник снова будет относиться ко мне, как раньше – будто я раздражитель, который отвлекает его от более важных дел. Ничего подобного. На следующий день, после эпической битвы с цургами мастер отправился в Синерию, чтобы передать тамошним исследователям наших пленников, а в воскресенье утром заглянул ко мне на кухню и напомнил о вылазке в Камсию.
Мы тогда вдоволь нагулялись по узким средневековым улицам этого старинного города. Я даже сумела на пару часов окунуться в атмосферу суетливой студенческой жизни. Пока Дорн о чем-то беседовал с ректором Камсийской магической академии, я бродила по дорожкам
Наставник во время нашего маленького путешествия вел себя доброжелательно и скромно – за руки не хватал, целоваться не лез. Только вечером, когда пришла пора идти на вокзал, чтобы отправиться телепортом домой, предложил мне опереться на его локоть, чтобы удобнее было идти – мы так долго гуляли, что мои ноги стали настойчиво гудеть.
А в понедельник случилось невероятное событие. После весьма и весьма щадящего занятия по физкультуре и фехтованию, мастер неожиданно сказал:
– Лорелея, у меня сегодня много дел в лаборатории. Не могла бы ты мне помочь?
Я аж опешила от такого предложения. Эрик Дорн допустит меня в свою лабораторию?!
– ДА! Желаю! – воскликнула я, пока маг, не дайте боги, не передумал.
Мастер улыбнулся.
– Тогда переодевайся и приходи в холл. Я покажу, куда нужно идти.
О, да сегодня во истину исторический день – впервые за неполный год моей стажировки между нашими территориями будет нарушена священная граница.
Себя в порядок привела очень быстро, наскоро перекусила, взяла лабораторный халат, и с некоторым волнением отправилась в холл. Еще бы! Я уже говорила, что личная мастерская Эрика Дорна, по слухам, оборудована едва ли не лучше столичных исследовательских центров и пускает в нее волшебник только нескольких избранных человек. А уж какие изобретения и исследования были сделаны свет в этих стенах! И мне предстоит все это увидеть, и даже немного там поработать. Ох… Будет о чем в старости рассказать внукам.
Мастер, тоже переодевшийся, уже ждал меня у лестницы.
Я почему-то думала, что его лаборатория расположена в подвале, где-нибудь поблизости от стационарного портала. Но маг повел меня вглубь дома. Мы прошли мимо стерильных гостиной и столовой, в которых я побывала в первый свой вечер в этом особняке, свернули направо, потом еще раз направо и остановились перед тяжелой железной дверью.
Дорн снял с нее сеть защитных и охранных заклинаний, и она бесшумно открылась. Примерно так же функционировали двери и в лабораториях моего универа – преподаватели всегда зачаровывали их, чтобы никто посторонний не смог в них войти, и ни один результат неудачного эксперимента – выйти (выползти, вылететь, просочиться).
– Прошу, - волшебник сделал приглашающий жест рукой, и я переступила порог.
Честно говоря, лаборатория Дорна представлялась мне в виде широкой просторной комнаты, напичканной чуть ли не до потолка сложными дорогими приборами. Однако, оказалось, что комнат здесь несколько, площадь у них разная, и каждая имеет свою функцию – мастер специально провел для меня по ним небольшую быструю экскурсию. В одной следовало проводить исследования с жидкими реактивами, в другой – с твердыми веществами, в третьей – с заклинаниями, в четвертой располагалась изолированная специальным магическим щитом экспериментальная площадка и так далее. Оборудования в помещениях действительно было много, но размещалось оно очень удобно и рационально. А в последней лабораторной комнате оказался выход в сад, где наличествовали несколько клумб с целебными растениями и большая теплица. Наверное, работать здесь - одно удовольствие.
– Ну что, приступим к делам? – спросил у меня наставник.
– Приступим, - кивнула я.
Как выяснилось через пару минут, чародей приготовил для меня достаточно серьезную работу. Я-то боялась, что мне вручат держатель с грязными пробирками и велят их перемыть, или дадут швабру с тряпкой и поручат навести чистоту. Но нет. До самого обеда я смешивала реактивы, ставила вызревать компоненты сложных составных зелий и проверяла при помощи специального прибора качество уже готовых жидкостей, которые мастер впоследствии должен будет использовать для создания единого эликсира. Врать не буду – работать здесь поначалу было хоть и интересно, но непросто и страшно. Я ужасно боялась сделать что-то не так, запороть работу и быть с позором изгнанной на свою половину дома. Собственно, боялась напрасно, потому что Дорн внимательно следил за моими действиями, поправлял, если замечал ошибку, давал полезные советы. Ближе к обеду в лаборатории я освоилась, мои душевные судороги прекратились, и я начала получать от происходящего удовольствие.
– Что ж, на сегодня хватит, - сказал мне наставник, когда настенные часы показали 13.00. – Ты умница, Лорелея, очень мне помогла.
Я довольно заулыбалась.
– Быть может, ты поможешь мне и завтра? – осторожно спросил чародей. – Я сейчас работаю над крупным заказом, и мне катастрофически не хватает рук.
– Конечно, - обрадовалась я. – С большим удовольствием.
– Отлично. А теперь пошли обедать.
***
Следующие недели лета пролетели в трудах и заботах. С Дорном мы теперь много времени проводили вместе – помимо наших привычных занятий, я по нескольку часов в день работала в его лаборатории, а в выходные мастер приглашал меня куда-нибудь на прогулку.
Теперь каждый прожитый день выгодно отличался от предыдущего и был удивительно комфортным психологически. Моя стажировка превратилась в практику мечты – я занималась интересным увлекательным делом, получала, по сути, эксклюзивные знания и навыки. В лице наставника у меня появился хороший умный собеседник. Оказалось, что с ним можно обсуждать не только последние веяния в магической науке, но и легкие, отвлеченные темы. И пошутить можно, и посмеяться. Выяснилось, что все двадцать лет своего уединения чародей весьма активно следил за разными сферами жизни: с ним свободно можно было поговорить о фильмах, недавно вышедших в прокат, о современной литературе и даже событиях светской жизни.
– То, что я не принимаю активного участия в раутах и кулуарных встречах, не значит, что я не знаю, что творится при дворе или в домах вельмож, - сказал как-то Дорн. – У меня пока еще есть приятели, которые с большим удовольствием делятся со мной разными новостями.
Впрочем, на откровенно молодежные темы, вроде последних модных тенденций или нового альбома некоторых уважаемых мною рок-групп, разговаривать с наставником я стеснялась. Впрочем, все это можно было обсудить через информсети с подругами или Алексом.
Мой метеоролог, кстати, в Дорф так и не приехал. Его экспедиционная группа провела на северном море месяц, а потом, буквально через два дня после возвращения домой, отправилась на юг, в фарийскую пустыню.
Алекс жаловался, что они даже толком не успели распаковать вещи – только поменяли пуховики и прорезиненные валенки на футболки, льняные брюки и сандалии и улетели изучать самумы.
Общались мы с Алексом активно, списывались в сети как минимум раз в два-три дня. Он подробно, в свойственной ему шутливой манере рассказывал о жизни в палаточном городке, ветрах и облаках, а я рассказывала о вылазках в уютные красивые города, работе в лаборатории мастера и жизни деревенских пастухов.