Госпожа Марика в бегах

Зайцева Саша

Сам Ройс был восьмилетним мальчиком, когда впервые увидел, как работает маг. Он чистил зараженные трупной гнилью ручьи и грунтовые воды в соседнем поместье. Умерло шесть человек, прежде чем управляющий достучался до хозяина и послал за редким и дорогим специалистом в город. Мастер чаровал с неделю, а вокруг дома, в котором он ворожил, высох яблоневый сад. Перед глазами так и стоит: они, мальчишки, висят на шатком заборе, не смея подойти ближе, пытаются хоть издали заглянуть в окно и посмотреть на взаправдашнего волшебника, не торчат ли копыта из-под длиннополого плаща, не сидит ли на плече ящерица. Из дома изредка доносятся звуки мужского голоса, иногда в оконном проеме мелькает темный силуэт, любопытные так увлечены спором о копытах и рогах, что не замечают, как постепенно начинает жухнуть трава у террасы, как серое кольцо начинает увеличиваться в размерах, расползаясь по саду. Ребенок почувствовал странный запах, будто бы зашел в давно уж запертую комнату, где все пропахло пылью и покрылось паутиной. Взгляд его

упал на плод, висевший рядом на ветке, тот чернел на глазах, превращаясь в тлен. Завороженный, он хотел было дотронуться до яблока, но оно рассыпалось пеплом по ветру, будто и не было его вовсе. Ничто не берется из ниоткуда, отравленная вода была очищена, а на том месте по сей день пустырь.

Меньше магии... С одной стороны может оно и лучше? Жизнь становится более предсказуемой, простой и упорядоченной что ли. В нее все реже вмешиваются внешние силы, чье воздействие, иногда разрушительное и неуправляемое, может просчитать и ограничить не каждый волшебник. Но для Ройса это не значит, что станет меньше работы, она приобретет иные масштабы. Раньше можно было свалить все свои беды на черного колдуна, теперь же пойди, поищи сначала такого.... Хотя в деревнях еще очень держатся за старые традиции. Вот, например, сводка из Пиньи - беглая ведьма, насылающая мор, а скорее всего языкастая баба, которая допекла соседок и храмовника. И сиди тут разбирайся, господин капитан.

Ладно. Хоть тут будет все просто.

Перекладывая бумаги на столе, Ройс зацепился взглядом о позабытый листок с аккуратным почерком мадам Морель. Тарру... Маленькая, едва заметная точка на карте Анселета. Солнечный зайчик от лупы подсветил прорисованные тушью тоненькие линии дорог, рек и границы угодий... Хм, а вот и Пинья, соседние деревни. Ну, прямо криминальный центр провинции, на улицу без кадила не сунуться. Но сверив, скорее машинально, нежели для рассеивания подозрений, даты происшествий, Ройс удивленно приподнял брови. Даже так? Месяц один и тот же - весна богатая на урожай. Интуиция подсказывает отбросить скептицизм. Пробежавшись глазами по строкам таблицы, он поставил две новые отметки на карте - Лиду и Ареп, и тоже относительно близко. События на год позже. Может и правда орудует ведьма? Что за глупости?! Откуда ей там взяться? Поблизости ни курганов войны, ни древних могильников, места тихие, глухие. Максимум, что там может твориться - нестабильный одаренный, каким-то чудом избежавший внимания местного храмовника, подвинулся умом и куролесит. Но чтобы в течение нескольких лет? Обычно после первого же подозрительного случая деревенские, даже без помощи айна, могут определить виновника. Подросток, а дар начинает провялятся именно в пубертате, с ужасом в глазах, в шоке от собственных действий, дезориентированный , эмоционально выжженный. Не заметить крайне сложно.

Откинувшись в кресле, капитан крепко задумался. Картина еще не складывается в голове, ощущение, что увидел лишь кусочки мозаики, а смотреть надо много шире. Такие совпадения не бывают случайными, не в его области. Похоже, в ближайшее время его ждет еще не ода бессонная ночь, надо пойти проветриться, а заодно навести справки.

* * *

Поднявшись в свою комнату, решила для начала растопить камин: ветер в этой стороне города пронизывал до костей, поднимая юбки и вырывая из рук ношу - я продрогла неимоверно. Для весенних гроз еще рано, но унылая мешанина дождя со снегом зарядит на всю ночь. Только порадовалась наступившей весне и вот, пожалуйста.

Об угле договорилась с хозяйкой еще днем, отдав за неделю лишних два фалькона. В ту же цену вошло и масло для горелки и спички для розжига. Когда я поднялась к себе, все это богатство уже лежало у двери. Топить комнату каждый день не получится, но и стучать зубами не буду, а на масляной плитке можно готовить, не тратя драгоценные черные запасы.

Но сегодня у меня новоселье, так что гуляем! Из общего чулана, гремя и задевая в коридоре все углы, притащила к себе тяжелую деревянную лохань сомнительной чистоты и еще одно ведро, которые могли брать все желающие, записавшись угольным карандашиком прямо на двери темной комнатушки. Огляделась, начала прикидывать необходимые в хозяйстве вещи. Кое-какую посуду, новую щетку, так как деревянная ручка старой просто рассыпалась в руках, домывала пол, матерясь сквозь зубы, а еще неплохо бы ножницы заточить, но больно дорогие в магазине, и щетку для одежды и зубной порошок, а зеркало... ну это просто уже мечты.

После наступления темноты во дворе не было ни души: хозяйки, накормив голодных усталых мужей ужином, уже давно перемыли посуду, дворовое пацанье убежало на освещенную фонарями улицу выпрашивать медяки на сигареты. Глубокий колодец освещался лишь светом из окон квартир, где пока еще не спали жильцы. Еще час и того не станет, надо торопиться.

Три раза спустилась вниз, так что ноги вконец перестали меня слушаться. Поставив греться воду начала раздеваться в прогретой комнате, но вовремя спохватилась - штор-то не было, и маленький незапланированный стриптиз повеселил бы всех новых соседей! На помощь пришли простыни, прихваченные из Чимена (нет, не простит мне этого айн Бошан). Одну повесила вместо шторы, вторую, вздохнув, разорвала, чтобы постелить в лохань и использовать как

полотенце. Раздевшись до белья изучила испорченное платье - попытаться спасти стоит - днем не было дождя и ветер высушил подол, так что грязь с юбки частично получилось удалить щеткой, но дальше - только стирка. Камин уже догорал, когда я, наконец, погрузившись в горячую воду, зажмурилась от удовольствия. Не хотелось ни двигаться, ни думать, просто замереть и почувствовать этот момент. Наверное, я отключилась на какое-то время, потому что когда я в следующий раз открыла глаза, только свеча освещала комнату, очаг погас. Завершив свое купание и обернувшись простыней вместо полотенца, добежала по холодному полу до камина, подбросить дров. Переодевшись в чистую сорочку, пододвинула лохань поближе к камину и устроилась стирать, пока вода была еще хоть немного теплой. Платье оставило после себя черную мутную воду, которую я крадучись на цыпочках вылила в общей судомойне на этаже. Чулки и белье стирала уже в холодной, но чистой воде, где затем еще раз прополоскала платье. Развесила все на стульях у камина, постелила единственную простыню на казенный матрас и почувствовала, что сейчас просто упаду, но решила сделать еще одно важное дело. На подоконнике стоял горшочек со сливочным маслом, баловство и транжирство, бубнил мой внутренний голос, но был послан. Я зачерпнула пальцем мягкую массу, которая тут же начала таять и соскальзывать обратно, но много мне и не надо. Лицо заблестело, словно масленичный блин, руки и стопы чуть ныли и требовали продолжения массажа, но хорошего понемножку. Укрывшись вместо одеяла собственным пальто, подумала, что все же два фалькона в неделю это справедливая цена за то умиротворение, которое опустилось на меня за миг до погружения в сон.

Глава 3.

Ниса.

'Остается надеяться только на чудо'. Для бедноты вроде Нисы эти слова, что приговор: будь она побогаче, может и раскошелилась бы на монету смильта, да не убоялась правосудия богов, но что делать прикажете, коли сама отродясь серебрушки в руках не держала. В ее родной деревне самой ходовой монетой был медень в четверть дайма, а чаще и того квинта соли, мешок муки, дюжина яиц да корзина рыбы. Была б какая родня, растрясла-разжалобила, а так - иди Ниса, вдова Варса-кровельщика, в Храм с пустыми руками, да надейся, что айн не блудил вчера, в день полной луны, а постился да молился как положено. Может тебе горемычной улыбнется удача и будут еще долгие зимы все друг другу по окрестным деревням рассказывать, как сжалились боги над простой крестьянкой из Тарру, не обделили ее, не за себя просящую, да послали утешение и помощь.

А ведь если подумать, разве Ниса многого просит? Вот помер прошлой весной муж, благо успел вспахать общинный надел, не роптала. На жатву со старшими дочерями вышла, понимая, что иначе на долю из общака можно не рассчитывать. Свой кусок земли кровью и слезами заливали, но лен посадили, все лето стерегли от жучков и тли, девчонки младшие воронье палками гоняли, а как пришло время собирать урожай, так зарядили такие ливни, что весь сырец вымок, и крытый сарай не спас, ветром солому с кровли срывало. Осени-то о прошлом годе почти и не было, заморозки пошли, едва лужи на деревенской площади высохли. Так и сгнил весь труд не просохнув, а Ниса с шестью дочерями осталась без денег на будущий год. И как жить прикажете?

Нет льна - нет и толкового занятия на зиму, заскучали старшие девки без прялки и ткацкого станка, пропадать вечерами стали, а по деревне слухи пошли. Говорят, Нисины дочки у старого амбара ошиваются, там, где парням из соседней Витты свиданки назначают. Не успела мать выдрать их как следует - сбежали от безделья и голодухи в город, а может позор скрыть хотели. Ну да двумя ртами меньше.

К весне Ниса забыла, каково мясо на вкус, жира и того не осталось, что нельзя было съесть - продавала, что нельзя было продать в печку бросала, дров-то нарубить тоже денег стоит. Лесник был мужиком добрым, но самоуправства в своей вотчине не терпел. Когда на огороде еще не проклюнулись первые ростки, захворали все дочки кроме одной. Местную знахарку-колдунью три зимы назад деревенские огнем погнали - уличил ее айн в порче воды колодезной. Много тогда народу померло, но семью Нисы несчастье обошло. А тут и позвать-то некого, разве что самого храмовника. Пришел он, посмотрел на бледные личики и кровоточащие десны да говорит: 'Остается надеяться только на чудо'.

За ту ночь много всяких дум передумала Ниса, не спала ни минуточки, все гадала, как быть, где денег на дары богам раздобыть да как их потом возвращать, ведь за просто так никто не облагодетельствует. На следующий день снова явился храмовник узнать решение несчастной матери - будет она богам подносить или на безмолвное чудо понадеется? И только Ниса хотела броситься ему в ноги, да просить о праведном заступничестве, как вдруг айн весь в лице переменился, заметив старшую из оставшихся дочерей. Та сидела в темном углу на лавке да плела корзину, тихонько напевая колыбельную дремавшим на печи больным сестрам. Словно коршун впился взглядом он в руки девочки, из-под шустрых пальцев которой выплетался кружевной бок ивовой корзинки.