Госпожа Марика в бегах
Шрифт:
Впереди показался новый квартал - фасады явно подкрашивались не так давно, на некоторых изящная лепнина, колонны, портики, местами облупившиеся, испытавшие на себе заряды рогаток пацанья, но все это контрастировало с убогой серостью цехового района. Будто через улицу начиналась совсем другая жизнь. Я окликнула проходящего мимо мужчину в форме почтальона:
– Не подскажете, сударь, что это за квартал?
– Это начинается район Купцов. Квартал Маро, а за ним уже Винный...
Я прошла до конца улицы, которая упиралась в аккуратный неширокий бульвар, разделявший будто два разных мира: дома зажиточных торговцев и разорившихся лавочников-ремесленников. Погода не располагала к неспешной прогулке по тенистым аллеям, но я шла под арками еще голых деревьев, не в силах свернуть обратно в грязные улочки окраины. Слева от меня кипела жизнь трущоб Демея, еще не
Далеко вглубь квартала уходить не стала, двинувшись по параллельной бульвару улице. Шла, и заглядывала в дворы-колодцы, в надежде увидеть кого-нибудь из жильцов. В первом же мне повезло - женщина выходила прямо мне на встречу и на вопрос о съеме рекомендовала обращаться к консьержке на первом этаже. Боже мой, неужели и тут есть эти вечные все знающие и вездесущие бабушки? В дверях дома меня и остановили - кому понравится полубродяжка, рыскающая по вашей территории? В достаточно грубой форме мне указали на выход, однако сообщив, что тут жилья нет, а если бы и было, то 7 фальконов в неделю таким как я на панели не заработать. Что ж, тем не менее, информация была получена. Можно смело разворачиваться и идти обратно: за эти деньги я бы три недели отдыхала на полном пансионе в Ветошном и две по другую сторону бульвара. В соседнем доме в иных, более изысканных выражениях, но с тем же смыслом, мне рекомендовали поискать счастья через три улицы отсюда, где живут сестры по гильдии.
Слегка приуныв, в раздумьях о собственной финансовой несостоятельности и отсутствии перспективы, я брела вперед к ближайшему повороту к уже казавшимся милыми и любезными ворам и блудницам. Видимо пора начинать нервничать, но не получалось - будто что-то перегорело за последние три дня. Напереживалась. Набоялась. Организму нужна передышка, пауза...
Краем глаза за несколько шагов до выстланного выпуклой брусчаткой бульвара я заметила, как от ближайшего дома отъезжает повозка, груженная мебелью и тюками. Это знак?... Попытка не пытка. Бог любит троицу.
* * *
Дом был очень интересный: снаружи менее притязательный, чем соседние здания с их несколько облупившимися гипсовыми вазонами и цветочными гирляндами, но богатый своей внутренней жизнью, а именно своим двориком. Он не был глухим гулким колодцем, как часто строили в уже позабытом городе моей юности, но уютным, камерным, будто только для своих. Пройдя под узкой аркой, я оказалась в центре маленькой вселенной. У колонки с водой стояли в очереди с ведрами дети. Тихим и организованным процессом это не могло быть по определению, так что мамаши, чьи отпрыски отличились особо, громко с чувством давали наставления прямо в распахнутое окно. По периметру всего двора на каждом этаже шёл длинный балкон, перегороженный где шкафом, где доской, а где парой горшков с померзшими цветами для разграничения собственности. Несколько женщин вели спор, перебравшись через перила. Кто развешивал бельё, кто курил трубку, на первом этаже сидел старичок и точил ножи и ножницы, рядом с ним на тряпице лежали те, что ждали своей очереди, малец лет восьми разносил наточенные хозяйкам.
Я шагнула обратно в полумрак арки: надо привести себя в порядок. Оправить пальто, снять этот замызганный платок с головы, протереть мыски ботинок. Насколько это было возможно, оттерла грязь с обуви этим самым платком, потом подошла к колонке и попросила кружку на цепочке - умыться еще раз
Уверенности немного прибавилось. Попробуем? Окликнула дам и вежливо поинтересовалась, чей это дом и где квартирная хозяйка. Тон явно задала верный, так как, несмотря на мой непрезентабельный внешний вид, взашей не погнали, а порекомендовали постучаться в первую дверь у арки. К ней вели две ступеньки, на которых расположился большой пушистый кот, не потревожив его, ускользнула к двери.
Госпожа Шаллия, местная консьержка, домоправительница и сборщик податей, открыла дверь спустя несколько мгновений. Высокая, сухая, будто строгая учительница, она не внушила никакой надежды на снисхождение в отношении и цены, но раз уж стою на пороге, то пойду до конца. Перебравшись в уме все утешающие нахрапистых глупцов фразы, вроде "кто не рискует" и "позади Москва" сбивчиво заговорила: приехала к родственникам, но те съехали, ищу приличное недорогое жильё для одинокой женщины, измоталась дорогой, мечтаю уже где-нибудь приткнуться... Оглядев меня скептически, Мадам, тем не менее озвучила варианты. Квартира на втором этаже из трех комнат и кухни, откуда только съехала семья адвоката и комната на третьем, окнами на соседнюю улицу, которую я и попросила посмотреть. О цене даже забыла спросить, стараясь изо всех сил поддержать разговор и не дать ему свестись к отказу. Мы прошли через двор до двери подъезда, за которой была чистая, но тускло освещённая лестница, как мне сообщила госпожа Шаллия, пока мы поднимались, её моют по очереди каждый день, за чистотой двора следит капитальный дворник. Мы остановились у нужной двери, на которой мелом было написано "аренда".
Женщина несколько раз повернула ключ в замке и отворила узкую дверь. Просторная, но скудно освещенная комната, шагов девять в длину и восемь в ширину. Узкое окно таращится прямо в соседское через улицу. До него рукой дотянуться ничего не стоит. Я прошла вперед, оценивая размер комнаты, выглянула наружу: нда, можно за отдельную плату поливать цветы в ящике у соседки. Бумажные обои в полосочку, не хватает только сухих букетиков и будет как у бабушки. Обстановка в целом радовала: помимо небольшого стола и трех стульев в темном углу, была еще высокая кровать с изголовьем и постельными принадлежностями, комод с глубокими ящиками, стенной шкаф за занавеской прямо у входа и камин с витой чугунной решеткой.
Это явно будет слишком дорого. И будто в подтверждение моих мыслей за спиной раздалось: 'четыре с половиной фалькона без пансиона, деньги по субботам'. Мечты об уютном дворике рухнули, хватит, госпожа Марика, думать, будто ты особенная, просвещенная и вообще умнее всех. Тут ты провинциалка, коих тысячи и всем хочется где-то жить.
– Комната чудесная, но я право не уверена...
– я отчаянно пыталась вспомнить нужные вежливые формы и обороты, но слова путались в голове. Сейчас меня сочтут деревенской оборванкой, а то и просто нищенкой, да и выставят за дверь. И, по сути, будут правы - вещей узелок, денег до конца следующей декады, говорок сельский, как выяснилось, стоит - мямлит. Прямо сразу зовите квартального принимать потенциально уголовный элемент. Этим все и кончится: не в камеру, так жертвой в криминальной сводке, если вернуться обратно в район Четырех Цехов.
Тем временем госпожа Шаллия видимо поняла суть невнятного бормотания незадачливой квартиросъемщицы и, пожав плечами, молча двинулась к двери. Я двинулась следом, понуро опустив голову. Деваться некуда.
– Прошу прощения за беспокойство, госпожа, но я переоценила свои возможности... наверное, мне стоит поискать комнату попроще.
Шла и кусала губы, препираясь с собственной скаредностью. Ну, не смогу я жить в городе, не потратив ни монеты! Да с ними тяжело расставаться, да я копила их несколько лет, но пришло время тратить. Тяжело переключиться, свое отдавать - не чужое. Для господина Бошана я ходила на рынок и еще могла нос воротить от дешевенькой старой картошки - ему молодую подавай, да телятинки мраморной. А тут...
"Боже! Хватит мямлить! И так несказанно повезло, что на порог пустили, больше такого шанса не будет. Давай, крутись! Терять нечего!" - вдруг завопил внутренний голос.
– А может быть, у вас есть еще варианты?
– Все чуланы заняты.
– Ну, знаете..., - оскорбилась я, все терпение и смирение пора оставить в Чимене.
– Я, по крайней мере, честно сказала, что не могу позволить себе такую комнату, вместо того, чтобы долги наживать.
– Должников не держу, - хмыкнула мадам, - а вызываю квартального.