Госпожа Радуга

Silvia_sun

– Ладно, ладно, согласен. Ты – муж Богини, а я так, мимо проходил. Ты – молодец, мне нравишься. Служи дальше.

Василиск повернулся ко мне:

– Приходи почаще, внучка. Я пошёл в Запретный лес, обживусь пока, Драко подожду.

Я утащила возмущённого руноследа прежним путём. Он немного успокоился только наверху, в нашей комнате, и признал, что василиск – это сила и мощь.

Король-дракон вернулся через неделю, он притащил с собой двух опалоглазых антиподов, самых красивых

драконов в мире.

Этот дракон — уроженец Новой Зеландии, однако при нехватке территорий на родине может переселяться в Австралию. Обитает он не в горах, а в долинах, что необычно для драконов. Размер средний (вес 2-3 тонны). Пожалуй, это самый красивый вид дракона: сверкающие жемчужные чешуйки и многоцветные переливчатые глаза без зрачков (отсюда название вида). Исторгает пламя ярко-алого цвета. По драконьим меркам он не слишком агрессивен и редко нападает, если не голоден. Любимая пища антипода — овцы, хотя, случается, нападает и на более крупную добычу. Яйца опалоглазого антипода светло-серого цвета, неосторожные магглы иногда принимают их за окаменелости.*

Драконы были молодыми и шаловливыми. Я договорилась с директором Диппетом и преподавателем УЗМС, и драконы поселились в Запретном лесу. Они официально приняли на себя статус «Защитников Хогвартса» и с удовольствием позировали для «Ежедневного Пророка» в окружении счастливых учеников. Кеттлберн светился собственным светом и даже как-то помолодел. Он назвал драконов «Адам» и «Ева» и баловал их до неприличия. Антиподы узнавали его и иногда катали на спине. Директор всё чаще намекал, что триста лет – почтенный возраст для мага, и ему хотелось бы передать мне директорство. Я попросила пару лет, чтобы сдать ЖАБА и немного привыкнуть. Директор неразборчиво согласился, но приплёл тяжёлую артиллерию: Гектор Фоули вызвал меня в Министерство. Он долго и цветасто меня хвалил и вручил заполненное ходатайство о сдаче двенадцати ЖАБА в ближайшем июле. Я пыталась отвертеться, но он напустил на меня Арабеллу. Я согласилась, но подготовкой не занималась. Вместо этого, я заставила подругу организовать благотворительный концерт на нужды приюта Вула. В качестве подготовки я наняла двух молодых магов-актёров и попросила змей договориться с авгурами. Три чёрно-зелёных чудища согласились на рискованную работу в обмен на тазик редкой деликатесной рыбы. Я разыскала в запасах лёгкое галлюциногенное зелье, сваренное Октавиусом в конце прошлого года. Помнится, тогда он проверил его действие на себе. Генри поймал его на вдумчивой дискуссии с чайником и сильно забеспокоился. Октавиус сидел на кухне, кивал на кипящее бульканье и о чём-то горячо спорил с железным другом. Ещё тогда мне пришлось признать зелье подходящим, а любимого вассала - болваном. Мальчики всё ещё путешествовали, они присылали мне уставших воронов, я складывала все письма и скучала.

Концерт был дан в доме министра пятнадцатого мая. Дом сверкал, гости прибывали, наконец, появился дружный коллектив преподавателей. Дамблдор радовал настороженной физиономией и судорожной улыбкой. Я счастливо улыбалась: мне было позарез необходимо его присутствие. Я много пела, артисты отрабатывали свой гонорар, шампанское текло рекой, как и пожертвования. Концерт всем нравился, еда была превосходной, общество – приятным. В углу бального зала скромно стояла стеклянная матовая чаша для пожертвований, рядом притулился деревянный ящичек «для сообщений». Специально мы внимания к чаше не привлекали, но эльфам пришлось трижды её опустошать. В ящичке нашлись куча дурацких посланий, но было три ценных: мы нашли ещё трёх неохваченных заботой магических малышей.

Бал прошёл прекрасно, нанятые маги-аниматоры развлекали гостей изо всех сил, гости шутили необыкновенно тонко и с удовольствием играли в шарады и «ручеёк». Меня поздравляли с выздоровлением, целовали в щёчку и желали счастья. Я смущённо мямлила о своих планах: собираюсь выпустить третью книжку и продолжить преподавание.

Я щеголяла в платье из змеиной кожи. При пошиве оного ни одной рептилии не пострадало, василиск любезно передал мне свою свежесброшенную шкуру. На Арабелле было платье из кожи редкой змеи красного цвета. Вместе мы выглядели превосходно. По заранее обговорённому плану, двое молодых гостей начали громкую ссору около меня. Они громко ругались и распалялись. Белокурая подружка одного из них «случайно» толкнула Дамблдора и рванула к спорщикам.

Она подбежала к ним и вытянула руки в отрепетированном жесте:

– Умоляю, вы же братья, никаких больше ссор!

Профессор непроизвольно вздрогнул. Мужчины продолжили переругиваться, тогда девица упала на колени, закрыла уши руками и принялась раскачиваться, повторяя:

– Братик, не надо, я хочу к маме, уведи меня отсюда…

Рыдала она на все триста галеонов, которые составили её гонорар. Дамблдор сглатывал и озирался. Всё шло по плану, он испытывает сильную жажду. Он очень любил красную икру, я давно это заметила, поэтому поставила её на стол в большом количестве. Икра была несколько солоноватой, так что прохладительные напитки расходились отлично. Настал черёд слуги со специальным лимонадом для Альбуса Персиваля Паразита Дамблдора. Он опрокинул в себя целый бокал ценного зелья. Весёлая ночка ему обеспечена. Бузотёров разняли, девушку увели, вечер подходил к концу. Только не для меня. Моя ночь только начиналась.

Примечание к части * Взято из Поттервики

Глава 20

Камины и аппарация были заблокированы в резиденции Министра по соображениям безопасности, точка аппарации была расположена в конце длинной аллеи, так что гости дружной гурьбой высыпали на улицу. Тем более, в конце был заявлен фейерверк, так что все смотрели в чёрное небо, расцветающее невиданными цветами. Тут-то над ошеломлёнными магами пронеслись три печальных авгура, оглашая вечернее небо хриплыми криками. Кто-то задушено пискнул: «Это плохо, очень плохо! Авгуры чуют смерть!». Один из авгуров спикировал вниз и завис над Дамби, остальные птицы потеряли товарища, тот каркнул, эффектно зарыдал и взмыл в вышину. Ветер донёс далёкий крик: «Смеееерть!» и рассыпался хрустальной тишиной. Разбегались гости скомкано. По моему мнению, вечер удался на славу.

Выждав два часа, я тоже отправилась в Хогвартс. Было довольно поздно, около часа ночи. В своей комнате я активировала амулет с иллюзией внешности зомби-Арианы и полетела к окну Дамблдора. Разумеется, он не спал. Эльфы доложили мне, что он писал что-то за столом, вздрагивал и прислушивался. Идеально. Я не афишировала своё умение летать соло, так что профессор был неприятно удивлён, когда разглядел непонятный силуэт за окном. Я билась кулаками в окно со ставнями и шептала:

– Брат, пусти меня, пожалуйста… Я нашла тебя, наконец-то нашла. Пусти, умоляю…

Дамблдор заметался в комнате, он пытался открыть окно, но оно было закрыто намертво магией эльфов. Ему осталось лишь беспомощно наблюдать, как призрак «сёстры» стонал и рыдал, зависая у окна. Наконец, я эффектно удалилась, на прощание «случайно» оставив сувенир: огрызок батистового платочка. Платок был очень похож на тот, что был у Альбуса в памятный день. Именно на такой платок Дамблдор аккуратно поместил свою задницу, когда «оплакивал» сестру.

На следующий день профессор пропустил завтрак. А зря, потому что подученные мной призраки громко обсуждали «бедняжку», которая просилась в замок. Директор Диппет заинтересовался и требовал подробностей. Их ему любезно озвучили. По словам привидений выходило, что юное привидение просило убежища в Хогвартсе, мотивируя тем, что тут находится её родственник. Полностью безголовый Ник творчески подошёл к процессу и носился по залу, завывая и неразборчиво умоляя о милосердии. Армандо милостиво согласился принять девицу, когда она снова появится, чтобы договориться о ритуале привязки.