Госпожа зельевар
Шрифт:
Почему-то меня это обрадовало. Когда открылась дверь, Робин и Линда обернулись к нам: мы поздоровались, Бен провел меня к столику возле окна, откуда открывался удивительный вид на поля и гребни лесов до самого горизонта. Перед нами тотчас же возникли чашки чаю и тарелки с горячим вишневым пирогом, и официант поинтересовался:
– Может быть, вина?
– Нет-нет, чаю достаточно, – торопливо ответил Бен и, когда официант отошел, объяснил: – Стоит выпить хоть глоток, сразу же рука отнимается.
Я понимающе кивнула. Сегодня Бен подавал мне коробки с ингредиентами, но
Ну и хорошо, что я этого не вижу и не знаю. У всех свои дороги, и я собиралась идти туда, куда меня зовет сердце.
Башня качнулась.
Я не поняла, что происходит – пирог почему-то заплясал вместе с тарелкой, в баре зазвенели бутылки, стол поехал куда-то в сторону, застыл и начал скользить обратно. Мир наполнился омерзительной дрожью, и я сама не поняла, как схватила Бена за руку. Хотелось говорить, закричать, сказать что-нибудь, но на шею словно кольцо надели, и оно стягивалось, не позволяя произнести ни слова.
Башня качнулась еще раз, и словно со стороны я увидела, как через кафе летят листы бумаги, брошенные ректором. Мы все вскочили, Бен притянул меня к себе, и все наполнилось низким гулом и ревом, словно к нам летело какое-то чудовище намного больше дракона.
– Держись! – услышала я голос Бена: он выплыл откуда-то из невероятного далека. – Держись! Это провал!
4.1
Делла
На лекциях по магической безопасности в колледже нам рассказывали о том, что такое провал: они возникают непредсказуемо, захватывая часть пространства в пузырь, который невозможно пробить изнутри. Однажды в детстве я попала в такой провал, когда играла с детьми служанок в саду: нас будто бы посадили под купол, из которого нельзя было выбраться. Одна из девочек расплакалась, но быстро успокоилась: так мы и сидели в траве, пока отец не вызвал мага – тот разбил невидимый купол, и мы вышли на свободу.
Тряска прекратилась. Все замерло, и я почти услышала вздох облегчения, который издала Малая башня. Официант выглянул из-за стойки и едва слышно спросил:
– Все живы?
– Живы, живы, – откликнулся Робин. Линда свой случай не упустила: прильнула к нему всем телом в поисках защиты, и я поняла, что меня это бесит. Казалось бы, с чего мне кипятиться? Но я кипятилась. Хотелось оттащить поганку в сторону, желательно за волосы.
– О Господи… – выдохнула Линда. – Никогда не попадала в провал! Но нас ведь вытащат отсюда?
– Конечно, – недовольно ответил Робин, отстраняя от себя девушку. – Вся академия знает, что случилось, отдача прошла по всему замку. Сюда уже идут.
– Хотелось бы верить, – Линда села за столик и немедленно принялась обмахиваться салфеткой. – Принесите вина, мне надо успокоиться.
Выпустив руку Бена, я тоже села за стол. Ничего страшного не произошло, мы просто сидим в кафе, и скоро нас отсюда вытащат – я пыталась опомниться, но не могла. Что-то подсказывало мне, что это не простой провал. Что случилось нечто по-настоящему опасное.
– Как ты? – встревоженно спросил Бен. Я ободряюще улыбнулась.
– Все в порядке. Я уже была в таком провале в детстве. Хорошо, что воздух поступает…
– Воздух, – тотчас же сказал ректор. Он прошел между столиками туда-сюда, делая резкие вдохи. – Чувствуете?
Я принюхалась. Теперь в воздухе был едва уловимый аромат персика, и это было плохо. Очень плохо.
– Парвезин, – я встала из-за стола и бросилась к стойке. – Соль, лимонный сок, лунная пыль! Быстрее!
Официант мигом выставил солонку и лимон на блюдце. Парвезин выделялся при глубоких разрывах пространства, на свежем воздухе создавал веселящий эффект без последствий, а вот в помещении он мог нас убить. Услышав о парвезине, Линда со стоном откинулась на спинку стула, но ректор не кинулся ее утешать и успокаивать. Вместе с Беном Робин приблизился к стойке: я тем временем уже схватила пустое блюдце для чаевых с надписью “Не будь жмотом”, выдавила сок на соль и достала артефакт усиления.
– Нету лунной пыли, – растерянно произнес официант. Высокий, чернявый, явный уроженец Пригорного юга, он смотрел на меня и едва не плакал.
– Вон порошок для мытья посуды стоит, – сказала я. – Там один из ингредиентов как раз лунная пыль. Спички неси, выделю ее!
Мной внезапно овладел азарт и восторг. Что-то похожее испытывал мой отец за игорным столом, когда шла хорошая карта, и я прекрасно его понимала. Это было правильное чувство – то, которое способно оторвать от земли. То, которое переполняло, превращая меня в кого-то другого: свободного, могущественного, сильного.
Пересыпав три ложки порошка на салфетку, я подожгла ее: порошок вспыхнул ровным золотистым пламенем и расспылся на две части – черный пепел и крупные белые крошки лунной пыли.
– Стакан воды! – распорядилась я. Робин смотрел так, словно не в силах был оторвать взгляд – я чувствовала, как он смотрит, и это радовало. Нежный запах персика становился гуще, но это уже не имело значения.
Я сгребла остатки порошка со стойки и ссыпала в стакан: пепел остался сверху, а лунная пыль осела внизу.
– Вам уже приходилось это делать? – спросил ректор. Я улыбнулась.
– В таких условиях – ни разу.
Лунная пыль отправилась к соли и лимонному соку. Какое-то время ничего не происходило, а затем послышалось тонкое шипение, и я приказала:
– Всем в сторону! Живо!
Мы отпрянули от стойки – в ту же минуту едва слышно хлопнуло, и над блюдцем поднялось облако всех оттенков сиреневого. Запах персика тотчас же иссяк, и кафе наполнилось свежестью, словно рядом вдруг разлилось море. Я вздохнула с облегчением. Вдохновение, которое овладело мной, постепенно успокаивалось, отступало – и я чувствовала опустошение и легкую печаль.