Гостеприимный край кошмаров
Шрифт:
– Поймал. Видишь, вот оно.
Не сдержав любопытства, оглянулась. На руке у Проводника словно мерцающая прозрачная перчатка, и он держит какую-то извивающуюся дрянь вроде щетинистого червяка. Эта пакость рассыпалась прахом, «перчатка» исчезла.
– Что-нибудь осталось?
– Нет, – отозвалась Нира.
– Тогда прими свой настоящий облик. Какой ты была до того, как попала в плен.
– Не могу, я же умерла без чести… Я кричала и плакала, а воин не должен кричать и плакать. Я не маленькая, я недавно прошла первое посвящение. Когда злые человеческие боги на нас напали, я стреляла из лука. Мы прикрывали тех, кто уходил с детьми в туманные земли Наргиатага. Мама вынашивает мою младшую
– Если ты сражалась до конца, ты не трусиха! – возразила Лерка.
– Я проиграла сражение со своей слабостью, в этом нет чести.
– Примерно то же самое, что вышло у тебя с Эстеллой, только здесь причиной морока стала не мечта, а разочарование в себе, – вполголоса пояснил Проводник.
– Ладно, кто это сделал? Что еще за злые человеческие боги?
– Кесу так называют Высших. Господа уважаемые и влиятельные, поэтому, когда проснешься, не ходи ни к каким журналистам. Лерка, это серьезно, а то тебя тоже убьют. Не ходи.
Она помолчала, усваивая информацию, после чего со злостью выругалась, грубо и грязно – так, что пара зеленых и пара брусничных глаз уставились на нее в замешательстве.
– Этих ваших Высших иначе не охарактеризуешь, – буркнула Лерка, растерявшись: у нее вообще-то не было привычки сплошь и рядом выражаться матом.
Проводник натянул прямо на голое тело джемпер, а рубашку начал рвать на полосы. Девочка попробовала встать, хватаясь за древесный ствол, вместо коры покрытый кожистой чешуей. Худенький подросток лет двенадцати-тринадцати, тонкая шея, слегка выступающие лопатки. И, кроме ужасающих травм, что-то еще с ней не так… А, вот в чем дело: у дерева (кажется, в реале их называют «русалочьими хвостами») слабая тень есть, а у Ниры – нет.
Лерка присела рядом с Проводником и заметила шепотом:
– По-моему, она ровесница твоих младших сестер.
– Каких сестер?
– Я имею в виду Лидию с Марианной.
До оторопи красивое лицо, и выражается на этом лице, что его обладатель сидит посреди лужайки с асфоделями, или что это еще за цветочки, и без сожаления рвет на бинты собственную рубашку. Ничего больше. Ей бы так научиться держать при себе личную информацию!
Не дождавшись реакции, еще тише спросила:
– Она не умрет?
– Лерка, она уже умерла. Разве не видишь? Ей нужно добраться до Намутху – Страны Мертвых, а она увязла в этих кошмарах. Сейчас мы ее отведем куда надо.
– Это обязательно… ну, именно в Страну Мертвых?
– Там ничего страшного. Оттуда можно родиться снова. Будет хуже, если она останется блуждать в Отхори.
– А то, что она так выглядит… С этим можно что-нибудь сделать?
– Помнишь, как Властитель снял с тебя морок Эстеллы? Видимо, Нира так выглядела в момент своей смерти. С некоторыми бывает, что они и здесь такими остаются. Если бы я застрял в посмертном облике, был бы сейчас похож на кусок окровавленных обоев. Я сорвался в горах и разбился всмятку, чуть ли не лопатами собирали.
– Так ты был альпинистом?
– В том-то и дело, что не был.
– А-а… Понятно. А что значит атхе ориме – она, кажется, так тебя назвала?
По его лицу скользнула тревожная тень.
– Ничего хорошего… Но и ничего плохого. Не важно.
– Извини. Ты, что ли, был приближенным Темного Властителя?
– Типа того.
«Шпионом, что ли? Или кем еще?»
Об этом Лерка спрашивать не стала. Теперь и впрямь не важно. Вдобавок если Проводник – темная сила, а господин Нутвер – ценный и уважаемый член общества, такому обществу можно только от души посочувствовать.
– Она еще назвала тебя добрым духом, – перевести разговор на другую тему, а то настроение у него стало, как слякотный апрельский день с ледяной хмарью и мокрым снегом, лезущим в глаза и за шиворот. – Ты здесь часто кого-нибудь выручаешь?
– Отрабатываю стол и кров. И мне так проще, и кесу польза.
– Они к тебе нормально относятся? Ты же человек.
– Я для них теперь не столько человек, сколько сказочный персонаж. Так называемый Дийнэ. Кроме того, их психология отличается от нашей, и если они приняли тебя в число своих, дальше межрасовых трений уже не будет, если сам не дашь повода. Это не люди, которые сегодня заходят в магазин за покупками, улыбаются и болтают с хозяином, а завтра пойдут этот магазин громить и хозяина убивать – за то, что последний принадлежит к чужому этносу. Для кесу в таких действиях не будет чести, а у них на представлениях о чести все завязано, это краеугольный камень их культуры. Может, потому, что они произошли от хищников, а не от приматов, исходно другая психика. Не знаю, я ведь учился на историка, а не на психолога. Нам лучше тут не засиживаться, а то не успеем.
Он подошел к Нире, которая все так же стояла и осматривалась, вцепившись в «русалочий хвост».
– Сделаем тебе на всякий случай повязку, чтобы никакая дрянь больше в рану не забралась, и сразу двинемся.
– Я найду хорошую палку…
– Не понадобится, я тебя понесу. Лерка, ты пойдешь рядом – и ни шагу в сторону, хорошо? Моей защиты хватит на троих, но мы должны держаться вместе, монолитной группой.
Пришлось пойти вдоль берега, а то вдруг Лерка оступится на переправе из выложенных в линию зыбких бревнышек. Проводник не был уверен, что сумеет сохранить равновесие при двойной ноше: допустим, они втроем дружно свалятся в воду, допустим, ему ничего не сделается, но насчет «пассажирок» – никаких гарантий.
Обнимая его за шею, девчонка-кесу выглядела умиротворенной. Держится, как за мягкую игрушку, подумала Лерка с внезапно подступившей острой жалостью. Еще бы, ведь ее несет на руках мифическое существо вроде эльфа или Кота в сапогах!
– А что это за сказка про Дийнэ?
– Это моя любимая сказка, – с готовностью отозвалась Нира. – Одна из самых любимых, хотя я всегда плакала в конце, когда Дийнэ уходит и умирает. Еще песня есть, я не умею хорошо петь, а сказку знаю наизусть, – и затараторила нараспев: – Дийнэ был самый красивый среди людей, глаза у него были как изумруды, а волосы – как драгоценный переливчатый шелк цвета спелых плодов дерева ниамо, а нрав его был подобен ручью, то тихому и прозрачному, то замутненному и беспокойно мечущемуся в своих берегах, бегущему непонятно куда и непонятно от чего…
– Нира, не надо, – перебил Проводник.
– Почему не надо? Лерка же эту сказку не знает…
– И незачем ее знать.
– Это хорошая сказка!
– Ага, конечно, – с вымученной улыбкой подтвердил протестующий главный персонаж. – Только давай, лучше я сам тебе что-нибудь расскажу? Такую сказку, которой ты еще не слышала, хочешь?
Она сразу попалась на крючок:
– Хочу!
Долго шагали вдоль кромки то ли неподвижной реки, то ли затопленной равнины, вода тускло сияла, иногда оттуда выныривал кто-нибудь страховидный, чтобы тут же спрятаться. Выше по склону теснились деревья – сквозистые, скудно одетые листвой, с угрожающе искривленными и переплетенными ветвями. Каждое обладало всеми задатками, чтобы ожить и превратиться в кошмар. Возможно, только присутствие Проводника их от этого удерживало.