Гостиница
Шрифт:
– Любимая, – затосковал Мессир.
А тело забилось в рыданиях…
Через год одиночества Отшельник ощутил желание и способность мыслить, понял, что психика его достаточно крепка, чтобы выдержать суд разума. Он чувствовал, что только этот суд может либо вернуть его к жизни среди людей, либо вынудить покинуть мир. И тогда он начал разговаривать сам с собой. То молча, то вслух, то записывал на диктофон, который тоже взял из Города.
Так началась его знаменитая «Исповедь дважды распятого Бога», не законченная
«Исповедь», принесшая ему новое имя – Философ.
Это был нескончаемый диалог Мессии и Мессира о жизни, иногда прерываемый «голосами вселенной», которые в своей отшельнической Тишине научился слышать Философ. В той Тишине, куда он не допускал даже бита информации о человечестве. Это оказалось не так уж и трудно. Надо было только настроиться на те частотные каналы, по которым шел вселенский обмен информацией, чтобы услышать, что растения шепчут звездам, а звезды вещают планетам, что ручьи журчат скалам, а горы скрежещут долинам. И главное – что все они имеют сказать человеку…
– Бог умер! – по-ницшевски увещевал Мессия. – Воскресни, Человек! Отряхни его прах с души своей!..
– Из грязи – в князи и обратно, – хихикал Мессир. – Путеводитель раба!.. Зачем ты пришел в этот мир, Мессия?
– Чтобы отыскать путь к счастью и показать его людям… А ты, Мессир?
– Чтобы тыкать тебя мордой в грязь каждый раз, как ты заблудишься: мессии слепы, как кроты, и наивны, как младенцы, пытаясь найти ПУТЬ ДЛЯ ВСЕХ. Его нет. У каждого свой Путь в пасть Орла, который питается нашими душами. Весь смысл нашего бытия в накоплении информации для вселенской психо-информационной структуры, дабы она могла принять правильное решение для поддержания своего гомеостазиса. Мы – навоз для процветания вселенского разума.
– Нет, Мессир… Мы не навоз и не зерно для Орла. Мы – творцы Вселенского Духа. Мы – есть ОН…
– Чушь! Вселенский Разум не может произрастать из столь ничтожного зерна – лишь использовать его в качестве пищи… Нет, люди, если вы хотите ощутить радость бытия, то распните своих богов! Отправьте вселенную разлетаться подальше! И будьте свободны!..
– Свобода – это одиночество, Мессир!.. Человек не может не любить!..
– Еще как может!..
Он возвращался долго и трудно, но, оставшись жить, наверное, не мог не вернуться. Особенно, почувствовав, что его ждут и любят…
Но впереди Философ пустил свою «Исповедь», надеясь поначалу, что сам уже не понадобится. Зря надеясь – люди не забывают своей любви, потому что по божественному счету она – все их богатство.
…Вспоминая внутренние перепалки двух своих “Я”, которые стали всеобщим достоянием, он искренне удивлялся их мальчишеской запальчивости и наивности. И еще тому, как люди могли столь серьезно относиться к ним. Разве только оттого, что и в них происходило нечто подобное?..
Философ
Капелька вытянулась, и сердце похолодело.
Нет!.. Нельзя так… молча… надо попрощаться… надо что-то сказать всем, кого любил, с кем жил вместе на одной планете душа к душе, тело к телу… Надо поставить точку в своей незаконченной «Исповеди». Или многоточие…
Но что может быть достойно момента?!.. Как невыразительны слова, которыми он пользовался всю жизнь!..
Капелька становилась все тяжелее. Философ прислонился лбом к холодному стеклу.
И все-таки надо произнести их:
– Прощайте, мои милые, и простите меня… Я любил вас… Всех… Пожалуйста, будьте счастливы…
И Мессир впервые промолчал, потому что, сжавшись в комочек там, внутри, плакал от холода и одиночества.
– Ну что ты, Мессир, – попытался отогреть его Мессия, – послушай мир – он давно уже воспринимает нас как единый Дух…
Мир был полон любви и грусти, продолжая свой Путь, который тщился отыскать Философ…
И капелька оторвалась. Стало тихо-тихо…
«Сколько же раз можно падать в эту бездну?..»
Философ оказался перед Гостиницей. Двери приглашающе распахнулись. Нет, подождите, – опомнился Философ. – А как же тайна Гостиницы, которую он пытался разгадать всю жизнь?.. Нельзя же сводить ее к банальному Крематорию… К тому же из крематория не возвращаются… А было ли возвращение? Или была лишь мечта о нем, ставшая мифом?.. Но если миф натворил столько бед, то не реальность ли он?..
Философ чувствовал, как усиливающийся ветер (или сквозняк?) подталкивает его в спину, но упирался, желая додумать мысль здесь, в этом мире, чтобы она имела возможность остаться в нем.
Если миф способен преобразить лик планеты, определить судьбы миллионов людей и, значит, повлиять на ход вселенских процессов, то разве не может мечта о жизни после жизни построить Гостиницу?.. Такая, право, мелочь во вселенском масштабе…
Сквозняк стал непреодолимо сильным и впихнул Философа в дверь, бесшумно за ним закрывшуюся.
Стало спокойно. Но Философ все же оглянулся. За прозрачной дверью шел первый весенний дождь, еще смешанный со снегом, и крупные капли обильно стекали по чумазым стеклянным и бетонным щекам Города…
И тут он услышал Музыку Сфер, вспомнил, как было в первый раз.
Тогда он ничего не понимал. Теперь же кое-что – прогресс. Он подождал транспортного средства, но его не подали. Тогда он пошел пешком. И, погрузившись в свою Тишину, не заметил, как коридор уперся в открытую дверь, и он вошел в нее, отреагировав только на негромкий щелчок за спиной.