Государственные игры
Шрифт:
Херберт остановился. Опасаясь, что рваное железо пропорет скат, он попробовал сдать машину назад, чтобы крыло окончательно оторвалось. С натужным скрипом и скрежетом оно действительно оторвалось и загрохотало по мостовой.
Херберт глянул в боковое зеркало, желая убедиться, что можно ехать дальше. Картина там казалась сюрреалистической. Прохожие разбегались кто куда, а машины проносились мимо. Но прежде чем Херберт смог снова втиснуться в нарушившийся транспортный поток, микроавтобус начал объезжать его с левой стороны. Человек на переднем
Глава 31
В черной короткой юбке и таком же жакете поверх белой блузки, с ниткой жемчуга на шее Нэнси, казалось, появилась как какой-то мираж. Размытые черты, неторопливая, переливающаяся.
А может быть, она показалась Худу такой из-за слез, что навернулись у него на глазах.
На мгновение зажмурившись и тряхнув головой, он сжал кулаки. Каждый шаг Нэнси захлестывал его волной эмоций.
"Это правда ты?” – мелькнула первая мысль.
"Почему ты так сделала, черт побери?” – последовала вторая.
«От тебя еще больше захватывает дух, чем прежде…»
"А как же Шарон? Я должен буду уйти, но я же не могу их бросить”.
И, наконец:
«Уходи. Мне это не нужно…»
Но ему это было нужно. И пока она, словно в замедленной съемке, скользила в его сторону, ее образ заслонил собою все. Он позволил, чтобы сердце наполнилось старой любовью, чтобы тело испытало старое влечение, а из памяти хлынули драгоценные воспоминания.
– Герр Худ? – нерешительно окликнул его Хаузен. Голос немца казался приглушенным и безжизненным, как если бы донесся из какого-то далекого далека.
– С вами все в порядке?
– Не уверен, – ответил Худ. Похоже, его собственный голос исходил из того же далека.
Худ не сводил глаз с Нэнси. Она не помахала рукой, ничего больше не произнесла, но тоже отводила взгляд, продолжая быстро приближаться грациозным до умопомрачения шагом.
– Это Нэнси, – сообщил наконец Худ своему собеседнику.
– Интересно, как она вас отыскала? – вслух удивился Хаузен.
И вот она подошла. Пол понятия не имел, как он выглядит в ее глазах. Он пребывал в шоке – его рот слегка приоткрылся, в глазах стояли слезы, голова медленно покачивалась из стороны в сторону. Вот уж никак не серебряный рыцарь – это точно.
По лицу Нэнси скользнуло легкое изумление – правый уголок губ слегка приподнялся, – тут же сменившееся этой ее обворожительной до слабости в коленях улыбкой, которую он так хорошо помнил.
– Здравствуй, – тихо сказала она.
Ее голос стал старше, впрочем, как и лицо. Линии прочертили когда-то гладкий лоб, в уголках голубых глаз и над верхней губой – этим дивным изгибом над легкой припухлостью нижней – появились морщинки. Но все это не отталкивало. Наоборот. Пол находил их почти нестерпимо привлекательными. Они говорили о том, что их хозяйка все это время жила, любила, боролась и…, выжила, не согнулась под ударами и была по-прежнему полна сил.
И смотрелась она еще лучше, чем когда-либо прежде. При росте пять футов шесть дюймов ее фигура казалась точеной, и Пол мог себе представить, как она занимается аэробикой, бегает трусцой или плавает. И делает это до седьмого пота и добивается от своего тела в точности того, чего хочет. С присущей ей самодисциплиной и силой воли.
Ясно, что у нее и раньше была возможность на него выйти, со вспышкой горечи подумалось Худу.
Нэнси больше не пользовалась темно-вишневой помадой, которую он помнил. Ее губы были более спокойного арбузного цвета. Веки едва тронуты голубизной туши, что для него оказалось тоже внове, а в ушах поблескивали маленькие бриллиантики. Пол с великим трудом переборол почти непреодолимое желание обнять ее и покрепче прижать к себе с головы до пят.
– Здравствуй, Нэнси, – сказал он вместо этого. Несмотря на кажущееся несоответствие этих слов после столь долгой разлуки, они, тем не менее, помогли заглушить все обвинения и эпитеты, которые лезли ему в голову. Считая себя жертвой несчастной любви, Пол нашел свою собственную смиренную кротость где-то даже трогательной.
Глаза Нэнси скользнули правее Худа, и она протянула руку Хаузену.
– Нэнси Джо Босуорт, – представилась она.
– Рихард Хаузен, – представился он в ответ.
– Знаю, – ответила она. – Я вас узнала.
Худ не слышал последовавшего обмена фразами. Нэнси Джо Босуорт, повторил он про себя. Нэнси относилась к числу тех женщин, которые не стали бы сохранять девичью фамилию. Значит, она не замужем, решил он. Пол почувствовал, как его душа начинает петь от радости, и тут же ощутил всплеск вины. Но ты-то ведь женат, напомнил он себе.
Худ рывком повернул голову в сторону Хаузена. Он сознательно сделал резкое движение, потому что иначе ему вряд ли удалось бы даже пошевельнуться. Заглянув в глаза Хаузена, он прочел в них выражение грусти и сочувствия. Не себе, а ему, Худу. И Пол оценил это умение сопереживать. Если бы Худ и сам не проявлял подобные качества, он сломал бы немало судеб.
– Мне хотелось бы попросить, не дадите ли вы нам несколько минут? – обратился он к Хаузену.
– Конечно, – заверил Хаузен. – Увидимся у меня в кабинете. Худ согласно кивнул.
– Что касается нашей беседы… – напомнил он. – Мы еще вернемся к ней. Тут я мог бы вам помочь.
– Спасибо, – поблагодарил немец. После короткого, но вежливого кивка в сторону женщины он направился к зданию.
Худ перевел взгляд на Нэнси. Он не знал, что та видит в его глазах, однако то, что он увидел в ее, для Пола было смертельным. В них светились все те же покорность и страсть, это по-прежнему чертовски возбуждающее сочетание, противостоять которому было почти бесполезно.
– Прости, – сказала она.