Государственный переворот: Практическое пособие

Люттвак Эдвард Николае

в) Символические здания. Часто здания из этой категории встречаются в вышеописанных категориях; там, где есть культурный лаг между развитием политической жизни страны и традиционными привычками, массы по-прежнему ассоциируют политическую власть с прежним зданием.

Переворот (точнее, его активная фаза) уже практически закончится к тому моменту, когда граждане очнутся и начнут выяснять, кому принадлежат здания символического характера. Поэтому мы можем отложить захват этих зданий на последующие стадии переворота. Так как в прямом политическом смысле другие цели будут более важными, во всяком случае более срочными, лучшим способом использования символических зданий станет размещение там пунктов сбора команд, которые уже выполнили поставленные перед ними задачи.

Нейтрализация политических сил II: отдельные группы

Какие

организованные группы окажутся достаточно сильными, чтобы противостоять нам даже тогда, когда голос правительства молчит, а столица в наших руках? Таких групп вряд ли будет много, но мы должны помнить, что даже одна хорошо организованная демонстрация или точно рассчитанная по времени забастовка может представлять серьёзную угрозу для переворота во время сложной переходной стадии. Поэтому крайне важно выявить такие группы и нейтрализовать их ещё до переворота. Как только станет известно, что происходит переворот, лидеры радикальных политических организаций немедленно начнут готовить ответные действия; тогда их будет уже трудно арестовать, а их организации уже окажутся на полулегальном положении.

В странах, где политический конфликт не выходит за вербальные рамки, такого рода быстрая реакция на политические изменения маловероятна, но там, где политические конфликты принимают насильственные формы и где все организованные силы, политические и не только, могут быть вовлечены в них, подобная реакция будет более или менее автоматической. Политические партии на Ближнем Востоке и в Южной Америке, профсоюзные движения в Южной Европе, религиозные движения в Южном Вьетнаме имеют мало общего, кроме: а) способности ответить на переворот именно таким образом; б) возможности даже без оружия представлять реальную угрозу для переворота. Мы будем проводить наш анализ, изучая эти три типа «политических сил», так как их отличительные черты характерны для других видов организованных групп, которые могут иметь большое значение в той или иной стране. В Соединённых Штатах или Британии, например, ни тред-юнионы, ни религиозные группы, ни политические партии не являются достаточно боевыми для того, чтобы противодействовать перевороту, после того как заговорщики достигнут своих первоначальных целей. Но группы, потенциально способные к сопротивлению (например, полувоенные группы параноидальных правых), как правило, организованы так что сочетают в себе черты всех трёх видов, о которых говорилось выше.

Не все организованные группы, которые важны в нормальной политической жизни, будут столь же важны в судорожной атмосфере переворота. Наоборот, группы, имеющие ограниченное значение в обычной политической жизни, могут оказаться реальной угрозой. Если, например, нам не удастся нейтрализовать такие организации, как Национальная ассоциация владельцев стрелкового оружия (National Rifle Association) в США или британский Национальный союз студентов, то их реакция — какой бы неэффективной она ни была бы сама по себе — всё равно может представлять собой угрозу для переворота и замедлить процесс политической стабилизации, поскольку они способны спровоцировать конфликты, которые заново поставят вопрос о власти. Другие, более осторожные группы в этом случае тоже могут пересмотреть свою позицию и начать оппонировать нам, в то время как использование силы для того, чтобы остановить агитацию групп, о которых мы до этого забыли, способно привести к дальнейшему усилению оппозиции, так как побочные эффекты применения насилия увеличат враждебность к перевороту.

Наконец, есть и такие политические силы, которые не нужно нейтрализовывать (помимо тех групп, которые согласились поддерживать нас). Это группы, которые обычно считаются экстремистскими, но чья реальная мощь ограничена. Дав им определённый простор для деятельности, мы предоставим им тем самым возможность противостоять нам, но их оппозиция будет иметь для нас два положительных побочных эффекта: а) мы сумеем заручиться поддержкой тех сил, которые боятся их больше, чем нас; б) сможем начать бороться против других групп, обвинив их в том, что они проводят единую с упомянутыми экстремистами политику. Но это, однако, может оказаться опасной игрой; в сложной и драматичной обстановке переворота экстремисты могут усилить своё влияние и приобрести дополнительную политическую поддержку, и поэтому есть вероятность, что время, которое мы предоставим им для дискредитации оппозиции, пойдёт им на пользу.

Религиозные организации

Во многих экономически развитых странах религиозные организации уже не имеют большой политической силы, хотя иногда по-прежнему являются важной социальной силой. Лидеры религиозных групп могут быть влиятельны в социальной и до определённой степени — в политической жизни, но приверженность

им со стороны паствы редко проявляется в прямой силовой форме. В экономически отсталых странах и в тех, развитие которых ограничено или началось недавно, дело обстоит по-другому. Там, где новая технология человека применяется только недавно или вообще не применяется, старинная технология Бога всё ещё имеет огромное значение. Это может быть источником довольно значительной политической власти для организаций, которые идентифицируют себя с определёнными верованиями и способны канализировать чувства верующих. Если отбросить в сторону локальные религии, которые слишком фрагментированы, чтобы быть важными в общенациональной политике, и в любом случае имеют тенденцию к аполитичности, [79] мы увидим, что даже мировые религии различаются по степени своей вовлеченности в политическую жизнь.

79

Локальные религии могут быть важными с точки зрения местной администрации, но не с точки зрения общенациональной политики.

Роль католической церкви в Италии после Второй мировой войны иллюстрирует силу, которую может аккумулировать хорошо организованная религиозная группа, даже если действует в неблагоприятных с религиозной точки зрения условиях. Несмотря на то, что большинство мужчин в Италии редко ходят или вообще не ходят в церковь, итальянские женщины активно и регулярно посещают церкви. Так как Италия — демократическая страна, где женщины имеют право голоса на выборах, понятно, что если церковь захочет настроить своих прихожан на голосование за определённую политическую партию, эта партия получит много голосов женщин ещё до того, как начнёт свою избирательную кампанию. Церковь обычно давала такие установки, и определённая политическая партия выиграла от них: Христианско-демократическая партия (Democrazia Cristiana (DC). При помощи гарантированного большинства голосов женской части электората ХДП управляла Италией, единолично или в различных коалициях, с 1946 года и добилась этого во многом благодаря поддержке церкви. Поэтому вряд ли удивительно, что церкви удалось доминировать в ХДП и что через ХДП она оказывала влияние на каждый аспект итальянской национальной жизни.

Это было не «мягкое» влияние благодаря общему авторитету церкви, а скорее постоянное наблюдение за политической активностью, осуществляемое на провинциальном уровне епископами, на национальном — папой и его помощниками. На каждом уровне государственной бюрократии церковь, прямо или косвенно, осуществляет своё влияние: на получение работы в гражданском государственном аппарате и на продвижение по службе; на распределение капиталовложений и на различные формы правительственных грантов; на административные решения, касающиеся регулирования районирования и строительства.

Влияние церкви приносит свои плоды. В то время как бюрократический аппарат государства всё время ухудшался по сравнению с динамичным частным и полугосударственньм сектором, религиозные и образовательные церковные учреждения переживали постоянную экспансию; деньги и разрешения на их строительство никогда не были проблемой.

Если нам в случае переворота не удалось бы нейтрализовать церковную организацию в Италии, то она могла бы воодушевить и скоординировать оппозицию через свою плотную сеть приходов. Прихожане уже привыкли слышать политические послания с кафедры [80] (pulpit); священники привыкли получать детальные политические инструкции от своих епископов, а последние получают их из Ватикана. Нейтрализация нами теле- и радиокомпаний не предотвратит поток этих инструкций: у Ватикана есть своя собственная радиостанция, которую можно использовать, чтобы напрямую контактировать с каждой организацией церкви по всей стране.

80

В одном недавно вышедшем популярном итальянском фильме приходской священник разъясняет своей пастве, что не хочет инструктировать их перед выборами, а всего лишь просит голосовать за партию, которая является демократической и христианской.

Католическая церковь играет похожую роль и в некоторых других странах, где в неё номинально входят 99,9 % населения и где она имеет статус национальной религии, но в Испании, Португалии, не говоря уже о Франции, более сильные, чем церковь, государственные структуры, не позволили ей занять такие же доминирующие позиции, как в Италии. Однако вмешательство церкви может стать мощным фактором в большинстве стран католического мира, включая Латинскую Америку, особенно если мотивы переворота будут восприняты как антиклерикальные.