Государыня
Шрифт:
— Возьмите меня с собой! Я ещё послужу вам. Даю слово воина!
— Скоро же ты одумался, — сказал Глеб. — Иди к князю, его и проси. Авось милость проявит.
— Не прогоняй! Послужу честно! — выдохнул Виттен, подбежав к Илье. — Я не хочу потерять службу.
Илья подумал: «Ничего не случится, ежели он будет при нас».
— Карп, отдай Виттену коня! — крикнул Илья.
— Спасибо, князь, спасибо, — повторял Виттен, спеша к коню.
Следующая ночь застала ратников в пути. Они остановились утолить голод и подремать. Илья не поддался
Ночное бдение Ильи уже близилось к концу, когда сон подкрался-таки к князю и он, стоя, прислонившись к могучей сосне, провалился в «чёрную яму». Сколько времени длилось небытие, Илья не мог сказать. Проснулся он оттого, что заржал конь. Открыв глаза, он увидел в предрассветной дымке, как Виттен вскочил в седло своего коня и с ходу помчался крупной рысью. Илья метнулся к своему коню, но, пока подтянул подпругу, пока отвязал, вскочил в седло, Виттена след простыл. Проснулись Глеб и Карп.
— Что там? — переполошился Глеб, хватаясь за саблю.
— Виттен сбежал! — крикнул Илья и поскакал за гонцом.
Князь и его воины мчались в сторону Могилёва долго. Кони уже были взмылены, но никаких признаков того, что кто-то впереди уходил от погони, не было. Первым об этом прокричал Карп:
— Княже, мы зря гоним! Нет свежих следов, нет!
— И впрямь нет, — подтвердил Глеб, внимательно оглядев дорогу.
Илья осадил коня, повёл его шагом, присматриваясь к пыльному полотну просёлочной дороги, и признался в своей оплошности.
— Надо же так опростоволоситься! Ну, не прощу я себе, что упустил татя! Ах, какой же подлый он оказался! — сокрушался Илья.
— Доброта тебя подвела, княже. Скрутил бы руки-ноги на ночь, и вся недолга, — рассудил Глеб. — Да ныне о другом надо думать и печься. Как бы он нас не опередил и не напакостил в Могилёве.
— О другом, — согласился Илья. — И верно то, чтобы он раньше нас к наместнику не добрался. Он может где-то лесом, знакомыми тропами уйти к Могилёву.
— А доберётся раньше, всё извратит, и сами мы в татях окажемся, — посетовал Карп.
Илья и с Карпом согласился. Понял он, что попал впросак и дело осложнил. Теперь любым путём надо примчать к Товтовилу раньше, чем к нему явится Виттен. Здесь вся надежда была лишь на выносливость и быстроту коней. Илья знал, что у Виттена сильный закалённый конь, покрепче, чем у Карпа и Глеба, но слабее, чем у него. На своего жеребца Ястреба Илья мог положиться: не подведёт. Все эти скорые размышления привели к тому, что он должен мчаться в Могилёв один.
— Вот что, други. Дабы не загубить ваших коней, я скачу в Могилёв без вас. Вы поспешайте следом.
Глеб и Карп не могли перечить князю: знали, что он прав.
— Смотри, княже, будь осторожен. Волк и из засады может напасть, — предупредил Глеб.
— Да нет уж, второй раз оплошки не будет, — ответил Илья и, ударив коня плетью, помчался.
В тот же день, близко к полудню, князь Илья Ромодановский появился в Могилёве. Он въехал на городскую площадь, спросил пожилого дядьку, где дом ясновельможного пана Товтовила.
— А вон палаццо того пана, — отозвался горожанин и показал на просторный деревянный дом с мезонином.
Приближаясь к подворью наместника, Илья подумал, что гонец Виттен не стал ему помехой. Оставив Ястреба у коновязи, князь поднялся на крыльцо, вошёл в покои и, встретив слугу, сказал:
— Передай ясновельможному пану Товтовилу, что явился гонец от государя и государыни.
— Пан Товтовил при деле, и тревожить его нельзя. Ждать надо, — ответил слуга вовсе неучтивым тоном.
— Иди, однако, потревожь своего пана, — строго произнёс Илья, — не то я сам найду его и встряхну.
Слуга ушёл с высоко поднятой головой. Очевидно, слова Ильи не произвели на него никакого впечатления, и князю пришлось ждать его возвращения довольно долго. Он уже устал расхаживать по прихожей, рассмотрел все воинские доспехи и оружие, коими была украшена одна из стен просторного покоя, вымерял десятки раз пол. Наконец, слуга появился с надменным лицом, повёл князя за собой и через чёрный ход вывел его на двор. Там в просторной загородке Илья увидел пана Товтовила. Он сидел на берёзовом чурбаке и подстригал ножницами большую белую собаку. Остановившись возле загородки, Илья громко сказал:
— Вельможный пан, я гонец от великого князя и великой княгини.
Товтовил поднялся. Это был человек–гора, его усы свисали ниже бороды, шапка курчавых с сединой волос спадала на широкие плечи, грудь колесом, саженный рост — ну есть медведь.
— Что случилось в княжестве Литовском? Не в сечу ли зовут? — спросил он густым басом, покидая загородку.
— В державе мир и покой, — ответил Илья.
— С чем же примчал гонец?
— Князь Илья Ромодановский, ваша светлость, — представился Илья. — Государь и государыня завтра утром прибывают в Могилёв. Уведомите о том горожан и достойно встретьте их. И чтобы в храмах служили молебны.
Товтовил внимательно осмотрел князя своими маленькими, круглыми, чёрными глазками и, склонив голову набок, спросил:
— А от панов рады у тебя есть слово? От графа Монивида?
— Зачем ему быть? Пану наместнику должно знать, что слово и воля государя превыше всего.
— Государевой воле я не перечу и воле рады встречь не иду. А вот тебе перечу. У великого князя нет русских гонцов. Я их всех в лицо знаю, а тебя нет. И разговору не будет.
— Что же вы не верите моему слову, пан наместник? Сие негоже.