Говорящий ключ

Кирюшкин Виктор Владимирович

— Андрею Ефимовичу привет! Располагайтесь в каюте, через полчаса отшвартуемся. Быстро вы съездили, быстро. Воздухом?

— Да, на самолете... Что у вас новенького?

— Нового? Кирилл Мефодиевич огромного медведя завалил.

— Большаков? О, этот сумеет. А еще что?

— Ничего особенного. Четвертый рейс на озеро делаю... а происшествий — ни одного.

В каюте шкипера было тесновато: две койки, столик и табурет составляли всю ее обстановку. На стене висел маленький шкаф. Устойчивый рыбный запах, казалось, пропитал всю каюту. Оглядев стены, Воробьев увидел несколько балыков копченой кеты.

— Кто такой Большаков? — спросил он, присаживаясь на койку.

— Кирилл Мефодиевич — наша местная знаменитость! Старый таежник и охотник, камчадал. Нет, наверное, ни одного уголка в глубине тайги, где бы он не побывал. Лучший проводник в этом крае. Его бы вам завербовать к себе в проводники.

Застучал мотор катера. Под кормой халки зашумела вода. Геологи вышли на палубу. Высокий берег с разбросанными домиками быстро уходил назад. Наступил вечер. Огромная река расплескалась километров на пять, а берега раздвигались все шире и шире.

Воробьев долго стоял молча, наслаждаясь величественной картиной. Постриган отошел в сторону со шкипером. Вдруг внимание Воробьева привлек разговор двух попутчиков, расположившихся на палубе.

— Не учи рыбу плавать, а птицу летать...

— Э... друг, старый ворон даром не каркнет.

Говоривший умолк и, достав трубку, стал набивать ее табаком. Это был человек лет сорока, с гладко выбритым скуластым лицом. Сросшиеся на переносице брови придавали ему угрюмый вид. Он сидел на свертке канатов рядом с собеседником. По его одежде Воробьев предположил в нем старателя. На втором попутчике были широкие шаровары, выпущенные поверх сапог, чуть не достававшие палубу, рубаха нараспашку, кушак из синего ситца, небрежно накинутый на плечи пиджак — все напоминало в нем старателя прошлых времён. Горбоносое его лицо носило легкие следы оспы. При разговоре он слегка гнусавил, растягивая слова.

Разговор внезапно оборвался. Заметив, что Воробьев прислушивается, старший наступил носком сапога на ногу старателя в шароварах. Это движение не ускользнуло от взора геолога. Сделав вид, будто он ничего не слышал, Воробьев направился к Постригану. Тот, взглянув в сторону старателей, сказал:

— Кандыба и Марченко. Последние единоличники. Оба считают невыгодным работать в старательских артелях или на хозяйственной добыче металла. Стараются самостоятельно; у нас таких зовут вольноприносителями. Опытные старатели, прошлым летом ходили в тайгу искать богатый ключ. Кажется, побывали в тех же местах, куда пойдете вы, но ничего не нашли. Зиму мыли золото в старых выработках, теперь снова собираются в поход. Свои планы они, конечно, держат в тайне, вот и разговаривают недомолвками.

Катер быстро тащил халку вниз по течению. Воробьев заметил, что берега реки сходятся все ближе. Скоро катер пошел у самых берегов, так что иногда борта халки почти касались свесившихся над водой кустов.

— Входим в протоку, — сказал шкипер. — Через тридцать километров будет Орлиное озеро, затем сотню километров по нему — и мы дома. Да... не дает мне покоя мысль о Говорящем ключе.

Разговаривая вполголоса, они прошли на корму. Каюта шкипера скрыла их от взоров Кандыбы и Марченко. Увлеченные планами будущей работы, Постриган и Воробьев долго сидели на каких-то ящиках. Они не заметили, как чья-то тень бесшумно скользнула вдоль борта и, прислонясь к стене каюты, слилась с ней. Если бы собеседники увидели, с каким напряженным вниманием подслушивал их разговор старатель в широких шароварах, они встревожились бы, но этого не случилось. Марченко, увидев, что Постриган встал и собрался идти в каюту, тихо скользнул назад и прилег рядом со своим товарищем на подостланное одеяло.

Утро застало катер на Орлином озере. Воробьев проснулся рано, вышел на палубу халки, оглянулся и невольно вскрикнул, пораженный величественной красотой природы.

Не было видно конца водному пространству. Справа крутые сопки, покрытые лесом, подступали к самой воде, у их гранитных стен тянулся узкий каменистый приплесок, усеянный крупными валунами. Катер шел в полкилометре от берега, глухо стуча мотором. Эти звуки отражались от каменных стен и, повторенные эхом, возвращались обратно. Казалось, что где-то в горах гигант-кузнец опускает свой молот на небывало громадную наковальню.

Дальний противоположный берег был таким же гористым, как и тот, вдоль которого шло судно. Над ним медленно всплывал огромный огненный шар, четко обозначенный по краям. Воробьев ясно увидел, как этот шар отделился от горбатой вершины далекой сопки, повис в воздухе, стал уменьшаться и... превратился в яркое утреннее солнце. Геолог протер глаза.

— Замечательное явление, — произнес Постригая, тоже вышедший из каюты. — Но нам оно не предвещает хорошего. Будет дождь или шторм.

— Дождь? — удивился Воробьев, — Не может быть. На небе — ни облачка.

— Увидим! Такой восход солнца — примета к перемене погоды.

Не прошло и двух часов, как из-за дальних сопок поплыли рваные тучи. Дохнуло свежим ветром, спокойная поверхность озера покрылась рябью. Закапал дождь. Скоро его пелена скрыла от взоров берега. Пассажиры спрятались в каюте шкипера, где сразу стало тесно. Катер заметно сбавил ход. Капитан, видимо, опасался попасть на мель или столкнуться с другим судном. В полдень сквозь завесу дождя на берегу показались постройки. Дав сигнал сиреной, катер пришвартовал халку к деревянным мосткам и сам встал рядом с нею.

— Приехали, — сказал Постриган. — Это и есть резиденция Орлиного озера. Отсюда идут пути на прииски и к морю. В восемнадцати километрах, на старом прииске Кухчан, расположено наше геологоразведочное управление.

Геологи собрались уходить, когда к Постригану подошел Марченко. Кандыба уже был на берегу и, прислонясь к стене бревенчатого склада, ожидал товарища.

— Товарищ начальник, слышал я — вам люди нужны в разведку. Принимайте меня, надоело в одиночку болтаться. Хочу поработать у вас.

— Рабочие нам нужны. Но ведь вы с Кандыбой, кажется, собрались в тайгу?

— Пустота! — махнул рукой Марченко, — Без толку время терять. Берете, что ли?

Постриган слышал о Марченко как об опытном старателе. Нужда в рабочих большая. В тайгу снаряжалось несколько партий, и почти ни одна из них не была полностью укомплектована. Поэтому он принял предложение Марченко и здесь же написал записку.

— Пойдете в отдел кадров. Постарайтесь завтра быть там.

— За этим дело не станет, — обрадованно ответил Марченко, вскидывая на плечи свой багаж. — Как прояснится, так и двину. — Он поблагодарил и легкой походкой поспешно сошел на берег.