Говорящий сверток (с цветными иллюстрациями)

Даррелл Джеральд

«С кем он разговаривает? — подумала Пенелопа. — Не со мной же?»

И как раз в эту минуту из пакета послышался еще один голос — тихий, нежный, звенящий голосок, словно эхо овечьего колокольчика:

— Ах, отстаньте вы со своей прабабушкой и ее морской болезнью. Меня так же тошнит, как и вас. Я хочу знать одно: что теперь делать?

— Благодаря моим блестящим навигационным способностям мы благополучно пристали к суше, — ответил первый, скрипучий голое. — Теперь надо ждать, пока нас освободят из заключения.

Сверток был слишком мал и не мог вместить человека, тем более

двух, и все же из него, несомненно, раздавалось два голоса. Пенелопе стало жутковато, она почувствовала, что ей как-то не хватает Питера и Саймона, — с ними было бы куда приятнее разгадывать эту загадку. Поэтому Пенелопа повернулась и быстро сбежала с дюны вниз, где под зонтом спали мальчики.

— Питер, Саймон, проснитесь, проснитесь, — прошептала она, тряся их за плечи. — Просыпайтесь, это очень важно.

— В чем дело? — Саймон приподнялся и, зевая, сел.

— Скажи ей, пусть уйдет, — пробормотал Питер. — Спать охота, а не в игры играть.

— Я вовсе не играю, — возмущенно прошептала Пенелопа. — Проснитесь же! Я нашла что-то непонятное на той стороне дюны.

— Что ты нашла? — Саймон потянулся.

— Сверток, — ответила Пенелопа. — Большой сверток.

— О Господи, — простонал Питер. — И ради этого ты нас разбудила?

— А что особенного в этом свертке? — осведомился Саймон.

— Вам когда-нибудь попадался пакет, который разговаривает? — отпарировала Пенелопа. — Со мной это не часто бывает.

— Разговаривает? — Питер сразу и окончательно проснулся. — Да ну? А тебе не померещилось? Может, у тебя солнечный удар?

— Говорящий сверток? — усомнился Саймон. — Ты, наверное, шутишь.

— Ничего я не шучу, и солнечного удара у меня нет, — рассердилась Пенелопа. — Мало того: он разговаривает двумя голосами.

Мальчики глядели на нее во все глаза.

— Послушай, Пенни, — смущенно сказал Саймон, — а ты точно не фантазируешь?

Пенелопа с досадой топнула ногой.

— Конечно нет, — бешеным шепотом возразила она. — Какие вы оба тупые. Я нашла пакет с двумя голосами, он разговаривает сам с собой. Не верите — пойдите и посмотрите.

Неохотно, все еще опасаясь, что Пенелопа их дурачит, мальчики двинулись за ней вверх по дюне. Взойдя наверх, она приложила палец к губам, прошипела «ш-ш-ш», потом легла на живот, мальчики за ней, и остаток пути они проползли на животе. Затем все трое заглянули вниз… И у подножия дюны увидели сверток. Вокруг него разбегалась мелкая зыбь. И тут мальчики застыли от изумления — сверток вдруг запел на два голоса:

Из лунной моркови пирог, из лунной моркови пирог, Он в мускулы силу вольет, и бледность он сгонит со щек. Корова, свинья и баран, что лакомый любят кусок, Лелеют в счастливых мечтах из лунной моркови пирог. Из лунной моркови бисквит, из лунной моркови бисквит, Он дух наш заставит гореть и душу в борьбе укрепит. И лошадь, и даже осел, печальный имеющий вид, Очень

не прочь пожевать из лунной моркови бисквит. Из лунной моркови рагу, из лунной моркови рагу, Вкуснее — ну как ни крути! — найти ничего не могу. И лебедь прекрасный в пруду, и гордый павлин на лугу Зачахнут, когда их лишат из лунной моркови рагу. [1]

1

Стихи здесь и далее — в переводе Я. Гордина.

— Слыхали? — торжествующе прошептала Пенелопа. — Что я вам говорила?

— Невероятно, — пробормотал Питер. — Что же это такое? Двое карликов?

— Тогда они какие-то особенно маленькие карлики, если поместились в этом свертке, — заметила Пенелопа.

— Мы не узнаем, что это такое, пока не развяжем пакет, — рассудил Саймон.

— А как знать, будет ли он доволен, если его развяжут? — задумчиво проговорил Питер.

— Он что-то такое упоминал про освобождение, — вспомнила Пенелопа.

— Ладно, спросим его, — решил Саймон. — По крайней мере, он говорит по-английски.

Мальчик стал решительно спускаться и первым подошел к свертку, который самозабвенно распевал, не подозревая ни о чьем присутствии:

Из лунной моркови омлет, из лунной моркови омлет, Он сделал меня молодцом, которому равного нет. Младенец в пеленках сырых и старец, что мохом одет, Ликуют, завидев едва из лунной моркови омлет.

Саймон откашлялся.

— Простите, — начал он, — простите, что прерываем вас, но…

Из лунной моркови бульон, из лунной моркови бульон, Он лучше бальзама для тех, кто тяжким недугом сражен. Хлебнете хороший глоток — и гибнет микробов мильон. Смертелен для хвори любой из лунной моркови бульон.

— Простите, — сделал новую попытку Саймон, уже гораздо громче.

Пение прекратилось, наступила тишина.

— Что это? — наконец испуганно прозвенел тоненький голосок.

— Какой-то голос, — ответил скрипучий. — Я почти уверен, что это был голос, если только это не был удар грома, вой урагана, шум прилива, грохот землетрясения или…

— ПРОСТИТЕ! — на этот раз что есть мочи прокричал Саймон. — Хотите вы, чтобы вас развязали?

— Ну вот, пожалуйста, — произнес скрипучий голос. — Я же говорил, что это голос. Предлагает нас развязать. Как мило. Скажем «да»?

— Еще бы, — отозвался звенящий голосок. — Мы столько просидели в темноте.

— Прекрасно, — произнес скрипучий голос. — Мы разрешаем нас развязать.