Грааль никому не служит
Шрифт:
Слово за слово – и мы с ней сдружились. Как-то само собой речь зашла о том, что я хочу стать срединником. Иришка к моей мечте отнеслась серьёзно:
– А знаешь что, Адвей? – Адвей – так она переиначила моё имя. – Когда ты станешь срединником, то я буду твоей дамой сердца. У нас все так делают. Честно!
Что такое «дама сердца», я не знал. Я чувствовал, что это какие-то дурацкие девчачьи штучки. Но говорить ничего не стал: не хотелось обижать Иришку. Так что я молча кивнул.
– А ты видел когда-нибудь Морское Око, Адвей? –
– Нет.
– А хочешь?
И мы отправились смотреть на Морское Око.
Сад оказался куда больше, чем я предполагал. Иришка вела меня запутанными тропинками, и я терялся в догадках: в городе мы ещё или уже вышли за его пределы? Постепенно сливы и яблони сменились соснами; трава стала гуще.
Мы выбежали к ручью, где я наконец-то смог напиться. Моста не было. На тот берег мы перебрались, прыгая по камням. Я попробовал нащупать дно, и меня чуть не снесло в воду – такое было течение.
Солнце неподвижно зависло над головой. У них что, день никогда не кончается?.. Тропинка вилась среди колючих зарослей, не давая разглядеть, что происходит. Да и времени не было, если честно. Несмотря на маленький рост, Иришка шла резво, подныривая под ветви и перепрыгивая через упавшие стволы деревьев. Мне пришлось попотеть, чтобы не отстать. После этого марш-броска я её зауважал.
Наконец мы выбрались к морю. Девочка замерла на краю обрыва, натянутая как струна. Жалко, что я не художник. Яркое небо, чёрная стройная фигурка, застывшая среди травы…
Валька, наверное, смог бы нарисовать. Он талантливый. Очень. Я ему завидую иногда. Но Валька ни за что не отправился бы ночью к озеру. Он не нарушил бы приказа и никогда бы не попал на «Авалон». И в город тоже.
– Адвей! Что ты копаешься? Смотри, какая красотища!
Я стал рядом с Иришкой, чувствуя, как колотится сердце. От высоты кружилась голова. Обрыв уходил отвесно вниз; там шумело море, набегая на берег пенистыми гребнями.
Мне почему-то представилось, как мы с Иришкой убегаем от погони. Я отстреливаюсь с двух рук, а потом раз – на обрыв и в море! А что?.. И запросто! Преследователи – бородатые дядьки в сверкающей броне с красноватым отливом – бесятся, машут руками, кричат всякие гадости. А сделать ничего не могут.
Потому что они трусы. Потому что побоятся прыгать. А нас потом подберёт шхуна. И мы отправимся на острова – но не на Разбитое Сердце, а домой. К маме.
– Только прыгать надо дальше, – вдруг негромко сказала Иришка. – У берега – скалы. А ещё там Морской Глаз.
Я вздрогнул. Мысли читает, что ли?
Она поняла. И ответила – без малейшей рисовки:
– Ты весь вытянулся – словно готовишься прыгнуть. И взгляд у тебя стал… другой… Нездешний. Знаешь, Адвей, – её голос дрогнул. –
Я молчал, боясь спугнуть. Нет, не мне, чужаку, предназначалась тайна Иришки. Я лишь случайно оказался рядом. Но всё же, всё же…
– Я ненавижу его, – продолжала Иришка. – Из-за него плачет мама. А папа хмурится и ничего не может сделать. Я ведь понимаю: он сильный, очень сильный… Но Красный рыцарь сильнее. Его хранят бретёры.
Она поймала мою ладонь:
– Адвей… – запинаясь, спросила она. – Когда я стану твоей дамой сердца… ты будешь за меня сражаться? С Красным Рыцарем?..
Я кивнул. Горло перехватило.
Я никогда тебя не брошу, Иришка.
…Спускаться было тяжело. В одном месте пришлось даже карабкаться по скале, цепляясь за трещины. Я весь перемазался и разорвал рубашку. Иртанетта же выглядела так, словно прогуливалась по городскому парку. Даже не запыхалась.
Когда я обессиленно повалился на прибрежный песок, она заметила:
– А ты ничего, молодец… Когда мы с герцогёнком Блэгильским спускались, он визжал как резаный. Потом запсиховал и обратно полез.
– Герцогёнок? – Ни думать, ни делать что-либо не хотелось. Хотелось лежать и лежать так до скончания времён. Я и спросил-то, чтобы разговор поддержать.
– Ну да, – глухо отозвалась Иришка. – Это ещё когда они свататься приезжали. Меня отправили развлекать будущего мужа.
– К тебе? – Я удивлённо поднял голову. – Тебя?
– А что такого? – В голосе её звучало наигранное равнодушие. – Нам нужен союз с Блэгилем. Если бы папа договорился с герцогом, я была бы уже замужем. Все так делают.
Её слова меня почему-то зацепили. Я всей душой возненавидел незнакомого мне пацана. Но Иришка тут же примирила меня с ним, вздохнув:
– Если б ты знал, какой он дурак…
Я расслабился. Стащил с плеч рубашку и блаженно перевернулся пузом вверх. У нас на Казе солнечная погода редкость. А уж такая, как здесь, – и подавно. Хорошо бы совсем раздеться, позагорать, но я стеснялся Иришки. Я девчонок вообще стесняюсь. Интересно, откуда она? Задавака, да ещё со странностями. Выдумывает всякое. Праздник в её честь, жених-герцог…
Стоп!
– Слушай, Ириш… – осторожно начал я. – А… а ты кто вообще?
Девчонка устало вздохнула:
– Какая разница, Адвей?.. Я – это я.
– А всё же?
– Я наследная принцесса Лонота. Иртанетта Лонотская, так меня зовут. – Она присела в шутовском реверансе. – Теперь доволен?
– Да.
Иришка глянула на меня исподлобья:
– Только не вздумай называть меня госпожой. Тем более – нашим высочеством.
В голосе её звучали тоска и одиночество. Тяжело ей, наверное… Когда все кругом – как с будущей королевой. Поклончики, реверансики. Я бы, наверное, не смог.