Грабительница больших дорог
Шрифт:
К этому-то времени и относилось неудачное выслеживание Диком помощницы Аддисона, Норы Бригтон, когда авантюристке удалось бежать из вагона и совершить ограбление Кеннанов.
Все эти неудачи так повлияли на Ника Картера, что он решил придумать нечто совершенно особенное для борьбы с Аддисоном. Поэтому, когда за его помощью к сыщику обратился Жорж Кеннан, он категорически отказался, будучи уверен, что в случае его согласия это станет так или иначе известно "профессору" и все труды снова пропадут даром. Но в душе Картер решил употребить все свое искусство на то, чтобы передать в руки
"Я должен придумать что-нибудь небывалое! – рассуждал, ходя взад и вперед по кабинету, Картер. – Я имею дело с необыкновенным негодяем, а потому и средства борьбы с ним нужно выбирать необыкновенные. Еще посмотрим, кто останется победителем! "Хорошо смеется тот, кто смеется последним", – говорит французская пословица. Вы бросили мне перчатку, мистер Аддисон – я ее поднимаю! Вызов принят!"
События последнего времени и осведомленность Аддисона относительно всего, предпринимаемого против "профессора", убедили Ника Картера в том, что даже в его собственном доме есть пособники негодяя, а потому он решил изложить Дику свой план в другом, более безопасном месте. С этой целью на другой день после посещения Кеннана он с утра ушел вместе с Диком в Центральный парк, изобилующий совершенно уединенными уголками.
Выбрав один из них, сыщик зорко осмотрел окрестности, вплотную подошел к Дику и произнес совершенно спокойным тоном:
– Завтра меня уже не будет в живых, Дик, и на тебя я возлагаю обязанность похоронить меня не позднее полудня среды в нашем фамильном склепе, в Ричмонде.
– Господи, – ужаснулся Дик, – что ты задумал? Неужели ты говоришь это серьезно?
– Вполне серьезно, дорогой Дик. Я прошу только точнейшим образом выполнить мои распоряжения. Итак, завтра утром я, по всей вероятности, буду уже покойником. Наш домашний врач констатирует разрыв сердца. Тебе известно, что последние годы у меня "пошаливает" сердце, и поэтому, что же удивительного в том, что человек такого слабого сложения, как я, погибнет от этого недуга? А, как ты полагаешь?
При таких словах Картер весело подмигнул своему кузену...
– А! Теперь я начинаю понимать, в чем дело! – радостно воскликнул Дик, у которого сразу стало легко на душе, – только, Ник... ты играешь опасную игру! И зачем ты так напугал меня вначале? – с упреком закончил он.
– А я, видишь ли, хотел посмотреть, обрадует ли тебя моя смерть. Ведь ты получишь в наследство мое дело и все мое состояние.
– Как тебе не совестно, Ник! Вот это уже гнусность! – полушутя, полусерьезно произнес Дик.
– Однако, шутки в сторону! – серьезно заговорил Ник. – Еще раз обращаю твое внимание на то, что мои распоряжения должны быть выполнены пунктуально, так как иначе все труды пропадут даром! Помни: моя смерть, погребение и все связанное с этим, должны быть в глазах всех наидействительнейшими фактами, а для этого необходимо не упустить ни одной мелочи, как бы ничтожна она ни казалась!
– Вот тут и пойми, – покачал головою Дик. – Слушай, Ник, ты просто пугаешь меня всем этим!
– Этого-то я и добиваюсь, – усмехнулся Картер, – то есть, пугать тебя мне нет смысла, а я хочу ужаснуть некоторых моих, с позволения сказать, друзей. Вот они порадуются-то! Как ты думаешь? Но... дело все в том, что Ник Картер должен умереть, должен бесследно исчезнуть с лица земли.
Проговорив это, Картер понизил голос до шепота и, наклонившись к уху Дика, продолжал давать распоряжения. Время от времени Дик кивал головой в знак согласия. Иногда он также таинственно спрашивал о чем-то сыщика. Беседа продолжалась около часа.
Решено было посвятить в тайну домашнего доктора и владельца бюро похоронных процессий, личного друга Ника Картера.
– Бальзамировать тебя, однако, мы не будем, – серьезно произнес Дик.
– Ну, это можно пока оставить, – в тон ему возразил Картер, – тем более, что я слышал однажды, будто бальзамирование отзывается несколько вредно на живом человеке.
– А что, если вместо тебя в гроб положить восковую куклу? – предложил Дик.
Картер отрицательно покачал головой.
– Этим мы наших врагов не обманем. Шутка эта слишком избитая для того, чтобы на нее поймать Аддисона, против которого и веду я войну. Нет, дорогой мой Дик! Необходимо устроить так, что когда Аддисон, так или иначе, проберется на похороны, он найдет настоящего, самого настоящего Ника Картера, лежащим в гробу!
– Но, повторяю, Ник, – это адски рискованная игра!
– И все-таки, иначе ничего не поделаешь, – твердо произнес Ник, – я должен лежать в гробу и я же должен быть похоронен заживо! Я даже настаиваю на следующем: перед тем как опустить гроб в землю, необходимо еще раз открыть крышку гроба, чтобы все видели, что я по-прежнему лежу на подушках.
Дик с сомнением покачал головой.
– Это вещь невозможная, Ник! – решительно заявил он. – Даже ты не сумеешь так симулировать смерть, чтобы подлога не узнал врач, которого, несомненно, подошлют враги. А погребение! Ник, повторяю: такая симуляция невозможна!
– И все-таки, она возможна! – весело проговорил Картер. – Возможна потому, что это будет... это будет... не симуляция!
Дик досадливо махнул рукой и отвернулся...
Ник Картер подошел к своему главному помощнику и снова начал шептать ему что-то на ухо. По мере того, как сыщик говорил, лицо Дика все прояснялось и прояснялось.
– Ну, что же? По рукам? – усмехнулся Ник. – Необходимо одно – точнейшее соблюдение моих распоряжений!
– Будь спокоен, все будет исполнено!
– А что, если мы сейчас приступим к делу? – предложил Картер после небольшого размышления. – Все необходимое при мне.
– Как хочешь, – лаконично дал ответ Дик.
Затем оба вышли из парка и направились на Бродвей, главную артерию Нью-Йорка.
Глава X
"Смерть" Ника Картера
Войдя в один из лучших ресторанов, сыщики заняли столик и спросили себе по стакану грога. Осмотревшись кругом и убедившись в том, что никто за ними не следит, Ник Картер вынул из кармана небольшой пузырек и вылил его содержимое в свой стакан. Во все время этой операции сыщик с самым беззаботным видом вел с Диком ничего не значащий разговор, так что со стороны можно было подумать, что за столиком сидят люди, не замышляющие ничего серьезного.