Граф Наумов
Шрифт:
Не известно, до чего бы додумался Андрей, вот только через мгновение ему стало не до праздных размышлений. Подлый котенок, воспользовавшись задумчивостью напарника, залег в засаде и в самый кульминационный момент размышлений на тему: «И хочется и колется и мамка...», прыгнул ему на спину. К счастью, спина у Андрея таки выдержала, но в результате падения открылась баклажка с водой, любовно вырезанная им из десятисантиметрового в диаметре позвонка кинг-конга и заглушенная с двух сторон чопами фиолетового дерева. Зато сам череп гориллы, превращенный в этакую корзину, емкостью литров в сорок, куда Андрей аккуратно сложил всю многочисленную добычу в виде меховых покрывал, выделанных из шкур смилодона старшего и кинг-конга, саблезубых
Андрей с благодарностью, отягощенной страхом, вспомнил, как однажды мимо скалы, на вершине которой он в это время сидел, пытаясь с помощью кортика и золы очистить кусок шкуры смилодона от внутреннего жира, проследовали сплошным потоком, лентой шириной в пару метров и длиной часа в полтора ходьбы со скоростью не слишком спешащего человека, то ли жуки, то ли муравьи. Короче рыжие насекомообразные твари Зенона, размером с указательный палец каждый. На пути им встретились туши зверей. Поток не стал сворачивать со своего пути, а просто перевалил через монстров, не на секунду не задерживаясь. Только вот после того, как муравьи проследовали дальше, на месте смилодона и кинг-конга остались одни только отполированные до блеска кости. Андрей тогда от всей души порадовался, что успел вовремя запастись гориллятиной, и содрать куски шкур. А позже придумал, как приспособить череп кинг-конга, в качестве тары для переноса грузов.
Получилось жутко тяжело, жутко неудобно, да и кожаные ремни, в качестве лямок, вдетые с одной стороны в дыры , соответствующие ушным раковинам, ужасно натирали плечи, но все же лучше, чем ничего.
Опять же таким трофеем наверняка можно будет похвастаться в обычном мире. Одно неудобство. Сам по себе этот череп весил как половина Андрея.
Обругав котенка и собрав в корзину вещи, Андрей внимательно огляделся вокруг и двинулся дальше.
Он не слишком боялся тварей Зенона, поскольку вновь обретенное умение, пусть и не слишком еще развитое, позволяло ему почувствовать присутствие монстров в радиусе прямой атаки. Пока таковых в обозримых окрестностях не наблюдалось. К тому же, значительно выросший в силе (после второй трансформации Средоточения и укрепления канала передачи энергии от Источника магии к Родовому Перстню) воздушный таран позволял рассчитывать на благополучный исход при столкновении с кем-то навроде суслика. На большее пока замахиваться не приходилось.
–
« Но мы над этим работаем», - утешал Андрей сам себя.
Гораздо большее опасение вызывал вопрос о том, а возможно ли вообще, в принципе, перевести котенка через границу, отделяющую Зенон от обычного мира. Всяческие метаморфозы, происходящие с теми же ядовитыми орехами после пересечения разделительной полосы, наталкивали на самые неприятные предположения. Ответ на этот вопрос должен был быть получен в самое ближайшее время, поскольку невдалеке показались деревья, схожие с теми, которые произрастали в окрестностях Богуславки.
– Еще немного, возможно даже считанные метры, и мир может резко измениться, - сообразил Андрей. Похоже и котенок почувствовал некую несуразность в окружающем пространстве. Ежели еще минуту назад от выписывал вокруг Андрея замысловатые вензеля, то сейчас остановился и жалобно мяукнув вопрошающе уставился на Андрея. Потом принял для себя определенное решение, резко ускорился и запрыгнул в корзину, где и сделался невидимым. После чего уже совершенно другим, повелительным тоном мяукнул еще раз. Типа: «Человек, трогай!».
– Во всяком случае, если Фагот и дальше останется невидимым, то не придется в первый же момент объясняться с окружающими на предмет «Засланных казачков».
Утешив себя таким образом, Андрей двинулся вперед и буквально через мгновение почувствовал, что Зенон остался где-то невообразимо далеко. И он снова оказался в нормальном мире. Первым делом с помощью«Эмоционального Сканера» прослушал эмоции смилодона. На удивление, тот прекрасно себя чувствовал. После чего Андрей мысленно, используя те же эмоции, сурово указал котенку, чтобы тот оставался невидимым и вел себя прилично, после чего зашагал по тропинке, которая невесть откуда возникла у него под ногами, к опушке леса.
Хотя сегодняшний свой поход в Зеноне Андрей затеял чуть ли не с утра, да и шел по равнине от силы часа два, в нормальном мире уже вечерело. На опушке собрались пять групп встречающих. Все те же, кто провожал юнцов в Зенон неделю назад. Разве что отсутствовал отец Сидор. Да и команда Андрея уменьшилась в половину. Будучи представленной всего лишь Лохматым да Любавой. Похоронное настроение, царившее семь дней тому назад , казалось многократно усилилось. И Андрей тут же сообразил, в чем тут дело. Еще от силы пол часа и солнце окончательно скроется за горизонтом. А тот, кто не вышел из Зеноне на седьмой день недели обретения силы до заката солнца, останется там навсегда. Судя по всему он единственный, кому это пока удалось. И надежды на возвращение своих родных у встречающих таяли с каждой секундой. Не удивительно, что вместо радостных криков его встретили гробовым молчанием. Один лишь Лохматый хлопнул по плечу и коротко скомандовал: «Пошли домой. Там все расскажешь». После чего молча повернулся и взяв Любаву за руку медленно пошел по тропинке в село.
Внезапно гробовое молчание было нарушено громким криком, в котором слились самым причудливым образом ужас и радость: «Стеша!!!». Андрей обернулся и увидел как из лесу, волоча ногу, вся в крови вышла девушка.
– Значит не один я. Повезло. Двое из пяти.
PS. С ранее обещанным в этой главе вертолетом я пожалуй погорячился. Он прилетит только в следующей главе. А сейчас, дорогие читатели, любуйтесь ночным небом Зенона.
Глава одиннадцатая. В голубом вертолете
Глава одиннадцатая. В голубом вертолете.
В которой главный герой получает наставления «по жизни», а затем сквозь зубы, напевает песенку про волшебника, прилетевшего в голубом вертолете, прекрасно понимая , что волшебник вовсе не добрый Чародей, а злой Колдун, да и вертолет не голубой, а камуфляжной окраски.
Через три дня после возвращения из Зенона Андрей сидел на пригорке и делал вид, что наблюдает за стадом, пасущимся ниже на лугу. На самом деле он предавался занятию еще более неблагодарному, нежели праздное уныние. Он размышлял над классическим вопросом, в одной из его (вопроса) многочисленных модификациях, рано или поздно возникающим в голове у всякого русского человека, претендующего называться интеллигентным. А именно: «Что делать и от чего с ним постоянно происходит такая херня» . Причем слово «херня» использовалось Андреем не в его матерной интерпретации, а исключительно в первичном медицинском смысле. Все-таки габариты собственного Средоточения продолжали его беспокоить.
– Если быть до конца корректным, надо говорить не «херня», а «hernia».
– С этаким латинским прононсом, урезонил сам себя Андрей.
– А поскольку в языках ты далеко не Копенгаген, то прекращай херней маяться и думай, как жить дальше. Надо сказать, что тут Андрей откровенно кокетничал. Если он в чем-нибудь и был "Копенгаген", так это как раз в языках. Как-никак, закончил филологический факультет престижного универа. Да еще и с красным дипломом. И латынь, пусть та и не входила в основные языки, сдал на отлично. Всяко знал латинский получше любого хирурга, выпускника меда.