Граф Суворов. Том 4

Шаман Иван

— В таком случае я на нее не приду. — продолжая улыбаться произнес Константин, и я оценил шутку, особенно учитывая, что эту фразу я говорил Долгорукому всего пару часов назад. — Не могу себе позволить быть покалеченным, даже малейшая травма может выбить спортсмена на несколько лет. А что-то серьезное и вовсе досрочно окончить карьеру. К счастью, пересечься в сетке мы не должны. Я вряд ли поднимусь выше одной шестнадцатой.

— Уверен, у вас получится продемонстрировать куда лучший результат чем вы рассчитываете. — усмехнулся я. — В конце концов,

почти все к турниру относятся так же, как и вы. Выиграем — хорошо, проиграем — зато покажем себя. А я решил участвовать не потому, что хочу победить, мне просто нравится бить людей.

— А хорошо! Я это запомню! — рассмеялся Константин, оценив шутку. — Впрочем, что-то в этом и в самом деле есть. Я подумаю над вашими словами.

— Обязательно. — кивнул я, улыбнувшись, но так и не поняв, что ему конкретно от меня надо. Если не сделка и не автограф, зачем он вообще пришел? Просто поболтать, рассказать о спортивной карьере и ее сложностях? Ни за что не поверю. Хотя упоминание титула Надеждой меня смутило, Строганов меня ни о чем подобном не предупреждал и сам оказался не готов, а значит в открытых, и даже в семейных источниках информации об этом не было.

— Прошу прощения, если вопрос покажется бестактным, но что за история с принцем Грузинским? — спросил я, чем явно смутил Константина. — Если не хочешь, можешь не отвечать.

— Да нет, почему… история и в самом деле занимательная, хоть и не очень известная. — улыбнувшись ответил парень, взъерошив и без того торчащие во все стороны кучерявые волосы. — Ты, наверное, знаешь, что Грузия присоединилась к Российской империи меньше двухсот лет назад. Были союзным государством, стали губернией с сохранившейся властной вертикалью.

— Да, слышал об этом. — кивнул я.

— Так вот, дед мужа императрицы Екатерины Николаевны, во время волнений меньшевиков, подписал ряд тайных указов, позволяющих в случае свержения власти в Петрограде, получить царству Грузинскому всю полноту власти и восстановить собственное государство в изначальных границах. — куда более серьезным голосом произнес Константин. — А в связи со всей сложившейся обстановкой, мой отец, и, покуда здравствующий, долгих лет ему, дед были приглашены дворянским собранием для подписания документов об отделении от империи.

— Ого, не слышал об этом. — удивленно проговорил я.

— Ну, процедура должна была оставаться тайной, тем более что и мой дед, и князь Грабский, которого пытались сделать царем Белорусе, и князь Крымский и Малоросский, отказались подписывать унию. — довольно улыбнулся Багратион. — В результате осталась пара отщепенцев, подчинившихся своей шляхте, но большого кровопролития удалось избежать. Иначе бы войска его императорского величества Петра Николаевича, не охранили бы границы, а зачищали неугодные гарнизоны и боролись с восстанием.

— Гражданская война, голод, разруха и смерть. — кивнул я. — Вы поступили достойно, хотя многие решили бы что собственный суверенитет и власть, хоть и небольшая, на своей территории, стоят того.

— Прости уж,

но мы не идиоты, считать, что в современном мире маленькое государство может быть независимым. Конечно, можно выбрать сюзерена подальше, даже на другом континенте, тогда жить будет вольнее… но и защитить он тебя не сможет. — покачал головой Константин. — Нет, кровопролития своему народу я не желаю. А для кого пара миллионов погибших — достойная плата за долги и власть другого господина… с теми нам не по пути.

— Интересная позиция. — улыбнулся я, едва ли понимая сколько сдержек и противовесов нарушилось во всей империи с формальным, казалось бы, переворотом. — Жаль, что ее вообще приходится озвучивать. Уверен, не было бы переворота — все прошло куда тише. Да и Екатерина, пусть и запоздало, но замуж вышла.

— Больше того, в высшем свете ходят слухи что она уже беременна. — вновь расслабленно улыбнувшись ответил Константин. — Если это так. Если у нее родится мальчик раньше, чем у Петра, еще большой вопрос, кто из них сядет на трон.

— Опять кризис престолонаследия? — поморщился я.

— Да, но не такой серьезный как сейчас. Все же два потенциальных императора, лучше, чем ни одного. — отмахнулся, почти беззаботно, Багратион. — В истории любой империи такое происходит регулярно, а кровопролитием заканчивается лишь в редких случаях. К тому же, говорят и сам Петр, сестру очень любит, и трон занял не по своему желанию, а в качестве крайней меры, для удержания страны от развала.

— В общем ситуация ложная, а последствия непонятные. — усмехнулся я, представляя, что сейчас творится в высшем свете. — А ведь есть еще живой труп наследника, его же так и не объявили мертвым.

— Да брось, газеты по пять раз на неделе объявляли о том, что он якобы погиб при штурме, что его сожгли вместе с нападающими, и даже тело находили. Правда каждый раз — разное, и все время не подходящее по генетической экспертизе. — вновь рассмеявшись ответил Константин. — А кроме того, уже несколько раз поднимались народные восстания, возглавляемые лже-царевичами. Особую пикантность этому придает то, что имена у них всех разные. Ведь настоящего так и не покрестили.

— Вот уж и вправду судьба со своим юмором. — рассмеялся я, хотя внутренне мне было не до смеха. Восстания, это дело серьезное. Даже если они мелкие — их кто-то снабжает, снаряжает, подвозит продовольствие и боеприпасы. Это митинг может быть стихийным, любая длительная компания — в первую очередь снабжение.

Впрочем, у империи всегда хватало врагов. Коих мы с Багратионом легко вспомнили, промыв косточки и Британской короне, и Свободным Штатам Америки, и Черному королевству Африки, и многим другим, кто мог и хотел оказать влияние на Россию. Хотя оба сошлись во мнениях, что главные проблемы любой крупной державы — конфликт внутри элиты и между правительством и его подданными. В результате договорились до того, что любой человек в государстве должен быть сыт, обогрет и занят своим делом. А остальное как-нибудь само сложится.