Граф-затворник
Шрифт:
Его зрачки расширились, яркие синие глаза почти почернели, движения стали нежнее и глубже. Этот глубинный чувственный ритм захватил и ее тоже, она ощутила уже знакомые сладостные спазмы. Персефона чувствовала, как его пронзают потоки дрожи, все ее внутренности вдруг свело от невероятного удовольствия. Они буквально растворились друг в друге и вдвоем воспарили к небесам. Она никогда не испытывала ничего столь возвышенного и пробирающего до глубины души. Ее сердце пело от наслаждения, но лучше всего было осознание, что она разделяет этот изумительный экстаз со своим любимым. Она была с ним каждый миг, чувствовала каждую
Долгое восхитительное время они лежали одним целым, не разжимая объятий. Он пристально смотрел ей в глаза и часто прерывисто дышал. Она ощущала, как бьется его сердце. Александр и Персефона были соединены как настоящие любовник и любовница.
Он оперся на руки, чтобы не давить на нее своим весом, но это ничего не изменило.
– Похоже, мы оба уцелели, – промурлыкала Персефона, почему-то испытывая желание его утешить, – и это после такого безумного наслаждения.
– Ты – возможно, любовь моя, но вот насчет себя я не так уверен, – ответил он, как будто его вновь одолевали старые сомнения и неуверенность в собственной привлекательности.
Глава 18
– Ты для меня все, Александр Фортин, и даже не смей в этом сомневаться. Твой отец и злосчастный брат убеждали тебя, что ты недостоин любви. Они сами давно в могиле, и нечего вспоминать их несправедливые слова. Больше этого не будет. Я этого не допущу, просто докажу: ты достоин самой преданной любви, нашей любви, даже если на это уйдет вся моя жизнь. Мой дорогой муж, ты меня любишь, хочешь ты того или нет. Мои родные уважают и ценят тебя за то, какой ты есть, а не за твою красивую внешность. Все наши дети будут желанными, мы их будем обожать, и ты сам поймешь, какой должна быть настоящая родная семья, в отличие от той, в которой ты вырос. Кроме того, у тебя есть я. Наверное, я буду подчас и ворчать, и досаждать своим желанием получше узнать тебя, Александр Маттиас Гейрант. И если ты в скором времени так и не усвоишь, как же это чудесно – быть вместе и беззаветно любить друг друга, – мне придется выкинуть тебя из постели до тех пор, пока ты должным образом не откроешь, какой ты замечательный и самый лучший на свете, мой дорогой лорд Калверкоум.
Искренняя улыбка султана, которая ей так нравилась, появилась на лице Алекса, он притянул к себе жену и перекатил ее на себя. Она распласталась на его мощной груди и уже не могла отрицать – он сам в полной готовности открыть новое про нее саму, во всяком случае, если его нарастающее возбуждение хоть что-то значило.
– К сожалению, моя прекрасная леди Калверкоум, мне уже пора самому отсюда выметаться, если только ты не хочешь сообщить всему Эшбертону: мы были здесь сегодня вдвоем, – нахально ответил он.
И она едва удержалась, чтобы снова не обнять его крепко и никуда не отпускать, только после некоторого раздумья сказала:
– Конечно, лучше не сообщать. Мама не простит, если мы лишим ее удовольствия устроить свадьбу старшей дочери, особенно теперь, когда вернулся Маркус. Знаешь, он и Антигона последуют тем же путем, как только их имена огласят в церкви.
– Пусть подождут, они еще слишком молоды. Мы с тобой прошли через настоящий ад в ожидании свадебной ночи. Ожидать и сгорать от страсти иногда лучше, чем получить желаемое сразу же, – без малейшего сочувствия ответствовал Алекс, он-то знал, о чем говорил!
– С чего ты решил, что Маркус сгорает от неутоленной страсти? – поинтересовалась Персефона.
Алекс помрачнел. Конечно, в отличие от него, Маркус не давал никаких необдуманных клятв не притрагиваться к своей даме, а Джек никогда ее не встречал и не собирался ее защищать.
– Мне уже заранее жаль бедных идиотов, которые падут к ногам твоих младших сестер, – неосторожно произнес он.
– Если вы считаете, что в женщин рода Сиборнов влюбляются только идиоты, то вы оказались не в той постели, милорд, – по-женски надменно сообщила она и всем телом ощутила: от смеха заколыхалась широкая грудь Алекса Фортина, щекоча жесткими черными волосками ее чувствительные соски.
– Напротив, для них годятся только самые достойные и неотразимые джентльмены, – серьезно ответил он.
– Я хотела только, чтобы ты поверил в себя, а не превратился в самовлюбленного болвана, – упрекнула его она, изо всех сил пытаясь не захихикать, а то они снова отдадутся невероятно призывному желанию.
– Постараюсь быть тебе идеальным мужем, моя любовь, но только если ты пообещаешь исключительно на мне практиковать свою прелестную надменность. Если ты хоть кому-то еще так улыбнешься, я сойду с ума от ревности или тут же вызову его на дуэль на лесной поляне вместо завтрака.
– Только посмей! Я буду смотреть только на тебя и больше ни на кого, Алекс. Для меня нет и никогда не будет существовать никакой другой мужчина. Мы, Сиборны, влюбляемся один раз на всю жизнь – или вообще не влюбляемся. Мы ничего не делаем вполсилы.
– И мы, Фортины, точно знаем: скорее небо упадет за землю, чем можно полюбить какую-то другую женщину, кроме своей единственной, – очень серьезно заявил он.
– Очень удобно, если ты последний их представитель. Но мы перепишем печальную историю твоей семьи по-своему. Ты сможешь заложить новое начало рода: верных и сильных мужчин. Они докажут, что их предшественники были исключением из правил. Естественно, не считая тебя, мой любимый.
– Подозреваю, моя кузина намерена сделать то же самое для женской половины. И, возможно, мои дикие и романтические черты Фортинов наконец перестанут входить в противоречие с материнским уэльским наследием, – полушутливо ответил он.
– Я очень рада, что ты их нашел, Алекс. Пусть твоя кузина Электра и способна за полчаса любого довести до белого каления, но они твои родные, тебе их так недоставало после смерти твоего дедушки.
Он неохотно поднялся с постели и с тяжелым вздохом принялся одеваться, а Персефона поняла: теперь выманить у своего галантного мужа еще хоть немного страсти не получится.
– Мне их недоставало, когда приходилось оставлять Аннабель одну в замке. Хотел бы я найти ее так же легко, как мы нашли Антигону, – со слегка нахмуренными бровями произнес Алекс. Исчезновение племянницы оставило в его жизни зияющую дыру.
– Когда-нибудь мы обязательно ее отыщем, мой милый, – уверила его Персефона.
Девушка крепко верила в своего старшего брата, ведь Рич очень походил на своего отца силой воли и благородством, пусть сам того и не сознавал.
– Надеюсь, так и будет. Правда, не знаю, выдержит ли мое мужское сердце столько радости, но приятно думать: у меня еще есть шанс испытать.