Графиня де Монсоро (ил. Мориса Лелуара)

Дюма-отец Александр

– Чума на вашу голову! Этим не шутят, вы знаете, что Шико превосходный фехтовальщик. Вы томитесь в своей тюрьме, но подумайте – в гробу вам будет еще скучнее.

– Честное слово, вот в этом я не уверен.

– Полноте, – с улыбкой сказал Бюсси. – Хотите, я оставлю вам своего пажа?

– Мне?

– Да, вам. Это прелестный мальчик.

– Спасибо, – сказал Сен-Люк, – пажи мне противны. Король предложил допустить ко мне любого моего пажа, но я отказался. Предложите вашего мальчика королю, который устраивает свой дом. Что до меня, то, когда я выберусь отсюда, я буду жить как на Зеленом празднестве в замке Шенонсо: меня будут обслуживать одни женщины, и я сам подберу для них костюмы.

– Ба! – настаивал Бюсси. – А все же попробуйте.

– Бюсси, – с досадой сказал Сен-Люк, – с вашей стороны нехорошо так издеваться надо мной.

– Ну, уступите мне, сделайте милость.

– Ни за что.

– Говорю вам, я знаю, чего вам недостает.

– Нет, нет и нет. Тысячу раз нет.

– Эй, паж! Подойдите сюда!

– Смерть Христова! – воскликнул Сен-Люк.

Паж покинул свое убежище и приближался к ним, весь пунцовый от смущения.

– О! О! – прошептал Сен-Люк. Узнав Жанну в костюме пажа де Бюсси, он потерял дар речи.

– Ну как, – осведомился Бюсси, – отослать его обратно?

– Нет, истинный бог, нет! – воскликнул Сен-Люк. – Ах, Бюсси, Бюсси, клянусь вам в вечной дружбе!

– Не забывайте, Сен-Люк, что если вас и не слышат, то все же на вас смотрят.

– Ваша правда, – отозвался Сен-Люк.

И, уже сделав два стремительных шага к жене, он отпрянул на три шага назад. Действительно, господин де Нанси, удивленный весьма выразительной пантомимой, которую невольно разыграл Сен-Люк, начал было прислушиваться к их разговору, но тут мысли капитана отвлек сильный шум, донесшийся из застекленной галереи.

– Ах, боже мой! – воскликнул господин де Нанси. – Видно, его величество изволит гневаться на кого-то.

– Очень похоже на это, – подхватил Бюсси, изобразив на лице испуг. – Но на кого? Неужели на герцога Анжуйского, с которым я пришел в Лувр?

Капитан поправил шпагу на бедре и двинулся к галерее, откуда, сквозь своды и стены, доносились возбужденные голоса.

– Ну, скажите, разве я не хорошо все устроил? – спросил Бюсси.

– А что там происходит? – поинтересовался Сен-Люк.

– Король и герцог Анжуйский рвут друг друга на куски. Это, должно быть, прелюбопытнейшее зрелище; я мчусь туда, чтобы ничего не пропустить. А вы воспользуйтесь суматохой, но только не вздумайте бежать. Все равно это бесполезно, король вас из-под земли достанет. Лучше спрячьте сего благолепного отрока, которого я вам оставляю, куда-нибудь в безопасное место. Есть у вас потайной шалаш?

– Найдется, клянусь богом, а впрочем, если бы и не нашелся, я бы его сам построил. По счастью, я прикидываюсь больным и не выхожу из спальни.

– В таком случае прощайте, Сен-Люк. Сударыня, не забывайте меня в своих молитвах.

И Бюсси, как нельзя более довольный шуткой, которую ему удалось сыграть с Генрихом III, вышел из королевской передней и направил свои стопы в галерею, где король, багровый от гнева, убеждал герцога Анжуйского, белого от ярости, что главным зачинщиком событий прошлой ночи был Бюсси.

– Я вас заверяю, государь, – горячился герцог Анжуйский, – д’Эпернон, Шомберг, д’О, Можирон и Келюс подкарауливали его у Турнельского дворца.

– Кто вам это сказал?

– Я их сам видел, государь. Собственными глазами видел.

– В кромешной тьме, не правда ли? Ночью было темно, как в печке.

– Ну, я распознал их не по лицам.

– А тогда по чему же вы их распознали? По спинам, что ли?

– Нет, государь, по голосам.

– Они с вами говорили?

– Если бы только говорили! Они меня приняли за Бюсси и напали на меня.

– На вас?

– Да, на меня.

– А что за нелегкая вас понесла к Сент-Антуанским воротам?

– Какое это имеет значение?

– Хочу знать, и все тут. Нынче у меня разыгралось любопытство.

– Я шел к Манасесу.

– К Манасесу, к еврею!

– А вы-то небось навещаете Руджиери, отравителя.

– Я волен навещать кого вздумается. Я – король.

– Вы не отвечаете, а отмахиваетесь от ответа.

– Как бы то ни было, я повторяю: их вызвал на это Бюсси.

– Бюсси?

– Да.

– Где же?

– На балу у Сен-Люка.

– Бюсси вызвал сразу пятерых? Полноте! Бюсси – храбрец, но он не сумасшедший.

– Клянусь смертью Христовой! Вам говорят – я лично был свидетелем его поведения. И потом – Бюсси еще не на такое способен. Вы тут мне его невинным агнцем расписали, а он ранил Шомберга в ляжку, д’Эпернона в руку, а Келюса чуть не уложил на месте.

– В самом деле? – приятно удивился герцог. – А вот об этом он умолчал. При первой встрече не премину его поздравить.

– А я, – сказал король, – я никого не намерен поздравлять, но я примерно накажу этого забияку.

– Тогда я, – возразил герцог, – я, на которого ваши друзья замахиваются, не только нападая на Бюсси, но и дерзая поднять руку непосредственно на мою особу, тогда я наконец узнаю, действительно ли я ваш брат и действительно ли никто во Франции, кроме вашего величества, не имеет права смотреть мне прямо в лицо и не опустить глаза, если не из почтения, то хотя бы из страха.

В эту минуту, привлеченный громкими, срывающимися на крик голосами обоих братьев, появился Бюсси в нарядном костюме из зеленого атласа с розовыми бантами.

– Государь, – сказал он, отвесив Генриху III глубокий поклон, – позвольте засвидетельствовать вам мое нижайшее почтение.

– Клянусь богом! Вот и он! – воскликнул Генрих.

– Ваше величество, мне послышалось, что вы оказали мне высокую честь, упомянув мое имя? – спросил Бюсси.

– Да, – ответил король, – рад вас видеть, ибо что бы там мне ни говорили, но ваше лицо пышет здоровьем.