Графиня де Монсоро. Том 2
Шрифт:
– Послушайте, – шепнул он ему на ухо, – или я очень ошибаюсь, или мы не можем больше рассчитывать здесь на безопасность. Поспешим с уходом. Кто его знает, этот народ! Вчера он ненавидел короля, а сегодня может сделать его своим кумиром на несколько дней.
– Будь по-вашему, – сказал герцог Майеннский, – уйдем. Подождите здесь брата, а я подготовлю отступление.
– Идите.
Тем временем король первым подписал акт, который лежал на столе и был составлен заранее господином де Морвилье, единственным человеком, кроме королевы-матери, посвященным в тайну, после чего Генрих обратился к герцогу де Гизу гнусавя в тем издевательским тоном, какой он так хорошо умел принимать при случае.
– Что ж, подпишите и вы, мой дорогой кузен. И передал ему перо.
Затем, указывая пальцем место подписи:
– Тут, тут, – сказал он, – подо мной. А теперь передайте господину кардиналу и господину герцогу Майеннскому.
Но герцог Майеннский был уже внизу лестницы, а кардинал в другой комнате.
Король заметил их отсутствие.
– Тогда передайте главному ловчему, – сказал он. Герцог подписал, передал перо главному ловчему и собрался было уйти.
– Погодите, – остановил его король.
И в то время, как Келюс с насмешливым видом брал перо из рук графа де Монсоро и не только присутствующая знать, но и все главы цехов, созванные для этого важного события, спешили подписаться ниже короля или на отдельных листах, продолжением которых должны были стать книги, где накануне всякий – великий ли, малый ли, знатный или простолюдин – смог подписать свое имя, – все полностью, в это самое время король сказал герцогу де Гизу:
– Дорогой кузен, насколько я помню, это вы считали, что для защиты нашей столицы следует создать хорошую армию из всех сил Лиги? Армия создана, создана надлежащим образом, ибо естественный полководец парижан – король.
– Разумеется, государь, – ответил герцог, не очень понимая, куда клонит Генрих.
– Но я не забываю, – продолжал король, – что у меня есть и другая армия, которой нужен командующий, и что этот пост принадлежит по праву первому воину королевства. Пока я тут буду командовать Лигой, вы отправляйтесь командовать армией, кузен.
– Когда я должен отбыть? – спросил герцог.
– Тотчас же, – сказал король.
– Генрих, Генрих, – воскликнул Шико, которому лишь этикет помешал броситься к королю и прервать его на полуслове, как ему хотелось.
Но так как король не услышал восклицания Шико, а если и услышал, то не понял его, гасконец с почтительным видом, держа в руке огромное перо, стал пробираться через толпу, пока не оказался возле короля.
– Да замолчишь ты наконец, простофиля, – шепнул он Генриху.
Но было поздно, Король, как мы видели, уже объявил де Гизу о его назначении и теперь, не обращая внимания на знаки и гримасы гасконца, вручал герцогу заранее подписанный патент.
Герцог де Гиз взял патент и вышел.
Кардинал ждал его у дверей залы, герцог Майеннский ждал их обоих у ворот Лувра.
Они тотчас же вскочили на коней, и не прошло и десяти минут, как все трое были уже вне пределов Парижа.
Остальные участники церемонии тоже постепенно разошлись. Одни кричали: «Да здравствует король!», другие: «Да здравствует Лига!»
– Как бы то ни было, – сказал, смеясь, Генрих, – я решил трудную задачу.
– О, конечно, – пробормотал Шико, – ты отличный математик, что и говорить!
– Вне всякого сомнения, – продолжал король. – Заставив этих мошенников кричать противоположное, я, в сущности, достиг того, что они кричат одно и то же.
– Sta bene 10 , – сказала Генриху королева-мать, пожимая ему руку.
– Верь-то верь, да на крюк запирай дверь, – сказал гасконец. – Она в бешенстве, ее Гизы чуть не в лепешку расплющены этим ударом.
10.
Хорошо (итал.).
– О! Государь, государь, – закричали фавориты, толпой бросаясь к королю, – как вы замечательно это придумали!
– Они воображают, что золото посыплется на них, как манна небесная, – шепнул Шико в другое ухо короля.
Генриха с триумфом проводили в его покои. В сопровождавшем короля кортеже Шико исполнял роль античного хулителя, преследуя своего господина сетованиями и попреками.
Настойчивость, с которой Шико старался напомнить полубогу этого дня, что он всего лишь человек, до такой степени удивила короля, что он отпустил всех и остался наедине с шутом.
– Да будет вам известно, мэтр Шико, – сказал Генрих, оборачиваясь к гасконцу, – что вы никогда не бываете довольны и что это становится просто невыносимым! Черт возьми! Я не сочувствия от вас требую, я требую от вас здравого смысла.
– Ты прав, Генрих, – ответил Шико, – ведь тебе его больше всего не хватает.
– Согласись, по крайней мере, что удар был нанесен мастерски.
– Как раз с этим я и не хочу соглашаться.
– А! Ты завидуешь, господин французский король!
– Я?! Боже упаси! Для зависти я мог бы выбрать что-нибудь получше.
– Клянусь телом Христовым! Господин критикан!..
– О! Что за необузданное самомнение!
– Послушай, разве я не король Лиги?
– Конечно, это неоспоримо: ты ее король. Но…
– Но что?
– Но ты больше не король Франции.
– А кто же тогда король Франции?
– Все, за исключением тебя, Генрих, и прежде всего – твой брат.
– Мой брат! О ком ты говоришь?