Графская ведьма
Шрифт:
И ни капельки не утешало, что теперь, с ее амулетом, граф будет жить долго и счастливо. Ага, вместе с дочкой какого-то там врага. Дура набитая, что еще сказать. Пожертвовала любовью ради… ради чего?
Эдмонд обмолвился, что этого брака хотел король.
А не шел бы он лесом, этот самый король? Он не бог, чтобы решать судьбы людей за них самих.
Так нужно для мира в графстве?
Мира можно достигнуть и другими путями – Анна сама могла показать парочку, придуманных за пять дней бессильного самоедства.
И самое
Хотя что-то он, определенно, чувствовал, но не решался об этом поговорить из-за того, как себя вела с ним сама Анна.
А теперь… одна часть женщины рвалась вдогонку за любимым человеком: нагнать, объяснить все, вернуть! – а вторая философски добивала: что сделано, то сделано, и теперь дорога только на погост.
Самое страшное, Анна подозревала, что этим все и закончится, для него ли, для нее, но… «Небо не дает второго шанса» – с этими словами ведьма проснулась на рассвете и долго их катала на языке, ощущая послевкусие горькой обреченности. И все-таки заставила себя решительно встать.
Свои ошибки надо исправлять.
Анна знала, куда идти – ей об этом, тоже невзначай, но с определенным намеком, проговорился Эдмонд. А вот сам путь был не из легких.
Зима потихоньку шла на убыль, даже кое-где слышался тот самый весенний запах, с которым приходит надежда. Но три дня по рыхлому, раскисшему снегу – это все-таки испытание даже для привычной к походам ведьмы.
Зубцы далеких, но таких вожделенных замковых стен выплыли из рассветного марева четвертого дня.
И с треском обрушили Анну, прихлопнув сверху толстой льдиной. Зимняя тропа через лес проходила прямо по замерзшей речке, и ведьма это знала, но решила рискнуть.
Ледяная вода радостно сочилась сквозь одежду, утяжеляя ее вдесятеро, легкие сжались, скукожились охваченные огнем от недостатка воздуха, и уже не было сил стучать по льду, но ведьма в ужасе лупила и лупила по непроглядной твердой глади, пока ноги не свело судорогой – тело медленно повлекло ко дну.
Анна протянула наверх руку, словно пытаясь дотянуться до воздуха, но когда на ней сомкнулись твердые пальцы, ведьма уже этого не почувствовала.
***
Я никогда не имел своего дома. С самого рождения и до смерти меня влекло вместе с ветром туда, где все было незнакомо мне, а я был незнаком окружающим.
Я видел величайшие войны – поражения и победы. Знакомился с полководцами и простыми солдатами, воевал за деньги и идею, предавал и бывал предан…
Я был знаком с красивейшими женщинами, бросал их и покорял, женился и расставался. Мне пророчили славу поэта, архитектора, наемника жреца, короля и бродяги. Даже как-то
Мне посвящали баллады и проклинали за трусость. Гнали взашей и привечали как желаннейшего гостя.
В моей жизни было все. Кроме одного.
Я не знал, чего мне не хватает, потому и не останавливался – искал, пробовал на вкус, раздраженно понимал: «Не то!». И шел дальше.
А когда лежал и физически чувствовал каплями утекающую жизнь, самое обидное находил в том, что найти-то так и не удалось! Даже не то что найти – узнать, что я искал. Хотя надеялся до последнего вздоха, что вот сейчас пойму… еще минутку… ну вот, еще чуть-чуть…
Сет предпочитал не принимать участия в подготовке к предстоящему шабашу. Народу и так согнали много – достало вести, что сам король изволит посетить празднование в качестве визита вежливости.
Все происходящее костью в горле вставало, было четкое ощущение, что Сет поступает в корне неправильно, причем, момент выбора пути уже прошел, и теперь он на своей шкуре узнает лишь последствия, а исправить уже ничего нельзя.
От подобных чувств мужчина привык отмахиваться, считая сие слабостью, достойной лишь женщин, но этот мандраж был на диво настойчив. Поэтому Сет потихоньку шепнул Эдмонду, что отправляется на конную прогулку, и через десять минут пулей выскочил за ворота.
Он носился как очумелый, метался из стороны в сторону, заставляя бедного жеребца выполнять опасные кульбиты, но и это было лишь сотой долей того, что творилось у Сета в душе.
Треск льда вдалеке мужчина посчитал знаком – рванулся к нему так, словно его в спину бесы толкали. Из-под копыт разлетался снег пополам с грязью, ветер яростно хлестал по лицу, словно Сет опять делал что-то не так, и это не нравилось всей природе. Вокруг словно бы потемнело, как перед грозой или сильным снегопадом.
Лед на реке треснул и разошелся всего на несколько пальцев, тем не менее, Сет без раздумий спрыгнул с облегченно фыркнувшего коня и сунул руку по локоть в образовавшуюся трещину.
И почти сразу наткнулся на безжизненно-холодные пальцы, через которые какой-то сумасшедший ученый пропустил огромный разряд тока. С этим пришло осознание: все-таки опоздал. На много сотен жизней опоздал, всегда, каждый раз – он опаздывал.
Вытащить Анну оказалось трудно, но все-таки осуществимо. Хотя ведьме это не помогло.
Ее счастливый случай маленьким, незаметным амулетом висел на шее посеревшего от горя Сета, или же был безнадежно упущен в те длинные морозные, волшебные ночи.
Ведь второго шанса небеса не дают.
***
Зато можно снова попробовать уцепиться за первый.