Грани судьбы
Шрифт:
Серёжка огорчённо вздохнул. Чудес полно, а счастья нет. Неудачный мир. Даже жалко тех, кто здесь живёт.
Одна из статуй заковыляла от дракона в сторону Серёжки. По спине у мальчишки пробежали мурашки. В медленных и неуклюжих движениях чувствовалась страшная сила. Такая оторвёт голову и не заметит. Но почти тут же мальчишка заметил стоящий немного в стороне большой медный котёл. Статуя направлялась именно к нему и парнишка облегчённо перевёл дух.
Тем более, рядом с котлом стоял человек, который каменного чудовища, казалось, вовсе не боялся. Только это был не Леендерс, а какой-то
Серёжка внимательно огляделся. Скорпион на месте, медведь на месте. Дракон — само собой. А вот хозяина двора что-то не видно.
— Господин, а где господин бестиарник?
Богатей отвлёкся от стоящей в двух шагах каменной куклы и с тем же выражением ленивой скуки уставился на мальчишку.
— Раб смеет задавать вопросы свободному человеку? Тебя мало пороли, щенок?
Внутри у Серёжки всё вскипело. Больше всего унижало, что в голосе незнакомца совсем не чувствовалось гнева. Словно перед ним не человек, а букашка какая-то назойливая. Сейчас Серёжка Яшкин ему скажет!
Нет, Серёжка Яшкин сейчас промолчит. А скажет маленький раб по кличке Шустрёнок, который должен быть тише воды и ниже травы. Потому что…
— Пристало ли господину, повелевающему каменными статуями, сердиться на глупого раба?
Кажется, здесь очень любят, когда рабы говорят о себе как о каком-то постороннем человеке.
— Статуями? — вот теперь незнакомца проняло, теперь он рассердился по-настоящему. А каменюке хоть бы что: зачерпнула в пригоршню густой мази из котла и потопала себе обратно к дракону.
— Статуями может повелевать любой маг. Я, Мастер Слова Коллетт, повелеваю не какими-то там статуями, а настоящими големами.
Парнишка только глазами хлопнул, причём совершенно искренне. Кто такие големы он не знал. В любом случае, знай бы Серёжка, что они способны двигаться — десять раз бы подумал перед тем, как дракону давать воду… Потом бы, правда, всё равно бы напоил.
— Прости меня, господин. Я жил в деревне и никогда не видел даже самого слабого мага, не говоря уж о мастере слова.
Похоже, эти слова затронули струнку в душе у чародея. Он приосанился и с нескрываемым тщеславием произнёс.
— Видно, что ты неотесанный болван. В следующий раз думай, кого ты видишь перед собой.
— Но, господин, — заныл мальчишка, — меня послали сюда по важному делу. Если я не найду господина бестиарника, меня накажут.
До чего же тяжело быть Мальчишом-Плохишом. Трусить, ныть, клянчить… Хорошо хоть, предавать никого не надо. Этого бы Сережка, наверное, никогда бы не сумел.
Волшебник хрюкнул. Видимо, это должно было означать смех.
— Тебе же хуже. Мне нет никакого дела ни до тебя, ни до этого глупого толстяка. А теперь убирайся с глаз моих, а не то превращу тебя в жабу и скормлю этому дракону.
Серёжка с испуганным видом отошел к колодцу. Угрозу мага он всерьёз не воспринял: без согласия ланисты никто чужой ему вреда здесь не причинит. Если уж бородатый Сучапарек отпустил без наказания, то не этому спесивцу командовать. Хотя, совсем маленький страх всё же шевелился: а вдруг в этом мире маги самые главные и никто им не указ. Но, в любом случае, уходить из бестиария мальчишка не собирался: Вен этого бы явно не одобрил. И насыпать тачку без разрешения тоже Серёжка не захотел, хотя и мог: песок, лопата и тачка были на месте. Но такие действия расходились с образом запуганного и послушного малыша. Играть так играть. Лучше он постоит и посмотрит, что будет дальше.
Тем более, что дальше было очень интересно. Статуи, которые не статуи, а что-то там ещё (сложное название парнишка, конечно, сразу забыл), закончили обрабатывать дракону ногу. Волшебник вытянул в направлении ящера свою палку.
— Шалдан!
Металлические оковы обвились вокруг драконьей лапы. Сережка, забывшись, восхищённо охнул. Это вам не бессмысленные «скорики-морики». К счастью, охнул так тихо, что чародей не расслышал.
— Шалман! — произнёс маг, направив палку на левую лапу. Цепь с глухим стуком упала на землю.
"Да это же у него волшебная палочка!" — понял Серёжка. Ничего себе. В сказках и мультиках палочки маленькие, изящные. Меньше школьной указки. А здесь — с черенок от лопаты. И слово волшебное странное. Шалман — что-то такое вроде воровского притона. Тошкина бабушка всё время ругалась, увидев ребят играющими в карты: "Устроили тут шалман…"
— Работайте, — прищёлкнул пальцами Мастер Слова. Статуи, неподвижно стоявшие подле дракона, зашевелились и приступили к растиранию лапы.
Волшебник повернулся к Сережке, на его лице играла самодовольная улыбка.
— Понял, дикарь, что такое настоящее волшебство?
Мальчишка постарался придать лицу самое восторженное выражение. По правде сказать, слишком уж больших усилий это не потребовало: что там не говори, а зрелище впечатляло. Вот только сам маг вёл себя неправильно, словно начинающий клоун из мюзик-холла. Разве великий чародей будет хвастаться своими способностями перед каждым встречным мальчишкой?
— То-то, — неопределённо, но многозначительно подвёл итог волшебник. Чувство собственной значимости его прямо распирало, но, похоже, он и сам понимал, что зритель попался мелковат. От такого и восхваления звучат неубедительно. Но тут мага осенило.
— А ну-ка, достань мне воды, живо!
"Ещё чего", — подумал Сережка, а вслух произнёс:
— Сейчас, господин волшебник.
— Не "господин волшебник", а "господин Мастер Слова". Я тебе не какой-то там юнец, только что сдавший экзамен.
— Сейчас, господин мастер слова, — покорно согласился мальчишка. — Только не превращайте меня в жабу.
Вообще-то почти наверняка можно было перед чародеем не расстилаться. Подумаешь "мастер слова". Вен ясно сказал: ученики обязаны беспрекословно исполнять приказы, только если их отдают ланиста, казначей, командир стражников и свой доктор. В остальных случаях можно и возразить. Скажем, попробовал бы сейчас Леендерс припахать его клетку чистить, Серёжка имел полное право отправить его куда подальше: без согласия доктора бестиарник не имел права загружать мальчишку работой. Да что там имел право, обязан был отказаться: занятия для ученика гладиатора намного важнее чистоты клеток.