Граничник
Шрифт:
Но в темную нас кидать не стали, посадили в зале Трибунала, взяв слово не покидать его, после чего сами закрылись в соборе и уже час оттуда носу не казали. Вероятно, обсуждали, как все случившееся подать клиру и миру.
А мы, оставшись без дел и даже без присмотра, уселись прямо на пол, выбрав место, где крови не было, и завели этот разговор.
Стефа не отпускало чувство полного раздрая. Он, бедолага, никак не мог понять, зачем было Золотоголовому городить такую сложную многоходовку, чтобы затем явиться лично и, ничего не совершив, уйти. Я, признаться, догадывался, а после
И теперь вот Стеф учит Георгия жизни, хотя сам недавно пытался объяснить себе произошедшее. Просто мы никогда с такой точки зрения на события не смотрели: ждали чего-то в духе прежних, предсказуемых и жестоких демонов, целью которых было ужасы сеять и кровь лить. И проглядели интригу Золотоголового, исполненную им в лучших традициях земных монархов. Стражу, может, и простительно такое, но в меня-то чуть ли не вся сохранившаяся история до Темных Веков была загружена! Чем смотрел, спрашивается?
Старо же как мир — разделяй и властвуй! Не можешь решить задачу целиком — разбей ее на составные части и справляйся с каждой по отдельности. Золотоголовый провернул все, как по учебнику, а под конец еще и заглянул на дело рук своих посмотреть! А-аббатство!
Ассамблее и месяца не понадобится, чтобы развалиться на три независимых фракции. Подозреваю, что это произойдет уже после собрания епископов, которое прямо сейчас шло в здании собора по соседству. Отец Владимир, последний нижегородский епископ, применения магии на святой земле не простит. Она хоть и спасла ему жизнь, но первый викарий — человек старой закалки. Католики не простят смерти того старенького инквизитора, случившейся во время визита к ортодоксам. А протестанты… Похоже протестанты этого даже желали.
Подопечный озвучил мою последнюю фразу вслух и Аксель невозмутимо кивнул.
— Все изменилось, Стефан, — сказал он. — Раньше в Бога верили — и на том держалась сила Церкви. Теперь, ежедневно сражаясь с силами Ада не на уровне метафизическом, а в нашей реальности, мы в Бога не верим просто потому, что совершенно точно знаем — Он есть. Но при этом мы упрямо пытаемся воссоздать модель Церкви тех времен, до Открытия Разломов. Забывая, что все изменилось, а значит и Церковь тоже должна измениться.
— Магия? — уточнил Стефан. Я же примерно такого вывода и ожидал.
— Магия, — кивнул харизмат. — Церковь больше не имеет права игнорировать магию, бороться одновременно и с демонами, и с носителями дара. Да, не нужно морщиться, реформаторская церковь считает магию таким же даром Божьим, как и говорение на мертвых языках и исцеление от хворей. Может быть, до Темных Веков она и была злом — не знаю, я тогда не жил. Но сейчас-то все иначе! Ты сам видел — мой дар сжег нити, которыми Баал-Берит мог сделать всех нас одержимыми. Оружие предков оказалось бессильным, а магия позволила сражаться с демоном вполне успешно. И если эта сила доступна обычным людям, которых ортодоксы называют нехристями, почему мы, воины Христовы, должны ее избегать? Тем более, в отличие от них, мы будем использовать ее во благо!
«Благими намерениями…» — шепнул я, а Стефан согласно кивнул.
— С таким подходом раскол неизбежен…
— Нас
— Не магический.
— А какая разница? Где ты проводишь линию границы между чудом Господним и магией? И не Его ли волей получаем мы дары?
— Ворожеи не оставляй в живых, — ответил Страж цитатой из Писания. — Но я не собираюсь с тобой затевать богословский диспут — ты проиграешь. У меня ведь наставитель в голове сидит.
— Догматик, как и все ортодоксы! — отмахнулся пастор, впрочем, без злобы и обиды. — Но согласись, времена изменились, а значит и подход Церкви должен стать другим.
— Ты меня вербуешь сейчас, я не понял? Вот, брата Георгия смущай, он еще молодой.
— Я ревнитель, вообще-то! — оскорбленно буркнул паренек, до этого в разговор старших старавшийся не лезть. Не очень понятно, что он хотел этим сказать, впрочем, внимания на этот эмоциональный выплеск никто не обратил.
— Нет, — харизмат снова принялся оглаживать бороду. — Зачем бы? Пытаюсь заставить тебя думать. Но скажу честно: воин с даром изгнания не помешал бы реформаторской церкви.
— Давай сделаем вид, что ты этого не говорил, а я — не слышал.
Так вот мы и проводили время, пока епископы в соборе решали куда разойдутся наши пути. В конце концов разговор иссяк сам собой, и зал Трибунала погрузился в тишину.
А потом за нами пришли. Сперва в зал вошли двое протестантов и поманили Акселя к выходу. Потом и за Стефом дьяка прислали. До чего-то все-таки иерархи договорились. И от того, к чему они в итоге пришли, нас ждут либо новые шишки, либо — что очень вряд ли! — благодарность викария.
Подходя к собору, Стефан заметил, как собиралась в путь делегация гданьской епархии. Прямо сейчас охранники грузили на платформу, вроде той, на которой мы прошли болота, завернутое в саван тело инквизитора.
«Похоже, не договорились столпы Церкви!» — поделился я с подопечным мнением.
«Аксель прав», — ответил Стеф, непонятно что имея в виду, и поднялся по ступеням в собор.
Викарий ждал нас в средней части храма, сидя под иконостасом прямо на ступенях амвона. Заляпанный кровью подрясник он уже сменил, лицо умыл, бороду расчесал и теперь совершенно не походил на того яростного воина, каким был в зале Трибунала. Глянув на Стефа, он сморщился, словно куснул горькой редьки, и знаком велел ему приблизиться.
— Вот что, Дуров, — начал он без всяких предисловий. — Каша эта с тебя заварилась, так что справедливо будет, если ты и примешь участие в ликвидации последствий.
— Я готов, отец Владимир, — демонстрируя идеальное смирение, Стеф даже голову склонил.
— Ты монашку-то тут мне не строй! — неожиданно взорвался епископ. — Готов он! По твоей милости мы потеряли второго викария, католики на нас волком смотрят, а питерские и вовсе в открытую об отделении говорят!
— А еще я епископа нижегородского в болезнь тяжкую вверг и Высшего демона на Трибунал впустил, — тут же оскалился Страж. — Чего уж там, владыко, валите все на меня! Это же я проспал еретиков в стенах трех епархий! Я спорить не стану, приму любое наказание…