«Граждане, воздушная тревога!»
Шрифт:
— Какого?
— Мокрых дел не люблю. За них слишком большие сроки дают. Да и в этом деле, которое уголовка раскрыла, никого не убил, хотя и стрелял. Лучше сказать, отстреливался. Очень уж не хотелось влипнуть.
— Что же обещали Михельсу взамен? Связь-то у вас сохранилась.
— Ну, нашел ему подходящих ребят. Вот и все.
— А оказались неподходящие. Знали, что обманываете?
Смирный долго молчал, потом с хитрецой ухмыльнулся.
— В деле-то их не видел. Скрозь не смотрел. Потому и не дал проверенных.
Я уже знал, что Смирный исчерпан. Ничего более путного от него не услышу. Но все-таки спросил:
— А откуда вынырнул Невядомский? Ведь он не в законе?
— Если бы. Ты спину его видел? Он и сам мог паханом быть. Смелости необычной, честности тоже, умения редкостного. В карту с десяти метров ножом попадает. А наган его посмотри. Чистенький, смазанный.
Спрашивать Смирного, где живет в настоящее время Михельс, было наверняка бесполезно: со времени ареста его банды прошла, наверное, неделя, да и что Смирный мог сказать об этом, если он встречался с ним где-нибудь в подворотне. Я предпочел обходный маневр.
— А где бы мы смогли найти его, скажем, завтра или послезавтра?
— Трудно сказать. Называл он как-то Невядомскому один адрес. Кажется, Садовая-Кудринская, номер дома не помню. Или он там бывает, или живет. Москву он знает назубок. Жил здесь или учился. У нас связь с ним поддерживал Невядомский.
Смирный подписал даже не прочитанный им протокол допроса и вышел вслед за конвойным.
— Доволен? — иронически спросил Стрельцов.
— Придется еще раз допрашивать Невядомского, — вздохнул я. — Единственная связь с Михельсом.
…Но с Невядомским меня ожидал сюрприз. Югов хмыкнул, а Паша почему-то не отрывал глаз от моих сапог.
— Бежал Невядомский, — сказал он, отвернувшись.
— Из больницы? — вырвалось у меня. Я тут же вспомнил о своих опасениях, когда мы все трое встретили в больничном саду Невядомского, разгребавшего снег на дорожках.
— Конвойные были рядом, — сказал Паша, — а эта сволочь сумела перелезть через стену. Выяснилось, что за стеной уже дожидалась машина. Конвойные открыли стрельбу по машине, но не попали. Машина ушла, а нам теперь двоих искать надо. Что же вы молчите, Иван Сергеевич?
Югов ответил не сразу. Казалось, он мысленно собирал что-то, взвешивал, раздумывал, словно задачу решал. Я так ему и сказал.
— Ты, несомненно, прав, Вадим: именно решал задачу со многими неизвестными, — ответил Югов.
— И решили? — спросил я не без иронии…
— Где найти их сейчас? — сказал задумчиво Югов. — Конечно, нет. Я обобщал. И начал с Михельса. Первое, что мы о нем знаем, это то, что он давно живет в Москве. Вероятно, кончил здесь какое-нибудь высшее учебное заведение. Прочно, подсчитывая и анализируя, он собрал список пустующих в настоящее время квартир. Прежде чем вселиться, всегда узнавал точно: все ли жильцы уехали. Как он нашел Невядомского, не знаю, но возможность связаться с уголовным подпольем явно подсказал ему бывший врангелевец. Это сразу же расширило агентурную сеть Михельса. И думается, что побег Невядомского — дело его рук. Уголовное подполье, как ни почистил его Стрельцов, все еще существует. Дезертиров, верно, стало поменьше. Многие из бежавших вернулись в свои части, но кое-кто и остался. Я как-то, ребята, съездил на Тишинский рынок. Вот где раздолье для жуликов и скупщиков краденого. Там и развлечения есть: гадалки, качели, можно и в картишки перекинуться. Я заинтересовался, почему не закрывают рынок? Пожилых милиционеров много, но ни один ничего путного не сказал. Дают наряд на рынок, и лови, кого заметишь. И все. А пока он есть, у Михельса всегда найдутся желающие помочь…
17. Макс Зингер
Назавтра, едва я пришел на службу, — звонок. Югов.
— Явился? В самый раз. Будем говорить с Невядомским. Взяли его на Казанском. Хочу его о Зингере расспросить.
— Зингер… Зингер… Что-то знакомое… Убей — не вспоминается…
Югов сказал с сожалением:
— Везет мне на работничков. У одного с сообразительностью неважно, у другого — с памятью…
То ли это его ехидное сожаление меня задело, то ли все само собой выплыло, но только я уже знал, что ответить Югову.
— Я вспомнил, кто такой Макс Зингер, Иван Сергеевич. Протокол показаний Бука. Кажется, кто-то из штаба нашей дивизии под Наро-Фоминском. Даже воевал у нас, не скрывая своей немецкой фамилии.
Югов неодобрительно пожевал губами.
— Почему раньше не вспомнил?
— Вы не давали никаких заданий по этому имени. Я был убежден, что вы сами выясните его судьбу в штабе той же дивизии.
— Без вести пропал, когда мы отходили от Наро-Фоминска. Таковы официальные сведения. Я лично думаю, что ему нужно было попасть в Москву. Видимо, пропавший без вести Зингер и нашелся в Москве. Думаю также, что в этой абверовской шайке хозяин — он, а не Михельс…
Допрашиваем Невядомского днем. Вопросы задаю я. Югов только присутствует.
— Как будем именовать вас в протоколе допроса. Невядомским или Вадбальским?
— Честно?
— У нас с вами разные понятия о чести. Я говорю об имени в протоколе допроса.
— Поскольку Вадбальский юридически уже умер, остается Невядомский. Спрашивайте. Может быть, еще и уйду от вышки.
Князь знал точно, что, если он поможет нам в розыске обоих агентов, высшую меру наказания ему могут и не дать. Какой-то шанс на житие есть. Значит, прикрывать Михельса с Зингером он не будет. Но здесь уже другая игра пойдет: придется ли нам прикрывать его от них? И Михельс и Зингер теперь в какой-то мере будут зависеть от его показаний. Ему известно, конечно, далеко не все, связанное с предстоящими операциями. Но кое-что, несомненно, известно. Так не проще ли заткнуть ему рот таким же воровским способом, каким была передана записка? Но прикрыть его мы, конечно, прикроем. Пусть только решит, что ему выгоднее: быть честным с нами или с абвером?
Все это я последовательно излагаю Князю. Он ни о чем не спрашивает, только на губах блуждает этакая понимающая усмешка.
— Я уже догадываюсь, что меня ждет до заседания трибунала или военной коллегии соответственной судебной инстанции. Значит, одиночка, одиночные прогулки на тюремном дворе. Может быть, даже пасьянсы дадите возможность раскладывать?
Я смотрю на Югова, он улыбается.
— У нас это не принято, — говорит он.
Допрос продолжается. И опять его веду я.
— Вы давно знали, что Зингер — тоже агент абвера?
— Знал…
— Какие у него намерения?
— Подготовить с блатными крупный диверсионный акт.
— Где именно?
— Ну, скажем, взрыв на продовольственных складах в Сокольниках.
— Предложенный план акции был Зингером уже подготовлен в деталях или предлагалось это продумать вам?
— Предлагалось продумать мне с участием Михельса.
— Значит, резидентом стал Зингер?
— Нет, после удачной акции он намерен вернуться в абверовский центр на Западном фронте.
— Вы подписывали какой-либо документ как агент абвера?