Гражданин Винс
Шрифт:
В те времена Винс возвращался на площадь Вашингтона после каждой отсидки и обнаруживал, что там стало еще больше хиппи и студентов Университета Нью-Йорка, которых переселили в Виллидж, когда закрылось их общежитие в Бронксе. Однажды, выйдя из тюрьмы, он вдруг понял, что теперь в парке существуют два отдельных типа людей. Их было легко отличить друг от друга: дно — игроки, торговцы наркотой, уличные воры — неспешно прогуливалось, озиралось, ожидало нового дела, а студенты, опустив головы, прижимая к себе рюкзаки, словно чемоданы или младенцев, проворно шагали, деловито пересекали парк, стреляли по сторонам глазами и повторяли в уме все предостережения о парковых наркодилерах, ворах, попрошайках, беглых заключенных, проститутках,
Ему исполнилось двадцать шесть лет, он с головой ушел в разработку схемы с кредитками — которую, насколько ему было известно, изобрел именно он — и в пятый раз угодил в тюрьму, когда от печеночной инфекции умерла его мать. Выйдя на свободу, Винс сидел на площади и наблюдал за студентами, пытаясь понять, что в них есть такого, чего нет в нем. Он знал, что умен. И прочитал наверняка больше, чем все эти дети с рюкзаками, набитыми книгами. И все же он не до конца постиг то, что прочитал. Оставались еще целые дисциплины и школы мысли, о которых он ничего не знал. Чего-то не хватало. Может быть, это всего-навсего ощущение возможностей, открывшихся благодаря появившимся деньгам и полученному образованию? Или все дело в образе мышления? Может быть, они были способны сделать лучший выбор? Или это какая-то черта личности — напористость, самоуверенность, ощущение своего места в мире — качество, которое Винс мог определить только потому, что сам им не обладал. Наверное, это что-то такое же простое, как отсутствие амбиций. В конце концов, разве можно чего-то достичь, если ты никогда не мечтал ни о чем, кроме девочек в бикини, упаковки пива и стрит-флеше [13] ?
13
Вторая по старшинству комбинация карт в покере.
На самом деле нечто, хоть сколько-нибудь напоминавшее амбиции, было у Винса в шестнадцать лет, когда он задумал открыть сеть ресторанов «Корзина для пикника», где подавали бы летнюю еду — бутерброды, жареную курицу, картофельные салаты и пироги в дешевых простых корзинах, в общем все, что нужно для загородной прогулки. Самое смешное, что Винс никогда не ездил на пикник, никогда не ел из такой корзины, никогда не отдыхал в летнем лагере. Он и из города-то выезжал всего пару раз. Может, в этом и секрет: привлекает то, чего у тебя никогда не было.
Потом, всего за день до слушаний в суде, Винс поведал о своих планах молодому адвокату Бенни Деврису, которого очень тронула идея скромного жулика отрыть ресторан для пикников. Бенни был ветераном войны во Вьетнаме и приложил немало усилий, чтобы окончить юридический факультет. Он описал Винсу, кем тот мог стать, если бы знал, куда стремиться. Между ними завязалась искренняя дружба, которая приносила пользу обоим — и Винсу, время от времени нуждавшемуся в адвокате, и Бенни, время от времени нуждавшемуся в уголовнике. Со временем Винс перестал брать деньги за колеса и стереоаппаратуру, которые доставал для друга, а Бенни бесплатно представлял его интересы.
Бенни был одним из тех адвокатов, которые защищали бандитов, обладали прекрасно подвешенным языком и обедали в мафиозных забегаловках. Он стремился вверх — хотел якшаться с сильными мира сего, — и на вечеринке в честь его тридцатилетия Винс заметил с десяток влиятельных шишек. Там же он познакомился с его кареглазой сестрой Тиной, которой тогда исполнилось всего двадцать лет. Она была миниатюрная, застенчивая и работала на полставки у Бенни. Для Винса эта девушка стала всем: олицетворением его амбиций и желаний. Бенни, с одной стороны, никогда не приходил в восторг при мысли, что его сестра может встречаться с вором и наркоторговцем, с другой — никогда
А неприятности были вполне обычные, с присущими им порывами и надеждой тонущего корабля. Карточная игра, долг, отгрузка товара, обман, провал. Так Винс оказался должен пятнадцать тысяч плюс проценты главарю шайки из Квинса и еще десять тысяч по суду. И светило ему два года за решеткой. Тогда-то Бенни и сказал, что у полицейских есть пленка с записью разговора, в котором звучит угроза убить Винса, а потом шепнул, что учился с прокурором на одном факультете. Если Винс даст показания против Доминика Колетти и его банды, его включат в программу защиты свидетелей. Винс отказывался, но Бенни добавил, что они могут добраться до Тины. И Винс согласился. А после суда, когда его друг объявил, что хочет за услуги, Винс не колебался. Войдя в программу, он должен был отказаться от Тины.
Винс выпрямляется и обводит взглядом площадь Вашингтона. Он позволил себе вспоминать об этом, как о совершенно другой жизни, и о том отчаянном малом — Марти, — как о ком-то другом, пока оно все не вернулось к нему. И теперь… он сам во все это вернулся. Винс обходит арку и смотрит на потоки людей — бесконечную реку. Пока он жил здесь, этот вопрос никогда не приходил ему в голову, а сейчас не дает покоя: куда они все спешат? Туристы, бизнесмены, панки, латиносы, артисты, дети — студенты Нью-Йоркского университета, которые выглядят ныне более молодыми, более аккуратными и почему-то более профессиональными, чем ранее, — куда они все могут спешить?
Он смотрит на часы. Час. А вдруг Бенни бросил старую пятничную привычку… но не успевает Винс об этом подумать, как появляется Бенни собственной персоной, слегка постаревший, посолидневший, светлые волосы в два раза короче и уже начали седеть и отступать от его высокого лба, как у Гарфанкела [14] . На Бенни костюм, голубая рубашка, отличное шерстяное пальто. Под мышкой — пачка газет.
Винс петляет между парковыми скамейками, потом следует за Бенни, отставая метров на шесть, по 5-й авеню, на Восточную 11-ю, где юрист сворачивает в «Кедр», минуя ресторан, направляется прямо в бар и садится за столик у стены. Каждую пятницу в течение футбольного сезона Бенни приходит сюда и приносит с собой как можно больше газет. Заказывает свиную отбивную и пиво, читает спортивные рубрики, выискивая травмы или проблемы у звезд, все, что можно использовать для получения выгоды на матчах в выходные.
14
«Саймон и Гарфанкел» — самый успешный американский дуэт 1960-х годов, состоявший из музыкантов Артура Гарфанкела и Пола Саймона.
Винс смотрит на него от стойки бара и ждет, пока Бенни принесут отбивную и он ее обильно посолит. Тогда Винс подходит и плюхается напротив старого друга. Кладет сумку на колени. Бенни поднимает глаза, и левый уголок его рта ползет вверх в улыбке.
— Привет, — говорит Винс.
— Сукин сын, — тихо отвечает Бенни. Он встает, обходит столик и обнимает Винса так крепко и долго, что люди начинают оборачиваться на них.
Бенни пережевывает свинину и говорит левой стороной рта.
— Зовут его Рей Скатьери — Рей-Прут. Раньше работал на Анжело Бруно в Филли.
— Раньше?
— В прошлом марте Анжело убрали из-за делишек в Атлантик-Сити. С той поры его ребята стреляют друг в друга без остановки. Сцепились, как собаки из-за куска мяса. А этот Рей-Прут воспользовался возможностью выйти из банды, приехал в Нью-Йорк, подвизается здесь, оказывает особые услуги клану Гамбино и ждет, чем дело в Филли кончится.
Винс покачивает стакан виски «J&В».