Гражданская война в России: Записки белого партизана
Шрифт:
Пришлось бросить в бой еще не сорганизованный как. следует офицерский полк. Часа в три дня положение стало особенно тяжелым. Конница уже не могла действовать в конном строю и жалась за пехотой и на флангах. Я упрашивал Боровского поддержать меня хотя бы батальоном. Среди казаков начались разговоры о том, что добровольцы нас бросили на произвол судьбы. Положение становилось отчаянным. Выяснилась невозможность дальнейшей обороны города. Ко времени захода солнца пластуны уже вели бой на окраинах Ставрополя.
Вдруг раздалась лихая военная песня и, рота за ротой, замаршировали по городу присланные Боровским батальоны корниловцев и кубанских стрелков. [131] Войдя во фланг большевистских цепей, не ложась и идя в полный рост, без выстрела наступали доблестные добровольцы и, приблизившись, бросились в штыки. Громовое «ура» огласило воздух. Подбодрившиеся пластуны также перешли в атаку. Красные цепи заколебались, смешались и пустились наутёк. Я бросил конницу в преследование. Забрали мы громадную добычу, нарубили массу «товарищей» и на их плечах дошли до Темнолесской. В ней я оставил бригаду Солоцкого, пехоту же оттянул обратно к Ставрополю и стал ее приводить в порядок и продолжать формирование офицерского полка. Корниловцы и стрелки, ознаменовавшие, к сожалению, свое пребывание в городе рядом грабежей и насилий, ушли обратно к Боровскому.
131
В
Тем временем у меня произошел ряд неприятностей с временно исполнявшим должность генерал-губернатора генералом Уваровым, вступившим в управление губернией, еще в большей своей части не очищенной от большевиков. Начались гонения на демократию, аресты, расстрелы. Пользуясь своим старшинством в чине, генерал не желал считаться со мною и даже делал поползновения вторгнуться в область моей компетенции. Однажды ко мне пришла депутация рабочих, принесших шапку собранных между собою денег на нужды войска.
— Объясните нам, — просили они меня, — за что же вы, в конце концов, боретесь? Теперь мы уже ничего не понимаем.
— Мы боремся за освобождение от большевистского засилья, за землю, волю и Учредительное собрание, — отвечал я.
На другой день мой ответ был напечатан во всех местных газетах, и со стороны Уварова полетела на меня жалоба в Ставку, что я своими выступлениями мешаю ему управлять губернией. Меня вызвали в Ставку; начальник штаба от имени Главнокомандующего сделал мне внушение за то, что я вторгаюсь в область политики. Взбешенный, я пошел к атаману Филимонову и заявил ему, что затрудняюсь впредь командовать ставропольскими войсками и вообще не создан для оборонительной борьбы; моя сфера — партизанщина, и я прошу отпустить меня подымать восстание в Баталпашинском отделе и в горах. Как на своего желательного преемника я указал на полковника Улагая, [132] выздоровевшего в это время в Новочеркасске от ран. Л. Л. Быч поддержал меня. Ставка, с которой у меня возникли новые недоразумения по поводу того, что я стал снабжать свой отряд запасами из взятой мною добычи, вместо того чтобы сдать ее в интендантство Добрармии, охотно пошла мне навстречу.
132
Улагай Сергей Георгиевич родился 19 октября 1875 г. в семье казачьего офицера, окончил Михайловский Воронежский кадетский корпус и сотню Николаевского кавалерийского училища (1897 г.). Офицер Кубанского казачьего дивизиона (в Варшаве). С 17 июля 1916 г. служил в 1-м линейном генерала Велвяминова полку Кубанского казачьего войска. В 1916 г. награжден Георгиевским оружием. 4 марта 1917 г. был произведен в полковники, 7 июня — назначен командиром 2-го Запорожского полка Кубанского казачьего войска. Участвовал в корниловском выступлении, был арестован, но бежал на Кубань. В конце 1917 г. Кубанская Рада поручила ему формирование добровольческих частей в Екатеринодаре, однако с этой задачей он не справился. С февраля 1918 г. — начальник кавалерии в кубанском добровольческом отряде полковника Г. М. Лисевицкого, затем — командир Особого пластунского батальона. С 22 июля (4 августа) — начальник 2-й Кубанской казачьей дивизии, 12 (25) ноября произведен в генерал-майоры. С 27 февраля (12 марта) 1919 г. — командир 2-го Кубанского конного корпуса, командовал конной группой Кавказской армии под Царицыном; в том же году произведен в генерал-лейтенанты, командовал объединенной конной группой (из донских и кубанских конных частей), входившей в состав Добровольческой армии. Затем заболел тифом и после выздоровления с октября состоял в резерве чинов штаба Главкома ВСЮР, с 28 ноября (11 декабря) в распоряжении командующего Добрармией. С 14 (27) февраля 1920 г. — командующий Кубанской армией ВСЮР, с 5 (18) июля назначен командующим группой войск особого назначения и командовал морским десантом частей Русской армии из Крыма на Кубань, после поражения десанта был уволен Врангелем из армии. В 1920 г. эмигрировал. Во время Второй мировой войны участвовал в формировании антисоветских казачьих частей. После 1945 г. жил во Франции. Умер 20 марта 1947 г. {48} в Марселе.
8 августа был взят Екатеринодар, куда я приехал также вместе со Ставкой в поезде генерала Деникина. Я присутствовал на торжествах по этому поводу. Там впервые встретился с генералом Покровским [133] и видел его дивизии. Полки были хороши и в полном комплекте. [134]
Затем я вернулся в Ставрополь, но заболел и провалялся недели две в постели.
Тем временем в должность губернатора вступил полковник Глазенап; Уваров же остался его помощником. С Глазенапом я не поладил по тому же поводу, что и с Уваровым. На смену меня прибыл полковник Улагай. Сдав ему дивизию, за исключением двух смешанных сотен хоперцев и терцев, ядра моей будущей Партизанской бригады и взвода полевой артиллерии, я получил наименование начальника отдельной Кубанской Партизанской бригады. [135]
133
Генерал-лейтенант Покровский Виктор Леонидович (1889–1922 гг.) окончил Одесский кадетский корпус (1906 г.), Павловское военное училище (1908 г.). Участвовал в Первой мировой войне, летчик, штабс-капитан, командир 12-го армейского авиаотряда в 1917 г. В январе 1918 г. в чине капитана сформировал на Кубани добровольческий отряд, действовавший против революционных войск в районе Екатеринодара. 24 января (6 февраля) был произведен Войсковым атаманом Кубанского казачьего войска полковником А. П. Филимоновым в полковники и генерал-майоры и назначен командующим войсками Кубанского края. С 13 (26) февраля — командующий Кубанской армией, 13 (26) марта произведен в генерал-майоры. С июня — командир Кубанской конной бригады, в январе — начальник 1-й Кубанской казачьей дивизии, затем (по август) — командир 1-го конного корпуса, позднее — командующий Кавказской армией ВСЮР. Его войска отличались массовым мародерством и беспощадными расправами с большевиками, сочувствующими их власти и кубанскими «самостийниками». В мае 1920 г., не получив командной должности в Крыму у генерала Врангеля, эмигрировал. Убит 9 ноября 1922 г. в Болгарии в стычке с полицией.
134
У Шкуро имеются в виду полки 1-й Кубанской казачьей дивизии генерал-майора В. Л. Покровского, развернутой из 1-й Кубанской казачьей бригады уже в ходе 2-го Кубанского похода летом 1918 г. (В состав бригады в начале июня (ст. ст.) входили 2-й и 3-й Сводные Кубанские казачьи полки и взвод артиллерии (2 орудия)). К сентябрю в дивизии насчитывалось 2986 шашек, 8 орудий и 12 пулеметов. В конце 1918 г. — начале 1919 г. дивизия вошла в 1-й армейский корпус генерала Б. И. Казановича. С созданием конных (впоследствии Кубанских) корпусов дивизия была включена в состав 1-го Кубанского корпуса генерала В Л. Покровского и в его составе участвовала в боях за Царицын
135
В июле 1918 г. было приказано сформировать Кубанскую Партизанскую отдельную бригаду. 8 (21) августа начальником ее был назначен полковник Шкуро, а начальником штаба 6 (19) сентября — Генерального штаба полковник А. М. Шифнер-Маркевич. 9 (22) ноября бригада из-за включения в нее не только кубанских, но и терских полков была переименована в Кавказскую конную дивизию.
К тому времени на Тереке уже началось общее восстание против большевиков. Ввиду того что меня плохо снабжали, я ездил ругаться в Екатеринодар.
26 августа в Ставрополь приезжал генерал Деникин, восторженно принятый населением.
Казаки между собою ругали начальство и жаловались, что им приходится защищать мужиков, в то время как их братья казаки еще страдают под большевистским игом.
Глава 15
Мой бывший отряд под командой Улагая вел с переменным успехом бои под Невинномысской и у позиций на горе Недреманной. Вскоре прибыл в Ставрополь генерал Боровский, принявший на себя общее командование войсками. Однако он недолго пробыл в Ставрополе и перешел с полевой частью своего штаба в село Татарку, а затем в Темнолесскую. Ко мне в Партизанскую бригаду в качестве начальника штаба был назначен подполковник Генерального штаба Анатолий Михайлович Шифнер-Маркевич. [136] Он произвел на меня первоначальное впечатление человека вялого и нераспорядительного; я готов был всячески от него отделаться. Однако впоследствии я убедился, что это замечательный офицер, и совершенно переменил о нем свое мнение.
136
Генерального штаба генерал-лейтенант Антон Мейнгардович Шифнер-Маркевич родился в 1887 г. в дворянской семье. Окончил 3-й Московский Императора Александра II кадетский корпус, Михайловское артиллерийское училище (1907 г.), Императорскую Николаевскую военную академию (1913 г.). Участвовал в Первой мировой войне; в 1917 г. — подполковник, исполняющий должность начальника штаба 7-го армейского корпуса. 6 (19) сентября 1918 г. был назначен начальником штаба Кубанской Партизанской отдельной бригады, оставаясь в то же время начальником штаба командующего войсками Добровольческой армии, действующими в Баталпашинском и Пятигорском районах, полковника А. Г. Шкуро (штаб был расположен в г. Кисловодске). Со сформированием 15 (28) мая 1919 г. 3-го конного корпуса был допущен к временному исполнению должности начальника штаба корпуса, а 17 (30 мая) вступил во временное командование 1-й Кавказской казачьей дивизией. 8 (21) июня назначен начальником штаба 3-го конного корпуса; 24 июня (7 июля) за боевые отличия он был произведен в генерал-майоры. К марту 1920 г. он уже стал генерал-лейтенантом и начальником отряда в Группе войск сочинского направления (позднее — Кавказского побережья), в который входили части бывшего 1-го Кубанского корпуса (1-я Кубанская казачья дивизия, 1-я Партизанская и Терская казачьи бригады). 28 апреля (11 мая) 1920 г. был уволен со службы, но затем опять был принят и участвовал в десанте генерала С. Г. Улагая, командуя 2-й Кубанской казачьей дивизией. После неудачи десанта никаких командных должностей в Русской армии генерала П. Н. Врангеля не получил. По другим сведениям, был ранен в последних боях на Перекопе в октябре. Умер 8 (21) января 1921 г. в Галлиполи.
Заботы мои по формированию кадра Партизанской бригады чрезвычайно осложнялись наплывом ко мне моих старых казаков, прослышавших, что я иду подымать их станицы, и стремившихся побывать дома. Улагай и Слащов ссорились со мной, думая, что я нарочно сманиваю у них казаков, и даже жаловались на меня в Ставку. Я гнал от себя казаков, но они усвоили новую «тактику»: попросту дезертировали из полков и, прячась по деревням и даже лесам, караулили мой исход, чтобы потом присоединиться в пути к моему отряду.
30 августа я выступил из Ставрополя и, дойдя до станицы Темнолесской, переночевал в ней в штабе генерала Боровского, получив в его разведывательном отделении сведения о расположении противника и его силах. Боровский настаивал, чтобы я, прорвав фронт красных на его левом фланге, атаковал затем их в районе Невинномысской и тем помог Боровскому взять ее. Я отказался, однако, самым категорическим образом от этого поручения. Мог ли я, имея самостоятельную и притом весьма трудную задачу, ввязываться в местные боевые действия. С другой стороны, я не считал себя вправе рисковать своим контингентом, одна половина которого состояла из офицеров, а другая из отборных казаков, каждый из которых был влиятельным лицом в той или другой станице, которые мне предстояло поднять.
Почти сутки 31 августа я потратил на разведку неприятельского расположения. Высланные мною к востоку и юго-востоку от Невинномысской конные партии выяснили, что в этой местности красных войск не было и она охранялась только курсировавшими по железной дороге броневиками. Я решил прорваться в этом месте и затем идти снова к станции Киян, а оттуда в Баталпашинский отдел. 1 сентября перевел свой отряд на левый фланг. Произведя перекличку отряда, убедился, что силы его простирались теперь уже до 400 человек. Это влились в него все «самовольцьг». Гнать их было поздно. Ночью с 1 на 2 сентября я, не замеченный никем, двинулся к станции Киян, которой достиг, идя со всеми предосторожностями, к вечеру 2 сентября, сделав переход в 45 верст. Заняв гору над станцией, я расположил на ней свою двухорудийную батарею, которой командовал доблестный есаул Трепетун; впоследствии, уже в чине полковника, он пал смертью храбрых под Екатеринославом, командуя артиллерийским дивизионом в моем 3-м конном корпусе. [137]
137
Трепетун Иона — есаул, кубанский казачий артиллерийский офицер. 9 (22) сентября 1918 г. был назначен командиром 2-й Кубанской казачьей конной батареи, сформированной 29 августа (11 сентября). 4 (17) апреля 1919 г. он получил новое назначение — на должность командира Кавказского казачьего конно-артиллерийского дивизиона.