Гражданская война в России: Записки белого партизана
Шрифт:
У станции Киян маневрировали три красных бронепоезда: один на путях по направлению Минеральных Вод, два — в направлении к станции Невинномысской. Трепетун завязал с ними артиллерийский бой. Около полудня ему удалось подбить один из минераловодских броневиков, который был тотчас же взят на буксир другим броневиком, потащившим его из района боя. Третий оставшийся броневик стрелял из рук вон плохо. Команда его, чувствуя, что ему несдобровать в случае продолжения борьбы, погрузила находившуюся на станции Киян роту красной пехоты, и он поспешно удалился в сторону Невинномысской. Тотчас же по его уходе я стал переводить отряд через полотно, а затем втянулся в горы. Во время боя с броневиками случилось у нас большое горе: лопнуло тело одного из двух наших орудий, и мы его таскали впредь за собой лишь для морального эффекта.
От Кияна я взял направление на станицу Новогеоргиевскую, которую мы обошли в ночь со 2 на 3 сентября. Когда проходили ночью по хуторам, открывались окна и слышались оклики:
— Кто идет? — Шкуринские партизаны, — отвечали мои казаки.
Многие хуторяне присоединялись к моему отряду, причем это были не только казаки, но и крестьяне. В Новогеоргиевскую я выслал офицерский разъезд с приказанием поднять станицу и, мобилизовав казаков, вести их в станицу Беломечетинскую, которую намерен был занять. Совершив громадный переход, в 6 часов 3 сентября, я подошел к Беломечетинской, приказал тотчас же оцепить ее и не выпускать из нее никого. Одну полусотню двинул вперед в станицу, приказав
Когда полчаса спустя я въехал на площадь, она была полна народа, встретившего меня восторженными криками «ура».
От имени Кубанского атамана и генерала Деникина я объявил призыв 10 присяг казаков и конскую мобилизацию; послал также эстафеты в окружные хутора, аулы, в станицы Отрадную и Карданикскую с приказанием мобилизоваться и собираться в станице Беломечетинской. Затем собрал стариков на совет. Они настаивали в один голос на необходимости возможно скорее овладеть станицей Баталпашинской, ибо лишь в этом случае подымется дружно весь Баталпашинский отдел.
К утру 4 сентября уже был сформирован в станице 1-й Кубанский Партизанский полк. [138] Командиром его я назначил есаула Логинова, приказав ему оставаться с полком в станице, продолжая формирование и готовясь к встрече могущих прибыть из Невинномысской красных отрядов. Две сотни прибывших из Новогеоргиевской казаков я также придал Логинову; ему же оставил и поврежденную пушку, еще годную, однако, для производства 2–3 выстрелов.
Между прочим, в Беломечетинской удалось захватить многих комиссаров, возвращавшихся со съезда в Баталпашинской; среди них был обнаружен и военный комиссар всего Баталпашинского отдела казак Беседин. Из допроса комиссаров выяснилось, что в Баталпашинской войск мало и там ничего еще не известно о начатом мною движении. Посаженный мною на телефонной станции офицер продолжал вести переговоры с Баталпашинской телефонной станцией и принимал телефонограммы, как будто ничего не случилось.
138
1-й Кубанский Партизанский казачий конный полк был включен в состав Добрармии с 1 (14) сентября, а 2-й — с 8 (21) сентября 1918 г. (последний участвовал в боях у Ставрополя с 27 октября (9 ноября) по 2 (15) ноября и у селения Бешпагир с 10 (23) по 20 ноября (3 декабря)). В январе 1919 г. в сильно поредевший в боях малочисленный Партизанский полк Кавказской конной дивизии генерала Шкуро был влит Особый конный дивизион 1-й дивизии и составил вместе с ним 1-й Кубанский Партизанский казачий конный полк под командованием полковника Растягаева (командира бывшего «Марковского» дивизиона). История этого так называемого «Марковского» дивизиона весьма интересна. Еще во время 1-го Кубанского похода генерал И. Г. Эрдели из своей Отдельной конной бригады по просьбе генерала С. Л. Маркова выделил сотню кубанских казаков под командой есаула Растягаева. Она стала именоваться Отдельной конной сотней при 1-й Отдельной пехотной бригаде и по приказу Маркова нашила черные — «марковские» — погоны. К началу 2-го Кубанского похода (июнь 1918 г.) ее переименовали в Отдельную конную сотню 1-й дивизии. После занятия войсками Добрармии 3 (16) августа Екатеринодара она вместе с 1-м Офицерским генерала Маркова полком составляла гарнизон города и в начале того же месяца развернулась в дивизион (есаул Растягаев тогда был произведен в войсковые старшины). К 20 сентября (3 октября) дивизион, имевший уже 4 сотни, прикрывал завесой своих разъездов и постов линию фронта между станцией Старо-Михайловской и г. Армавиром. К 16 (29) ноября «Марковский» дивизион входил в конный отряд генерал-майора Колосовского из состава 1-го армейского корпуса. В начале января 1919 г. дивизион вышел из 1-й дивизии и влился в дивизию А. Г. Шкуро, но сохранил, для себя и всего 1-го Кубанского Партизанского полка в память о генерале Маркове черные погоны. В 1919 г. Главком ВСЮР приказал расформировать оба полка, но 18 сентября (1 октября) 1919 г. это распоряжение было приказано считать отмененным. В середине ноября (ст. ст.) «ввиду малочисленности полкового состава» 1-й и 2-й Кубанские Партизанские полки были сведены в Сводно-Партизанский конный полк под командованием полковника М. Соломахина, причем «отдельные функции по полкам отправляются только в хозяйственном отношении». В дивизии оказалось до 600 шашек. В начале 1920 г. при отступлении через Кубань на юг Сводно-Партизанский полк вновь удалось развернуть в 1-й и 2-й Кубанские Партизанские полки. Во второй половине марта 1920 г. в состав Группы войск Сочинского направления (позднее — Кавказского побережья) входила 1-я Партизанская бригада под командованием генерал-майора Растягаева. 6(19) мая 1-й и 2-й Кубанские Партизанские казачьи конные полки 1-й Кавказской казачьей дивизии было приказано считать расформированными, однако из части личного состава обоих полков в Крыму был восстановлен Партизанский казачий полк, вошедший в Кубанскую казачью дивизию. 7 (20) июля полк был перечислен из этой дивизии в 1-ю Кубанскую казачью дивизию и вместе с ней участвовал в десанте генерала С. Г. Улагая на Кубань. 27 июля (9 августа) полк был награжден серебряными трубами и лентами ордена Святителя Николая Чудотворца. По возвращении из десанта обратно в Крым Партизанский казачий полк был переименован в 1-й Линейный, вошедший в переформированную 1-ю Кубанскую казачью дивизию.
Вечером 4 сентября, со своими основными двумя сотнями, выступил я, направляясь на Баталпашинскую, и еще задолго до рассвета достиг черкесского аула Дударуковского, расположенного на горе, на левом берегу реки Кубани, как раз напротив Баталпашинской. Ненавидевшие большевиков черкесы встретили нас очень радушно и сообщили, что мост через Кубань охраняется одним лишь взводом, а гарнизон Баталпашинской меня совершенно не ожидает. Черкесы пожелали тотчас же присоединиться к моему отряду. Хотя большинство из них не имело не только оружия, но даже и седел, сотни четыре черкесов сели на коней и явились в мое распоряжение. Я присоединил их к своему конвою.
Одну конную сотню, под начальством есаула Маслова, послал перейти вброд реку Кубань и напасть затем на Баталпашинскую с запада, со стороны дороги на Новогеоргиевскую. Сигналом для атаки должен был послужить орудийный выстрел. Другой сотне я приказал спешиться и атаковать мост.
Ровно в 5 часов утра я приказал Трепетуну дать сигнальный выстрел. По странной игре случая, выпущенный при этом снаряд попал в здание местного Совдепа и наделал там страшный переполох. Тотчас же затрещали пулеметы; спешенные казаки овладели мостом. Оторопевшие было сначала большевики быстро, однако, оправились, заняли прибрежные дома и открыли сильный ружейный огонь по мосту. Тогда Трепетун дал по ним несколько орудийных выстрелов, и они обратились в бегство. Я видел в бинокль страшную суматоху и беготню в станице. Взяв свой конный взвод и в сопровождении черкесов, я бросился бродом через Кубань у самого моста, в виду всей станицы. Увидев эту, показавшуюся громадной, массу конницы, гарнизон, составленный из 800 красноармейцев, бросился бежать, — одни по направлению к Воровсколесской, другие на Бекешевскую. В это время влетел в станицу и Маслов.
Из домов выскакивали казаки, бросая в воздух папахи, крича «ура» и целуя нам руки. Вооружившись чем попало, до вил включительно, они вскакивали на неоседланных коней, на спешно заложенные подводы и бросались преследовать большевиков; нарубили до 400 убегавших красноармейцев.
Старики пришли ко мне с хлебом-солью. Отовсюду спешили освобожденные баталпашинские офицеры, уже переодетые в
139
Имеется в виду 1-й Хоперский Кубанского казачьего войска полк II формирования, вошедший впоследствии в Кубанскую Партизанскую отдельную бригаду, а затем в Кавказскую конную (1-ю Кавказскую казачью) дивизию.
140
Здесь речь идет о 2-м Хоперском Кубанского казачьего войска полке II формирования, входившем затем в Кубанскую Партизанскую отдельную бригаду (позднее — Кавказскую конную (1-ю Кавказскую казачью) дивизию). В середине ноября (ст. ст.) 1919 г. 1-й и 2-й Хоперские полки были сведены в Сводно-Хоперский полк под командованием полковника Ф. И. Елисеева (6-сотенного состава, в нем — до 16 пулеметов). 1-й дивизион составили казаки 1-го Хоперского (1-я, 2-я и 3-я сотни), 2-й — из казаков 2-го Хоперского (4-я, 5-я и 6-я сотни) полков. 6 (19) мая 1920 г. 1-й и 2-й Хоперские полки было приказано считать расформированными.
Около 8 сентября Логинов стал доносить из Беломечетинской, что на него наступают красные со стороны Невинномысской. Один из красноармейских отрядов сжег Мансуровский черкесский аул. Это произвело впечатление электрической искры на черкесов, которые начали всюду восставать и вступать со мною в связь. Из них я стал формировать 1-й и 2-й Черкесские полки. [141]
Глава 16
141
Здесь Шкуро пишет о 1-м и 2-м Черкесских конных полках II формирования, которые он начал организовывать около 8 (21) сентября 1918 г. из черкесов, проживавших в Области Кубанского казачьего войска. К 12 (25) сентября оба полка были сформированы. Необходимо отметить, что, кроме этих 2 полков, в состав Добрармии в то время входили 1-й и 2-й Черкесские конные полки I формирования; 1-й был создан во время 1-го Кубанского похода весной 1918 г
Подтянув от Армавира и Невинномысской свои резервы, красные стали нажимать и на Беломечетинскую. Со стороны Минеральных Вод они взяли уже Суворовскую, частью сожгли ее и завязали упорные бои с терскими казаками, защищавшими под начальством полковника Скобельцына, с мужеством отчаяния, уже второй месяц, почти без патронов, станицу Бургустанскую. Я тотчас же послал, сколько мог, патронов бургустанцам и просил их продолжать оборону в ожидании помощи от меня.
Терцы уже восстали и, образовав в г. Моздоке Крестьянское народное правительство, с Георгием Федоровичем Бичераховым во главе, вступили в бой с большевиками. Они снабжались оружием, снарядами и патронами от генерала Лазаря Федоровича Бичерахова, занявшего г. Петровск и владевшего Каспийским морем. Тем временем рассылаемые мною всюду эмиссары подымали станицы Баталпашинского отдела, с энтузиазмом восстававшие одна за другой и высылавшие свои отряды в Баталпашинскую. Таким образом, я имел обеспеченный в случае неудачи тыл, ибо граница с Грузией была открыта для меня, вследствие того, что казаки завладели Клухорским и другими горными проходами. Равным образом в моем распоряжении были и выходы в Сочинский округ.
Теперь передо мною стояла альтернатива: или ударить от Беломечетинской в тыл красных, сражавшихся с Добрармией у Невинномысской, или, бросив Баталпашинский отдел, проникнуть в Лабинский и, подняв его, нажать затем на Армавир и облегчить, таким образом, движение генерала Покровского с 1-й Кубанской дивизией из Майкопского отдела и генерала барона Врангеля с 1-й конной дивизией, [142] или же войти в соединение с терцами, облегчив этим им восстание. Первая задача была легче всего осуществима, но для решения ее, как и задачи второй, нужно было иметь артиллерию и патроны; у меня же не было ни того, ни другого. Поэтому я решил пробиваться к терцам, где мог достать вооружение и амуницию, а затем уже приступить к решению других задач. С другой стороны, было весьма трудно вывести казаков из своих земель; в случае если бы это потребовалось, с непосредственной целью соединиться с их ближайшими братьями терцами, они пошли бы охотно.
142
6 (19) июня 1918 г. Отдельная конная бригада генерала И. Г. Эрдели и конный отряд генерала В. Л. Покровского были переименованы в 1-ю конную дивизию под командованием Эрдели, причем отряд Покровского стал ее 2-й бригадой. В дивизию первоначально вошли 1-й Кубанский, 1-й Кавказский и 1-й Черноморский Кубанского казачьего войска полки и 1-й Черкесский конный полк; ей была придана часть конно-горной батареи 3-й дивизии полковника М. Г. Дроздовского. К 30 августа (12 сентября) в состав дивизии входили: Корниловский конный (укомплектованный казаками различных отделов Кубанского казачьего войска), 1-й Уманский и 1-й Запорожский (из казаков Ейского отдела), 1-й Екатеринодарский (из казаков Екатеринодарского отдела) и 1-й Линейный (казаки-лабинцы) Кубанского казачьего войска полки, 2-й Черкесский конный полк (пополняемый черкесами заречных аулов Лабинского отдела), 1-я и 2-я конно-горные и 3-я конная батареи и пластунский батальон. Затем в разное время состав дивизии изменялся, например, в нее входил Стрелковый (сформирован 22 сентября (5 октября) 1918 г.) полк и т. д. В конце 1918 — начале 1919 гг. она вошла в 1-й конный (позднее Кубанский) корпус, а после создания Кавказской армии и во время наступления ее на Царицын летом 1919 г. — в 4-й конный корпус генерала П. Н. Шатилова. На 22 января (4 февраля) 1920 г. дивизия находилась в составе Отдельного Добровольческого корпуса и включала: управление, 1-й Екатеринодарский, 1-й Линейный, 1-й Уманский и 1-й Запорожский Кубанского казачьего войска полки, Добровольческий конный полк, 1-й конно-артиллерийский дивизион (управление, 1-я конно-гаубичная, 3-я и 4-я конные батареи), артиллерийский транспорт; передовой перевязочный отряд и дивизионный ветеринарный лазарет. 6 (19) мая дивизию в составе управления, 1-го Линейного, 1-го Екатеринодарского, 1-го Уманского и 1-го Запорожского полков приказано было считать расформированной.