Гражданская война в США 1861–1865 (Развитие военного искусства и военной техники)
Шрифт:
Правда, судейский пока еще не был окончательно вытеснен военным, и в боевых рапортах генерала то и дело проскакивали юридические термины, но во всем остальном Берлоу ничуть не уступал своим соратникам, имевшим вест-пойнтское образование. Одним из лучших его качеств, которому мог бы позавидовать самый образованный из генералов, был особый инстинкт полководца, и этот инстинкт подсказывал ему в то утро, что атака на траншеи противника захлебнется. [389]
Впрочем, пока северянам везло. Случайно дивизии Берлоу удалось выйти именно к нужному участку обороны противника — самой вершине Подковы. По другой счастливой случайности генерал Ли, заметивший вечером 11 мая передвижения корпуса Хенкока, принял их за попытку обходного маневра. Он приказал снять батарейные орудия с позиций в центре Подковы
Таким образом, на позициях в центре Подковы оставались только пехотные части: ослабленная и измотанная дивизия Джонсона. В сражении при Геттисберге она участвовала в атаке на холм Калп, который оборонялся окопавшейся пехотой северян, и понесла большие потери. С тех пор состав дивизии так и не был восстановлен и к началу сражения у Спотсилвейни у Джонсона едва набиралось три тысячи человек. Но даже эти три тысячи были сильно утомлены долгим маршем, строительством укреплений, и в тот ранний час, когда началась атака федералов, они были погружены в глубокий сон. Северяне, конечно, не знали, как крупно им повезло, но все равно старались передвигаться как можно тише и не потревожили сновидений своих оппонентов. Крадучись, как огромная стая хищников, они подобрались к передовым стрелковым ячейкам пикетной линии и без лишнего шума повязали потерявших бдительность часовых.
Затем дивизия Берлоу продолжила свое наступление и вышла к подножию небольшой возвышенности. В предрассветном сумраке федералы приняли ее гребень за неприятельскую линию и с криком «ура!» бросились на «врага». Четкий строй колонны был мгновенно нарушен и вся дивизия превратилась в неуправляемую орущую толпу. Словно прорвавшая плотину река, она поднялась на гребень высоты и [390] оттуда могучим водопадом обрушилась на находившиеся внизу траншеи дивизии Джонсона. Заспанные конфедераты встретили ее беспорядочным огнем, но не могли остановить катившуюся на них людскую лавину. Правда, в этот момент за их спинами появились наконец орудия, присланные Юэллом, которые также открыли огонь.
Один из снарядов угодил прямо в интендантскую группу, которая плелась в хвосте колонны, убил вьючного мула и подбросил высоко в воздух всю его поклажу, включая куски жареного бекона, сковородки и столовые приборы. Но никто не обратил внимания на эту «потерю». Волна атакующих затопила траншеи и всех, кто в них был. Большинство защитников не сумело оказать сопротивления, и почти вся дивизия Джонсона попала в плен. Северяне отконвоировали в тыл 2800 солдат, которым теперь предстояло до конца войны сидеть в лагере для военнопленных в Рок-Айленде. Федералам достались также 20 орудий 2-го корпуса Юэлла, но они не смогли вывезти их вслед за пленными и пока оставили на позициях.
Между тем атака дивизии Берлоу продолжалась. Прорвав линию окопов, северяне неслись вглубь Подковы сквозь кустарники и деревья, и казалось, уже никто не может их остановить. Но тут чрезмерное количество войск, сконцентрированных на узком участке (около 1000 ярдов в ширину) сыграло с атакующими скверную шутку. Бригады и полки окончательно перемешались в одну неразделимую массу по 30 человек в глубину. Офицеры, шедшие в атаку пешком, были в этой толпе неотличимы от рядовых, и генералы просто не знали, кому отдавать приказания. Неразбериха еще больше усилилась, когда вдруг хлынул весенний ливень и все, кто участвовал в наступлении, промокли до нитки.
Именно в этот момент конфедераты, пришедшие в себя от первоначального шока, нанесли мощный и стремительный контрудар. Первой в бой вступила бригада Лейна на корпуса Хилла, примкнувшая к левому флангу Юэлла. Развернувшись на 180 градусов, она открыла убийственно точный огонь по правому крылу Хенкока, заставив северян дрогнуть и отпрянуть в сторону. А прямо впереди у дома Мак-Кула и дома Харриса уже стояла вполне готовая к бою [391] дивизия Гордона. Когда со стороны траншей 1-й линии раздалась стрельба, она была срочно поднята по тревоге и теперь ожидала только приказа начать контратаку. Несколько неожиданно этот приказ ей доставил лично генерал Ли, появившийся на месте событий верхом на своем Бродяге. Увидав готовую к атаке пехоту южан, он не удержался и выехал вперед, чтобы возглавить полки Гордона. Подобный порыв охватывал командующего конфедератов уже во второй раз [11] и, возможно, объяснялся тем, что он видел неизбежность поражения Юга и мечтал о славной смерти в бою. Но подчиненные не дали ему возможности свести счеты с жизнью.
11
Первый раз это произошло 6 мая 1864 г. во время сражения в Глуши. Тогда генерал Ли с криком «Доблестные техасцы всегда впереди!» попытался вести в бой Техасскую бригаду Грегга.
«Это не место для генерала Ли», — сказал Гордон почти приказным тоном, а его солдаты, услышав эту команду, принялись скандировать: «Генерал Ли, в тыл!». «Эти люди — вирджинцы и джорджианцы, — продолжил между тем Гордон. — Они никогда не подводили вас раньше, не подведут и теперь». Затем по приказу своих офицеров двое солдат, выбежав из рядов дивизии, схватили Бродягу под уздцы и силой увели генерала Ли с передовой.
Не успел он скрыться за задними рядами, как дивизия Гордона ринулась на врата, и ад следовал за ней. Она столкнулась с утратившей порядок дивизией Берлоу в небольшой сосновой роще и вступила с ней в ожесточенную огневую дуэль. Слева вирджинцев и джорджианцев Гордона поддержала бригада Ремсьюра, а за ними на северян обрушились бригады Харриса и Мак-Гауэна из 3-го корпуса Хилла. Огнем и штыками они сначала остановили, а затем направили вспять волну федеральной атаки, заставив ее катиться назад с такой же скоростью, с какой она неслась вперед. Лишь у захваченных ими траншей первой линии совершенно обескураженным северянам удалось остановиться и кое-как привести в порядок свои расстроенные и перемешанные полки.
Окопы, доставшиеся федералам, представляли собой достаточно сложную и хорошо оборудованную оборонительную систему, но они были рассчитаны на войска, значительно [392] уступавшие им по численности. Поэтому многим из людей Хенкока пришлось залечь на землю позади линии траншей и из такого положения открыть огонь по контратакующим бригадам Гордона. Впрочем, участок прорыва был узким и пространства для всех все равно не хватало, так что в некоторых местах пехота северян расположилась в 40 шеренг в глубину. Те, кто оказался сзади, пытались пробраться вперед, чтобы тоже послать врагу свою пулю.
Несколько федералов тем временем развернули захваченные орудия и принялись палить из них всем, что попадалось под руку. В дело пошли даже поломанные ружья, а поскольку артиллеристов поблизости не оказалось и огонь вели пехотинцы, то эти предметы летели куда угодно, но только не в наступающих на траншеи южан. Так, когда один солдат-ирландец уже зарядил орудие и собирался дернуть за шнур, его товарищ по полку заметил, что ствол направлен слишком высоко и снаряд просто пролетит над головами мятежников. «Это ничего, — ответил артиллерист-любитель. — Он все равно свалится на чью-нибудь башку».
Пока происходила эта неуправляемая подготовка к обороне, Берлоу пытался сформировать линию и возобновить атаку. На этот раз он хотел двинуть свои части по траншейным коридорам направо и налево от точки прорыва и накрыть дивизию Гордона перекрестным фланговым огнем из укрытия. Однако восстановить порядок никак не получалось: стоило Берлоу сформировать один участок линии, как из тыла подходили свежие части — в бой пошла дивизия Гиббона и всякая организация испарялась. Бригады и полки превращались хотя и в устойчивый, но совершенно неподвижный монолит и все попытки сдвинуть его с места были просто сизифовым трудом. Но если северяне и не могли наступать, то, по крайней мере, они могли обороняться, и тысячи винтовок обрушили на идущих в контратаку конфедератов ураганный огонь.