Гражданские войны в Риме. Побежденные
Шрифт:
Красе принял активное участие в гражданской войне на стороне Суллы. По его поручению он направился в центральную Италию в область племени марсов, где, несмотря на упорное противодействие противников, произвел набор в сулланское войско, а затем возглавил значительную часть армии Суллы. В Умбрии он захватил город Тудер, игравший важную стратегическую роль. Вместе с Помпеем Красе одержал победу над армией консула Карбона. Но особенно он прославился в битве у Коллинских ворот самого Рима. Когда перевес в войне уже явно склонялся на сторону Суллы, его противники решились на отчаянный шаг. Соединив свои силы, среди которых теперь решающую роль играли самниты, они двинулись на Рим. Узнав об этом, Сулла тоже поспешил к городу. Около Коллинских ворот 1 ноября 82 г. до н. э. и произошла эта битва. Левое крыло сулланской армии дрогнуло и начало отступать, но правое, которым командовал Красе, одержало победу. Воспользовавшись этим, Сулла перегруппировал свои силы и нанес врагам полное поражение. После этого сражения война в Италии была почти закончена. И славу победителя Сулле пришлось делить с Крассом. Это стало первым толчком к
Захватив единоличную власть и оформив ее в виде пожизненной диктатуры, Сулла, как об этом уже говорилось, внес определенный порядок в террор, составив так называемые проскрипционные списки.
Имущество проскрибированных частью конфисковывалось в пользу как самого Суллы, так и его сподвижников, а частью сравнительно дешево продавалось на аукционах. Многие сулланцы весьма обогатились на этом. И Красе не составлял исключения. Более того, он занимался приобретением этого имущества столь активно и демонстративно, что это даже вызвало неодобрение диктатора. Посланный в Брутий на самый юг Италии, он самовольно вносил в проскрипционные списки некоторых местных богачей, чтобы завладеть их имуществом. В результате Красе не только восстановил свое имущественное положение, подорванное террором и конфискациями Цинны, но и очень значительно его укрепил. Он как бы оправдывал свое второе фамильное прозвище — Богач.
В политической борьбе, развернувшейся после отречения и смерти Суллы, Красе как будто не участвовал; во всяком случае, сведений об этом нет. Это могло быть связано с охлаждением к нему Суллы, ибо у власти еще находились верные сулланцы. Все же он был квестором, эдилом, а в 73 г. до н. э. претором. В это время в Риме действовал закон Суллы, по которому нельзя было стать консулом, не пройдя до этого лестницу всех этих должностей, а поскольку в 70 г. до н. э. Красе консулом стал, то, следовательно, до этого времени он все эти должности занимал. 73 г. до н. э. был тяжелым для Рима. В Испании еще бушевала война с Серторием, у которого были тайные союзники в самом Риме, а в Италии развернулось мощное восстание рабов во главе со Спартаком. Банальный заговор гладиаторов, обучавшихся в специальной школе около города Капуи, обернулся самым мощным и самым опасным рабским восстанием, какое знала римская история. Заговор был раскрыт, но группе гладиаторов, возглавляемой Спартаком, удалось бежать и прорваться на Везувий. Узнав об этом, многие рабы стали убегать от своих хозяев и тоже пробираться на Везувий. Отряд Спартака быстро рос. Обеспокоенные римляне направили против него воинскую часть пропретора Гая Клодия Глабра, который попытался взять Спартака измором, перегородив единственную доступную дорогу на гору, но по приказу Спартака восставшие сплели из дикого винограда канаты, по которым спустились по, казалось, недоступному склону, и обрушились с тыла на Клодия, после чего армия восставших повела открытые бои с римлянами. Все попытки подавить восстание заканчивались поражениями римской армии. В 72 г. до н. э. против Спартака были направлены уже оба консула этого года Гней Корнелий Лентул и Люций Геллий, но и они были разбиты. Сначала Спартак, понимая, что силы Рима слишком велики и в конченом итоге справиться с ними невозможно, хотел увести восставших рабов из Италии. Около Мутины он разбил проконсула Цизальпинской Галлии Гая Кассия Лонгина (отца будущего убийцы Цезаря). После этого между его армией и Альпами уже не осталось ни одного римского солдата. Но в это время Спартак неожиданно повернул на юг. По-видимому, восставшие рабы, упиваясь своими победами, потребовали от своего командующего продолжения войны в Италии. Многие из них уже давно забыли свою родину, а одержанные победы манили надеждой на новые успехи в богатой Италии. И Спартак подчинился своему войску.
Такой поворот дела поверг римлян в панику. Они уже не доверяли консулам, оказавшимся неспособными справиться с восстанием, и не видели, казалось, никого, кто бы мог взяться за это дело. И тогда свою кандидатуру предложил только, что отбывший претуру Красе. Сенат с удовольствием принял это предложение и облек Красса проконсульской властью. В ранге проконсула (хотя консулом он еще не был) Красе встал во главе армии. Она была пополнена новыми легионами, и с ней Красе расположился у границ Пицена, чтобы преградить Спартаку путь на юг. Два легиона под командованием Марка Муммия он отправил в тыл Спартаку, чтобы двигаться вслед за его армией, но не ввязываться в бой. Муммий, однако, нарушил приказ своего командующего: при благоприятном, как ему казалось, случае он напал на Спартака, но был разбит. Остатки его отряда соединились с основной армией. Это новое поражение произвело гнетущее впечатление на армию, которая впала в подлинную панику. И тогда Красе, чтобы восстановить дисциплину и боеспособность войска, прибег к старинному и давно уже не применявшемуся обряду децимации: он разделил часть бежавшего войска Муммия на десятки, по жребию выбрал каждого десятого и казнил перед строем. Это сразу же увеличило боеспособность армии, которая теперь своего командующего стала бояться больше, чем врага.
А Спартак решительно шел на юг. Может быть, он даже мечтал о самом Риме, но пока такую задачу перед собой не ставил. Красе двигался по пятам и, не вступая в решительный бой, изматывал восставших. Под его натиском армия Спартака отошла на самый юг Апеннинского полуострова. Теперь Спартак намеревался переправиться на Сицилию, где, как он полагал, еще живы были воспоминания о подавленном приблизительно тридцать лет назад восстании и где можно было разжечь огонь нового. Он договорился с пиратами, что те переправят его армию на остров, ибо собственного флота у повстанцев не было. Но это ему не удалось. Пропретор Сицилии Гай Веррес спешно укреплял северные берега, чтобы воспрепятствовать высадке Спартака, а пираты Спартака просто обманули: взяв значительный аванс, они отказались переправлять его армию, может быть, испугавшись мер Верреса.
Красе, воспользовавшись этим, приказал вырыть огромный ров от моря до моря, отрезав тем самым Спартака от Италии. Положение последнего было тяжелым: впереди был непреодолимый пролив, а позади ров Красса.
В этих труднейших условиях вновь проявилась энергия Спартака. В бурную февральскую ночь 71 г. до н. э. его армия прорвала заграждения римлян, форсировала ров и снова вышла на оперативный простор. Теперь сам Красе был в панике. Он обратился в сенат с предложением вызвать из Испании Помпея и из Македонии Марка Лициния Лукулла, который там был проконсулом. Правда, Красе скоро раскаялся в этой слабости и своей просьбе, ибо не желал ни с кем делить лавры победы. Но дело было сделано: Помпей с победоносной армией из Испании направлялся в Галлию, а оттуда на север Италии, а Лукулл высадился в Брундизии.
Спартак тоже шел к Брундизию, надеясь там застать корабли и все же уйти из Италии. По пути в его армии начались разногласия, и часть войска отделилась от остальных и стала действовать самостоятельно. Красе сразу же воспользовался этим и напал на отделившуюся часть. Произошло кровопролитное сражение, в котором погибло более 12 тысяч восставших, причем лишь двое из них были ранены в спину, а остальные пали, до конца сражаясь с римлянами. Это поражение чрезвычайно ослабило восставших, а Лукулл занял Брундизии, и Спартак уже не надеялся воспользоваться этим портом. К тому же после одной удачной стычки воины Спартака потребовали от своего полководца решающего сражения. И Спартак повернул против Красса. Разгорелась последняя битва. Рабы сражались героически, и сам Спартак, раненный в бедро, не покинул поле боя, пока не пал под ударами римских мечей. Большинство его воинов тоже погибло, часть попала в плен, и только отряду в 5 тысяч человек во главе с Публипором удалось прорваться и уйти на север, но у подножья Альп он был встречен армией Помпея и уничтожен. «Рабская война» завершилась.
Красе был на вершине своей славы, его признали первым гражданином государства. Но одно мешало ему до конца наслаждаться этой славой. Помпей всюду говорил, что Красе победил гладиаторов в открытом поле, а он, Помпей, вырвал самый корень «рабской войны». Еще хуже было то, что эти слова охотно повторяли в Риме и верили им. С этого времени Красе стал решительным врагом Помпея. Тем не менее они оба были избраны консулами на 70 г. до н. э. Относясь с величайшим подозрением друг к другу, Красе и Помпей долго не распускали свои войска, но в конце концов под давлением общественного мнения все же были вынуждены примириться, причем Красе первым сделал этот шаг. Став консулами, они провели ряд мер, которые фактически демонтировали сулланский режим. Сейчас трудно сказать, кто из них был инициатором того или иного закона, но ясно, что в возникшем консульском тандеме ведущую роль играл все же Помпей, в значительной степени оттесняя Красса на второй план. После окончания своего консульства и Помпей, и Красе отказались от назначения в провинции. Помпей ушел было в частную жизнь, а Красе, не доверяя этому, предпочел оставаться в Риме, пока там находился и его соперник. Поэтому отъезд Помпея на войну сначала с пиратами, а затем с Митридатом был воспринят Крассом с облегчением. Сам Красе отказался от предложения народного трибуна Гая Манилия направиться на войну с Митридатом, уступив это поручение Помпею, явно не желая рисковать и надеясь, что Помпей надолго завязнет на Востоке, оставив ему, Крассу, свободу действий.
После отъезда Помпея из Рима у Красса больше не было в городе равного ему соперника. Это, в частности, выразилось в избрании его в 65 г. до н. э. цензором. Впрочем, как цензор он ничем не прославился. Вскоре между ним и его коллегой, старым и опытным сенатором Квинтом Лутацием Катулом, начались трения. Одним из пунктов их разногласий был вопрос о судьбе Египта. В Риме распространились слухи, что царь Птолемей XI, свергнутый своим народом, якобы завещал свое царство римскому народу. На этом основании Красе настаивал на принятии Египта в подданство Римской республики, но Катул решительно этому воспротивился. Другое разногласие возникло у них по поводу законности гражданства в Транспаданской Галлии. В результате они оба досрочно сложили с себя цензорские полномочия.
Отличительной чертой Красса была отмеченная еще древними писателями жажда наживы. В начале своей карьеры он имел имущество на 300 талантов (немалая сумма), а в конце ее перед своим последним походом — после посвящения десятой части Геркулесу, раздачи из собственных средств каждому римлянину продовольствия на три месяца и угощения для народа — он обладал 7100 талантами. Красе владел поместьями стоимостью в 200 миллионов сестерциев, серебряными рудниками, множеством рабов, в том числе особо хорошо обученных (он сам этим активно занимался) и очень дорого стоивших, и не считал богачом того, кто на свой годовой доход не может набрать легион. Для достижения такого богатства Красе использовал все средства, и праведные, и главным образом неправедные. Как уже упоминалось, он очень обогатился во время проскрипций, скупая почти за бесценок конфискованные имущество и земли, чем даже вызвал неодобрение Суллы. Он спекулировал рабами, обучая и затем продавая или сдавая в аренду чтецов, писцов, домоправителей, пробирщиков серебра и т. п. Но особенно много дохода приносило Крассу домовладение. Красе организовал из своих рабов пожарную команду, которая, однако, не тушила частые в Риме пожары, пока домовладелец не продавал задешево пожарище Крассу. После этого Красе восстанавливал дом и продавал или наживался на его жильцах. Насколько это было выгодно, можно судить по тому, что Цицерон купил у Красса дом за три с половиной миллиона сестерциев. В результате Красе стал самым богатым человеком своего времени в Риме.