Греческие каникулы
Шрифт:
— Марк, ну мы же уезжаем! Я хочу знать, права ли я была! Пусть хоть…
— А-а! — Крики нескольких человек раздались одновременно, и все споры сразу смолкли.
Из энтузиазма сельчане копали сразу в нескольких местах и на разной высоте склона. Должно быть, они стронули неустойчивый пласт грунта. Камни и земля поползли вниз, увлекая за собой самозваных археологов. Несколько человек кубарем скатились с холма, остальные отскочили подальше. Поднялось облако пыли, все орали и кричали. Наконец волнение улеглось, оказалось, что все живы и почти целы. Таки
— Ах!
Марк быстро оглянулся. Лиза ахнула тихонько, но на площадке мгновенно воцарилась тишина. Каждый, кто бросал взгляд на ошеломленное лицо девочки, следил за направлением ее взгляда и тоже замирал на месте. На уровне человеческого роста из скалы торчало нечто… Как-то сразу понятно было, что это не просто камень. Он отличался прозрачной глубиной, свойственной только очень качественному мрамору, и гладкостью, какую могут придать камню либо вода, либо руки мастера.
Настя и Лиза прошли вперед, меж расступившихся греков и остановились подле торчавшего из склона артефакта.
— Это голова, голова статуи, — замирающим голосом произнесла Лиза. Протянула ладошку и провела по идеально ровной поверхности.
— Странная какая-то голова, — пробормотала Настя. — На человеческую не похожа.
— Что ты понимаешь…
— Да уж побольше тебя. Нас в классе регулярно заставляют бюсты рисовать… и в Пушкинском мы были не раз… Может, это какое-нибудь древнегреческое чудовище?
— Сама ты чудовище, — обиженно отозвалась Лиза.
Меж тем все остальные отмерли и загомонили громче прежнего. Таки оказался рядом с девочками. Глаза его сверкали, он протянул руку, стряхнул землю по краям головы статуи.
— Голова богини, — пробормотала Лиза.
— Голова? — Таки вдруг захохотал и шлепнул ее по попе.
— Ты рехнулся? — Лиза от неожиданности оступилась и съехала вниз по склону.
— Это не голова! — Таки продолжал разгребать руками склон. — Это попа!
Еще несколько движений — и стало очевидно, что из склона холма и правда торчит чья-то идеальная по форме тыльная часть.
Впечатлительные греки просто с ног валились от хохота. Смеющийся Таки вынужден был спуститься к остальным, потому что склон опять начал сыпаться под ногами.
Марк, собрав вокруг себя мужчин, пытался объяснить, что самостоятельные раскопки нужно прекратить и самое лучшее — поставить в известность власти и вызвать археологов. Это сенсация, все они станут знамениты, но статую должны достать археологи. Мужчины кивали и, оставив пару молодых парней стеречь античный филей, всей компанией отправились провожать русских друзей в отель.
Завидев приближающуюся толпу, перепуганные охранники вызвали шефа, и заспанный Али Мураза имел удовольствие наблюдать, как русские у входа в отель лобызались с местными. И те долго махали руками, выкрикивая самые добрые пожелания и благодарности. Чем, интересно, русские их так порадовали?
Выглядели беспокойные туристы, на взгляд Муразы, неповрежденными, хотя явно уставшими и какими-то пропыленными. Одна
Отправив девиц на второй этаж, Марк поразмыслил и позвонил Родерику. Он наверняка знает кого-нибудь из местных археологов или музейных работников и сможет организовать быстрый приезд властей, чтобы не дать сельчанам самим вести раскопки.
Англичанин спросонья не сразу понял, о чем речь, а потом никак не хотел верить, что Марк его не разыгрывает. Тогда Марк сказал, что Марджори была бы счастлива увидеть то, что они нашли сегодня. Родерик проснулся окончательно и сказал, что сейчас же позвонит главе района и они вышлют охрану и все такое. Марк успел еще взять с него слово, что лавры находки достанутся Таки, а потом повесил трубку и решил, что сделал все, что мог. У него хватило сил подняться наверх и убедиться, что девицы спят, свернувшись на кроватях и даже не сняв грязную одежду.
Ну и ладно, решил он, скинул кроссовки и тоже завалился в кровать.
МОСКВА
Семен торчал у метро уже минут пятнадцать. В руке он держал самый что ни на есть простецкий пакет. В пакете — деревянный сундучок. В сундучке — копия статуэтки Великой богини. Но всего несколько часов назад в ней произошли некоторые изменения. Лана созвонилась с Вениамином Борисовичем, приехала к нему в мастерскую и заставила выдолбить в основании статуэтки отверстие. К тому моменту как Вениамин Борисович перестал восклицать, возмущаться и сопротивляться и закончил долбить дырочку в пьедестале, в дверь мастерской позвонили. На пороге стоял интересный мужчина тридцати с небольшим лет, у него были спокойные серые глаза, а седина в светлых волосах малозаметна.
— Здравствуйте, Светлана.
— Здравствуйте, Роман. Проходите.
После того как Роман поместил в отверстие небольшой приборчик слежения, а скульптор заделал отверстие, Лана спросила:
— Сколько эта штука будет работать?
— Три дня. Потом батарейка сядет.
— Остальные готовы?
— Обижаете, Светлана! Мы вам не полиция. Все будет как договорились.
— Надеюсь, — холодно отозвалась Лана. Она-то знала, сколько стоит оперативность и точность сотрудников агентства.
Они покинули мастерскую, а Вениамин Борисович бросился к столу. Как он мог так промахнуться! Не-ет, эта женщина не домашняя пушистая кошка. Она может сражаться. И он торопливо набрасывал на бумаге новый эскиз.
Семен который раз взглянул на часы. Девять двадцать. Он огляделся. До темноты еще далеко, но солнце скрылось и воздух подернулся легкой дымкой вечернего сумрака. Торговцы сворачивали рынок. Мужчины грузили в раздолбанные «жигули» и «газели» ящики с овощами и фруктами, женщины складывали переносные столики. Из этой суеты вывернулся вдруг худой парнишка нерусской национальности, остановился перед Семеном и, запинаясь, произнес: