Греческое сокровище
Шрифт:
— Директор Константинопольского музея доктор Детье едет в Афины убедить меня отказаться от троянского сокровища. Если это ему не удастся, три греческих юриста, нанятые турецким послом в Афинах, будут добиваться от председателя суда первой инстанции признания меня виновным.
— Хорошего мало.
— Если я проиграю дело, можно будет перевезти коллекцию во Французский археологический институт? Институт находится в ведении французского посольства, а значит, пользуется правом экстерриториальности. Полиция не может туда войти,
— Институт охотно предоставит вашему кладу убежище. Можете держать его у нас сколько угодно.
Луиза вздернула подбородок и с обворожительнейшей улыбкой заявила:
— Доктор Шлиман, сделав первый шаг и, так сказать, символически опустив сокровище на французскую почву, может, вы пойдете дальше и вообще доверите его Франции?
Шлиман молчал.
— Мы с отцом уже все обсудили, — продолжала Луиза. — Где наша коллекция будет в большей безопасности, где будет выставлена с большим блеском, чем в Лувре? Дайте отцу свое согласие, он договорится с директором Лувра, и троянское сокровище будет выставлено в величайшем музее мира.
Софья холодно взглянула на Луизу.
— Это бессмысленный разговор, Луиза. Мой муж дал слово, что троянское сокровище останется в Афинах. И пока я имею право голоса, оно здесь останется.
Филип Детье приехал в Афины в конце марта и прислал Генри записку, начинавшуюся словами «Мой дорогой друг», с просьбой принять его. На следующий день он явился в сопровождении господина Мисхаака, первого секретаря турецкого посольства в Афинах. Детье прихрамывал на больную ногу, но был в отличном настроении. Пригладив ладонями блестящие, напомаженные волосы, он подробно изложил позицию турецкого правительства. Мисхаак примостился на краешке стула в углу гостиной.
Детье был человек начитанный, любил украсить речь сентенциями из Библии. Он привез соблазнительное предложение: турецкое правительство не только построит «Музей Шлимана» на свои средства, но возобновит фирман, по которому Шлиман сможет копать в любом месте Оттоманской империи.
Генри спросил:
— Вы уже приняли закон, согласно которому археолог обязан все найденное представлять в Константинопольский музей для экспертизы?
— Да. Закон был подписан в начале года.
— И он дает право правительству покупать по номинальной цене все. что ему понравится в половинной доле археолога?
— Да. Но мы не собираемся злоупотреблять этим правом.
— Ну что же, отныне турецкому правительству придется самому производить раскопки — ведь не много археологов ищут потерянные города, вроде Трои.
Детье ничего не ответил, встал со стула и принялся рассматривать терракотовые статуэтки в гостиной: сосуды с клювообразными горлышками, черные вазы, похожие на песочные часы, блестящие красные кубки, напоминающие бокалы для шампанского. Кончив свой обход, он подошел к Генри.
— Вы взяли себе самое лучшее.
— Нет,
— Вы сумели перехитрить их.
— Каждый из нас немного плут. Но если мои образцы показались вам лучше, то пеняйте на себя. Вы присылали надзирателей, ничего не смыслящих в археологии.
Софье не хотелось ссоры.
— Господа, — вмешалась она, — где будем пить кофе, в саду? Он зацвел в этом году очень рано. Есть на что посмотреть.
Вышли в сад и не успели сделать несколько шагов по гравиевой дорожке, как Детье заметил мраморного Аполлона, правящего четверкой огненных коней. Он проковылял к метопе, окинул ее взглядом знатока.
— Турецкая?
— Греческая.
— Разумеется. Но найдена на турецкой земле?
— Да.
— Где же наша половина, позвольте спросить?
— У меня не было выхода. Поделить значило погубить скульптуру.
— Так вот что был тот большой груз, который вы вывезли из Бесикского залива на греческом судне. Наш охранник опоздал буквально на несколько секунд и не смог задержать отправку.
— Мы немедленно восполнили половину этой находки, отправив в Константинополь семь из десяти исполинских пифосов, — запротестовала Софья.
— Согласен. Благодаря отличной таре они прибыли в целости. — Детье повернулся к Шлиману. — Мы отдаем должное вашему таланту и настойчивости в раскопках. В последнем номере «Куотерли ревью» я высказал твердое убеждение в том, что Гиссарлык есть местонахождение Трои.
— Благодарю вас.
— А об этом Аполлоне я знал из вашей книги. Но речь не о нем. Речь пойдет о золоте. Мы должны получить свою половину. После выхода вашей книги турецкое правительство чувствует себя опозоренным в глазах всего мира. Для него это вопрос чести.
— Ради этого я готов пойти на многое. Я уже предложил вести летом безвозмездно трехмесячные раскопки. За эти три месяца, которые, кстати, обойдутся мне в пятьдесят тысяч долларов, мы найдем столько прекрасных древностей, что они до отказа заполнят ваш музей, который я между тем перестрою, как прикажете, и тоже, конечно, за свой счет. Слышали вы когда-нибудь о более щедром предложении?
— Никогда. Если бы не клад, я бы ухватился за ваше предложение обеими руками. Но султан требует своей доли золота. И я ничего не могу поделать.
— Золото царя Приама неделимо. К тому же вам досталось золото, украденное моими рабочими, а это немало.
— Это ваше последнее слово?
— Да, могу только прибавить, что мне не хотелось порывать с вами дружбу.
— Это неизбежно. В следующий раз мы встретимся уже в суде. Всего наилучшего, доктор Шлиман. Всего наилучшего, госпожа Шлиман.
И он прихрамывая вышел из сада, следом шел первый секретарь посольства. Генри держался невозмутимо, чего нельзя было сказать о Софье: от переживаний у нее сделались кишечные колики.