Грехи отцов
Шрифт:
Когда состав подали, Хьюго поднялся в вагон и нашел себе среднее место в купе третьего класса, которое быстро заполнилось. Свой чемодан он положил на полку напротив и практически не сводил с него глаз. Дверь открылась, заглянувшая женщина увидела, что мест нет, но он не уступил ей своего.
Как только поезд отошел от перрона, Хьюго облегченно вздохнул и радостно проводил взглядом Бристоль. Он откинулся на спинку и задумался о принятом решении. Завтра к этому времени он уже будет в Корке. И не ощутит себя в безопасности, пока
В Суонси у Хьюго осталось еще полчаса на чашку чая с челсийской булочкой в привокзальном буфете. Это был, конечно, не «Эрл Грей» и не «Карвардин», но ему было все равно – настолько он устал. Покончив с завтраком, он сменил буфет на очередной тускло освещенный перрон и стал дожидаться фишгардского поезда.
Тот опоздал, но Хьюго был уверен, что паром не покинет порта, пока не поднимутся на борт все пассажиры. Он переночует в Корке и возьмет билет на любой пароход в Америку. Там он начнет новую жизнь с деньгами, которые выручит от продажи Баррингтон-холла.
Пуская дом с молотка, он впервые вспомнил о матери. Где ей жить? Возможно, Элизабет приютит ее в Мэнор-Хаусе. В конце концов, места там более чем достаточно. Если нет, то можно и к Харви – у них три дома, не говоря о многочисленных загородных имениях.
Затем его мысли устремились к «Пароходству Баррингтонов» – компании, которую строили два поколения его семьи, а третье умудрилось поставить на колени быстрее, чем благословение епископа.
Всплыло воспоминание об Ольге Пиотровска – слава богу, он ее больше не увидит. Мелькнула и не задержалась мысль о Тоби Данстейбле, источнике его бед.
Встали в памяти Эмма и Грэйс, но тоже ненадолго: он никогда не видел смысла в дочерях. Следом пришла мысль о Джайлзе, который избегал его после побега из лагеря в Вайнсберге и возвращения в Бристоль. Люди постоянно спрашивали его о сыне-герое, и всякий раз Хьюго придумывал что-то на ходу. Скоро необходимость в этом отпадет: как только он очутится в Америке, пуповина будет перерезана, хотя со временем – а Хьюго продолжал считать, что время пройдет немалое, – Джайлз унаследует титул, пусть даже «все, что в нем» окажется не дороже листа бумаги, на котором начертаны эти слова.
Но больше всего он думал о себе, об отпущении грехов, и эти мысли пресеклись только с прибытием в Фишгард. Он подождал, пока сойдут первые пассажиры, подхватил чемодан и покинул вагон.
Хьюго пошел на объявления, которые выкрикивали в мегафон: «Автобусы в порт! Автобусы в порт!» Автобусов было четыре. Он выбрал третий. Поездка на сей раз оказалась недолгой, и причал искать не пришлось, несмотря на светомаскировку. Еще одна очередь за билетами в третий класс – теперь на паром в Корк.
Купив билет в один конец, Хьюго поднялся по трапу, ступил на палубу и нашел себе уголок, где не свернулась бы ни одна уважающая себя
Когда паром вышел из гавани, Хьюго расслабился впервые за все путешествие. Он был настолько вымотан, что опустил голову на чемодан и забылся глубоким сном.
Он не знал, как долго проспал, когда почувствовал, что его хлопают по плечу. Он поднял глаза и увидел двух мужчин, нависших над ним.
– Сэр Хьюго Баррингтон? – спросил один.
Отпираться было бессмысленно. Хьюго рывком поставили на ноги и объявили, что он арестован, после чего зачитали длинный перечень обвинений.
– Но я плыву в Корк! – запротестовал он. – Мы же покинули двенадцатимильную зону?
– Нет, сэр, – сказал второй офицер, – вы плывете обратно в Фишгард.
Несколько пассажиров перегнулись через перила, чтобы получше разглядеть, как уводят по трапу человека в наручниках – виновника задержки парома.
Хьюго втолкнули на заднее сиденье черного «вулзли», и через несколько секунд началось его долгое обратное путешествие в Бристоль.
Дверь камеры отворилась. Человек в форме принес на подносе завтрак – не совсем завтрак, и не то чтобы поднос, и, конечно, не тот человек в форме, какого Хьюго привык видеть с утра. Взглянув на жареный хлеб и утопленные в масле помидоры, он отодвинул поднос в сторону. Сколько воды утечет, пока он привыкнет к этой диете? Констебль вернулся через несколько минут, забрал поднос и с грохотом закрыл за собой дверь.
Когда она открылась вновь, в камеру вошли два офицера, которые повели Хьюго по каменным ступеням на второй этаж в комнату для допросов, где его ждал юрисконсульт «Пароходства Баррингтонов» Бен Уиншо.
– Мне очень, очень жаль, председатель, – проговорил он.
Хьюго покачал головой, смиряясь с поражением.
– Что будет дальше? – спросил он.
– Суперинтендент сказал, что через несколько минут вам предъявят обвинения. Вас отвезут в суд, где вы предстанете перед судьей. Все, что вам нужно делать, – не признавать себя виновным. Он подчеркнул, что они будут против освобождения под залог и особо заметят судье, что вас арестовали при попытке бегства из страны с чемоданом, где было восемьсот фунтов стерлингов. И пресса, боюсь, почует запах жареного.
Хьюго с юристом осталось дожидаться суперинтендента. Юрисконсульт предупредил Хьюго, что тот должен приготовиться к нескольким неделям в тюрьме до начала процесса, и назвал четверых королевских адвокатов, которых можно нанять для защиты. Они едва успели остановиться на сэре Гилберте Грее, как вошел сержант.
– Вы свободны, сэр, – объявил он, словно Хьюго совершил мелкое дорожное правонарушение.
Ошеломленный Уиншо спросил не сразу:
– Должен ли мой клиент вернуться позднее?