Грехи. Книга 2
Шрифт:
– Тетя Элен… – начала она очень серьезно. Элен молча посмотрела на нее.
– Мама ушла, тетя Элен, а мы должны продолжать жить, ведь так? – Она рассеянно посмотрела на шумную детскую площадку, где визжали дети, и продолжала: – Тем, что мы сидим здесь и печалимся, маму ведь не вернешь.
Слезы брызнули из глаз Элен. Она привлекла девочку к себе и крепко сжала в своих объятиях. Девочка права: Жанна ушла от них, и ее душа вовсе не в Булонском лесу. Она в этой самой девочке, которую она сейчас держит в своих объятиях, так как душа матери переходит к дочери, а отца – к сыну. Только ее собственной душе негде
Элен отпустила девочку и решительно вытерла слезы.
– Чем тебе помочь, тетя Элен? – немного смущаясь оттого, что стала свидетельницей чужой слабости, спросила племянница.
– Ну что ты, – ответила Элен охрипшим голосом. – Я… я уже успокоилась. – Внезапно она замерла, затем открыла сумочку и вынула оттуда несколько двадцатифранковых купюр. – Вот что, малышка Элен, сходи к киоску и купи мне газеты и журналы. На свое усмотрение.
Спустя несколько минут племянница вернулась с кипой газет и журналов. Сверху лежала «Иси Пари». Элен уже как-то поклялась никогда больше не покупать ее, но купила-то не она. Элен без всякого интереса посмотрела на обложку и от неожиданности вздрогнула. С большого красочного фото Черно-белого бала в Венеции на нее взирала Бланш Бенуа, висевшая на руке Найджела Сомерсета. Тот самый бал, на который ее приглашал Зено Скаури! Только сейчас она осознала, что за суматохой всех этих дней Найджел Сомерсет отошел на второй план.
Элен устало закрыла глаза и, не читая, опустила газету на колени. Она почувствовала себя очень, очень одинокой.
Тяжело вздохнув, Элен вылезла из такси перед кафе «У Фуке». После смерти Жанны она только-только стала приходить в себя. Последние дни уходящего лета в Париже стояла прекрасная погода. Владельцы кафе торжествовали: все столики снаружи были заняты.
Элен покрепче прижала к себе сумочку и, не оглядываясь больше по сторонам, поднялась на террасу кафе. Жак уже поджидал ее за одним из дальних столиков.
– Привет, принцесса, – как ни в чем не бывало, хмыкнул он.
Элен коротко кивнула и тихо, но четко произнесла:
– Итак, почему «У Фуке», а не офис?
– Потому что так удобнее, – отозвался Жак. – И, кроме того, помнится, ты хотела, чтобы ноги моей больше не было в твоей конторе. – Откинувшись на стуле, Жак изучающе посмотрел на нее и словно бы вмиг погрустнел. – Что-то ты не слишком хорошо выглядишь. Бледная какая-то, поблекшая. Черное совсем тебе не идет. Уж кто-кто, а ты-то должна это знать.
Элен равнодушно пожала плечами. Она вовсе не собиралась докладывать ему о своем горе.
– Круиз явно не пошел тебе на пользу, – развязным тоном продолжал Жак. – Кстати, ты еще не видела последний номер «Иси Пари»? – Он хитро прищурился и протянул Элен газету. С ее страницы на Элен насмешливо смотрел Найджел. – Их светлость, кажется, без памяти влюбился в Бланш Бенуа, – заметил Жак, самодовольно улыбаясь.
– Переходи к делу, – резко оборвала его Элен.
Она прекрасно знала, почему он организовал эту встречу именно в кафе. В Монте-Карло он упомянул что-то о выходном пособии. Это могло означать только одно: у него с собой негативы документов фон Айдерфельда, и он намерен шантажировать ее. Сумочка с негативами была похищена именно здесь – на перекрестке в четырех метрах от кафе. Она тогда сразу заподозрила Жака, но время шло, а он не предпринимал никаких попыток давить на нее, и подозрение исчезло само по себе.
К столику подошел официант.
– Белого вина, пожалуйста, – сказала Элен. Когда официант удалился, она снова посмотрела на Жака и, решив, что лучшая защита – это нападение, резко спросила: – Фотографии с тобой?
Он, сраженный догадливостью босса, ошарашенно посмотрел на нее. Последовала долгая, неловкая пауза.
– Умная, – выдохнул он, наконец, с уважением. – Я был уверен, что ты меня не заподозришь.
К столику подошел официант. Элен молча подождала, когда он уйдет.
– Сколько ты за них хочешь? – резко спросила она.
– Как всегда, сразу к делу, – хмыкнул он. – Боюсь, тебя мои условия не устроят.
– Ну же, смелей.
– У «Ле Эдисьен Элен Жано» два акционера. Само собой, первый из них – Юбер де Леже. Для меня всегда оставалось загадкой, почему именно он, но потом все прояснилось. Он рассказал мне, что ты заставила его.
– Каким образом?
На лице Жака появилась многозначительная улыбка.
– Ты заставила его убить Станислава, чтобы получить наследство…
Элен не могла удержаться от смеха.
– Подумать только, как я могла тебе так доверять!
– Теперь перейдем ко второму акционеру, некоему немецкому промышленнику Карлу фон Айдерфельду.
– У тебя есть негативы, и на одном из документов значится мое имя, так что тебе должно быть все понятно.
– Эти негативы дорогого стоят, принцесса, – с расстановкой проговорил Жак. – По нему виселица плачет, а он все еще гуляет на свободе. Любой, обладающий подобной информацией, давно бы обратился к властям. А ты почему-то этого не сделала. Вот я себя и спрашиваю – почему? И знаешь, к какому выводу я пришел? Элен промолчала.
– Ты шантажируешь его! – Глаза Жака торжествующе заблестели. – Только одного я не могу понять: зачем? У тебя и так полно денег, его тебе явно не нужны…
Элен даже глазом не моргнула. Ему-то что за дело? Его это совершенно не касается.
– Не хочешь – не рассказывай, – вздохнул Жак. – Мы оба прекрасно знаем, что «Ле Мод» пользуется большой популярностью во Франции. И ты знаешь, что французы думают о немцах. Как нация мы все еще их сильно ненавидим. И нет ни единого француза, который не захотел бы привлечь нацистов к суду за военные преступления. Раны еще слишком свежи. – Жак помолчал и продолжил, тщательно подбирая слова: – А что, если я передам документы фон Айдерфельда… ну, скажем, в «Ле Монд интернасьональ»? И передам вместе с копией прошлогоднего отчета о выплате ему дивидендов, который я вытащил из твоего файла? Представляешь, что может случиться?
Лицо Элен осталось бесстрастным.
– После войны французы брили головы женщинам, сотрудничавшим с немцами. Сейчас они этого не сделают, но с «Ле Мод» будет покончено – и с тобой тоже. Ты шагу не ступишь по Елисейским полям без того, чтобы кто-нибудь не плюнул тебе вслед.
– Сколько? – спросила Элен. – Десять тысяч франков?
– Десять тысяч франков! – истерично рассмеялся Жак. – Да это же курам на смех! Каждая акция «Ле Эдисьен Элен Жано» стоит двести тысяч. – Жак снизил голос до шепота: – Я хочу получать дивиденды, принцесса. – Он доверительно посмотрел на Элен. – Ну, скажем, процентов двадцать.