Греховная невинность

Лонг Джулия

Преподобный принял чуть более расслабленную позу.

– Предлагаю вам попробовать, – откликнулся он. – Думаю, здесь понадобится дерзость и необузданность.

И снова в комнате повисла тишина. Увы, две двусмысленности подряд – «необузданность» вслед за «бешеной страстью» – оборвали нескладную, спотыкающуюся беседу.

Ева не сомневалась, что пастору пришла в голову та же мысль, что и ей самой: мисс Дагган, из-за которой мужчины стрелялись на дуэли, падали с балконов и держали пари, рискуя потерять состояние, лишь бы заполучить ее, была воплощением необузданности и бешеной страсти.

Ева почувствовала, как прошлое заполняет гостиную, будто на диванах в разнузданных позах развалились ее бывшие любовники.

Как же вытащить разговор из глубокой канавы, куда он неожиданно угодил?

Вернее, как превратить поражение в победу?

– До моего замужества их было двое, преподобный Силвейн.

– Что, простите?

– Двое. Мужчин, – медленно, отчетливо проговорила Ева. – Только двое. Если раньше вы ничего обо мне не слышали, уверена, теперь вам рассказали о моем прошлом, и, думаю, будет лучше прояснить это сразу. В противном случае, недосказанность неизбежно будет отравлять нашу беседу.

Она невольно затаила дыхание, встретив пронзительный долгий взгляд его синих глаз. Казалось, он заглядывает ей в душу, чтобы сосчитать ее грехи.

– Почему вы ограничились двумя мужчинами? Отчего бы не остановиться на шести? Или на семнадцати? Или жадность – тот единственный из смертных грехов, которого вы избегаете?

Пастор произнес это будничным тоном, и Еве не сразу удалось справиться с потрясением.

Она напряженно застыла, приоткрыв рот. Каким-то чудом ее челюсть не отвалилась, удержалась на месте.

– Я… – Из ее горла вырвался лишь жалкий писк.

Этот человек

видел ее насквозь. Он откровенно забавлялся.

– Честно говоря, смутить меня гораздо труднее, чем вы, возможно, думаете, миледи, – мягко добавил пастор.

По губам его вновь скользнула лукавая улыбка.

Ева, сама того не желая, завороженно смотрела на него.

– Всего двое, – бессмысленно пробормотала она охрипшим голосом.

– Я не сужу людей, леди Уэррен, что бы вы обо мне ни думали. Скорее, я указываю им путь, если вы понимаете разницу. Так уж вышло, что мне… коротко пересказали вашу историю.

– О, в самом деле? Передайте Колину привет от меня, – с добродушной иронией усмехнулась она.

Преподобный кивнул.

– А поскольку история эта довольно красочная, вы одна из многих… ярких фигур в нашем городе.

– Ах, какая досада. Я всегда находила утешение в сознании собственной исключительности.

– Уверен, вы можете по-прежнему утешаться этой мыслью, – сухо заметил пастор.

– Я ждала, что вы начнете флиртовать со мной, преподобный. Могу я считать это началом?

– Никоим образом. Я понятия не имею, что значит флиртовать.

– Ну, вы обучились бы в два счета. Возможно, если бы…

– Вы неверно меня поняли. Я не нуждаюсь в уроках. – Сказал, точно топором отрубил. Его прямота граничила с грубостью.

Краска возмущения залила щеки Евы. Ей не сразу удалось заговорить.

– Я думала, священники хоть немного владеют искусством дипломатии, – язвительно проговорила она. Голос ее слегка дрожал.

– Уверяю вас, мне оно не чуждо. Однако я подозреваю, что вы не нуждаетесь в дипломатии, леди Уэррен. Вас не назовешь чувствительной и ранимой. Вдобавок дипломатия занимает слишком много времени, а жизнь коротка.