Греховная связь
Шрифт:
Даже за полмили Роберт узнал Алли. Сотрясаясь от смеха, Поль подхватил ее одним ловким движением и бросил стоявшему рядом. С криками и воплями мужская команда играла с девушкой, как с куклой, подхватывая и снова бросая в воду, обдавая все вокруг каскадами брызг. И снова Роберт почувствовал острую зависть, приступ дикой ревности из-за того, что они вот так запросто могли прикасаться к ней, так вольно обращаться с ее телом, играть с ней, как мальчишки.
Он пришел в неописуемую ярость. Но из-за чего так беситься? Скорей всего, то были ее друзья; это вообще, наверное, обычный ритуал.
Медленно он стал спускаться по тропинке, не теряя из поля зрения сцену на берегу. Алли одним быстрым движением освободилась от своих мучителей, нырнула в воду и поплыла, энергично работая руками. И долго еще он наблюдал, как она уверенными движениями рассекает воду, направляясь вдаль; потемневшие от воды волосы струились за ней, как у русалки, а она все плыла и плыла, пока не превратилась в едва заметную точку.
— Честное слово, Джоан, это бесподобно — просто фантастика. Но я больше не могу. — Роберт аккуратно убрал свою тарелку с остатками еды и взглянул на небо. Солнце стояло низко, похолодало — близился вечер.
Какая-то меланхолическая грусть охватила его: еще одно лето на исходе, еще один год — а чем он может похвастать? Сколько еще лет предстоит ему проводить здесь, на брайтстоунском пляже, тоскуя по уносящейся юности и гадая, что стало с его мечтами, надеждами, обещаниями лучших дней? С болью сравнил он свои чувства с блаженством первого дня, который он, Клер и Джоан провели здесь, в бухте Крушения. Роберт был достаточно честен с самим собой, чтобы не знать причины свой хандры. Он понимал, что виной тому недавняя сценка: Алли с теми парнями — даже с Полем, который так с ней дурачился. Все это испортило день еще до того, как он начался.
Он встряхнулся. Господи, как же противны такие вот приступы жалости к самому себе! Надо с этим кончать, смотаться отсюда, пока не заразил других своим нытьем.
— Ну, прогулка на прощание. Кто со мной? Пойду, разомнусь, до камней и обратно.
Хор вялых возражений дал ему понять, что все слишком хорошо устроились, слишком хорошо поели или слишком поглощены своими заботами, как Джоан, — забавы Поля и Алли не остались незамеченными ею, с грустью подумал он. Пытаясь стряхнуть с себя дурное настроение, обрушившееся на него с внезапностью летнего ливня, он быстрыми шагами направился к кромке воды, затем повернул и пошел вдоль берега к камням.
Справа над ним высилась громада скалы „Мать и Дитя“. За ней тянулись выглянувшие на свет Божий из-за отлива камни чуть поменьше, которые европейские поселенцы окрестили „Падшими Ангелами“. Роберт осторожно пробирался между ними, стараясь ступать на песок. В соседней бухте под прикрытием большого камня на пляжном полотенце сидела в обществе транзистора Алли.
Глаза ее излучали приветливое тепло, которого ему так не хватало сегодня. Не ожидая приглашения, он бесцеремонно опустился рядом.
— Совсем одна, Алли? Вы не знали, что мы здесь, на другой стороне, в бухте Крушения? Могли бы к нам присоединиться.
— Я видела, когда вы пришли. — В лучах заходящего солнца она была белой, розовой и золотой — падший ангел, невольно подумалось ему, — и дышала легко и тихо, словно котенок. — Но не знала, будете ли вы рады моему появлению. Вот и решила побыть одна, раз нельзя с вами. — Она смотрела на него в упор.
— И не хотела отдохнуть со своими, — он тщательно подбирал слово, — друзьями?
Глаза ее вспыхнули.
— Это не мои друзья! Просто шахтеры — невежественные свиньи — они только и могут, что пить и лапать. В гробу я видала такие компании. — Она сердито наклонилась вперед и стала ногою чертить на песке медленные круги. Ему вдруг вспомнился тот странный сон, когда он занимался любовью с незнакомой женщиной, и та вот такими же круговыми движениями ласкала его…
Его буквально завораживало каждое ее движение. Ноги у нее были длинные, стройные, коричневые от загара, с солью и песком; своими маленькими ручками она ритмично водила вверх и вниз по бедрам, как будто от этого зависела ее жизнь. Алли вновь посмотрела ему прямо в глаза своим открытым, доверчивым взглядом:
— Если нельзя быть с людьми, с которыми хочется — лучше оставаться одной.
Волевым усилием Роберт отвел взгляд и постарался отвлечься.
— Но в твоем возрасте…
— В моем возрасте, — перебила она, снова бросив при этом на него свой странный взгляд. — Готова поклясться, вам тоже хотелось бы побыть одному. Беда в том, что не дают.
Это была правда.
— Мне и сейчас хочется, — признался он, в который раз чувствуя, что эта девушка каким-то непонятным образом захватывает его врасплох. — Конечно, я многое хотел бы сделать прямо сейчас в своем кабинете. Но это, думаю, только потому, что я новенький в церкви и приходе. Ну, кроме того, я впервые здесь служу самостоятельно, а для этого многое приходится придумывать; на мне большая ответственность…
И снова это прозвучало фальшиво — не то, чтобы совершенная ложь, но просто не совсем правда — не вся правда.
Алли смотрела на него.
— Так здорово остаться одному, наедине с собственными мыслями, — просто сказала она.
— Но мы нуждаемся в людях, Алли, — заметил он, стараясь поддержать разговор. — Чтобы было кому помочь нам в жизни — научить чему следует. Вот, например, твои уроки вождения. Ты делаешь заметные успехи. Скоро сможешь сдать экзамены и получить права, без всяких сложностей, я надеюсь. Вот как люди помогают друг другу!
— Не все люди, — она наклонилась в его сторону. — Только вы. От вас я могу научиться всему на свете.
У него перехватило дыхание. Что она хотела этим сказать?
Будь на ее месте Дженис Писли или даже Ноэллин Фоли, он бы подумал, что это заигрывание — но Алли?..
Словно читая его мысли, она вдруг опять стала ребенком.
— Хотите винограда? — подмигнула она ему и указала на сумку.
Роберт взглянул на нее. Девушка извлекла гроздь винограда и, открыв рот, оторвала одну ягоду снизу.