Грешная и святая
Шрифт:
Ричард подошел к двери и распахнул ее. Его темные брови грозно нахмурились, и при виде сердитого выражения его лица стоящая на пороге девушка невольно подалась назад.
Вид у Рича был весьма впечатляющий: высокий мужчина, стройный и мускулистый, определенно сильный. Он играл в теннис, плавал в бассейне, когда на то было время, посещал спортивный зал, в отличие от многих, предпочитал добираться до работы пешком, если только не приходилось спешить.
– Я… простите, что беспокою вас, – запинаясь, проговорила девушка.
– А, вы моя бывшая соседка! – Он наконец узнал посетительницу.
– Меня зовут Шадия Тази, –
– В чем дело? – поинтересовался он, оставаясь на месте, хотя она схватила его за руку и попыталась вытащить из квартиры. Ему пришло в голову, что беспокойные соседки поссорились, а у него не было ни малейшего желания вмешиваться в их дела.
– Я не могу попасть в дом, но я знаю, что Сьюзен там… Я слышала ее стоны. Боюсь, что на этот раз она может умереть.
– Умереть? – в недоумении переспросил Ричард.
Из-за чего весь этот сыр-бор? Из-за мужчины? Брюнетка показалась ему очень нежным существом: изящно сложена, хотя, как и ее подруга, высока ростом; красивые руки с длинными ухоженными ногтями, черные как смоль волосы, гладкая кожа и глаза как у оленихи – темные, влажные, кроткие.
– Прошу вас, пойдемте со мной! Не тратьте время на вопросы, – умоляла девушка. – Я пыталась докричаться, но она не отвечает.
– Может, ее нет дома?
– Нет, Сьюзен там: повторяю, я слышала, как она стонет.
– Вы с ней поругались?
– Да нет же… У нее неприятности. Сегодня утром они отказались возобновить с ней контракт. Она работала для «Голд лайн», это косметическая фирма. Последнее время Сьюзен была их моделью. Вы, наверное, видели ее по телевизору – она представляла их косметику.
Губы Ричарда презрительно скривились.
– Я очень редко смотрю телевизор.
Последние три года он большую часть времени провел за пределами страны, а по возвращении домой включал телевизор, только когда шли информационные передачи.
– Но вы же сами каждый день выступаете по телевизору! – Ее темные глаза смотрели на него с укором, словно обвиняли в лживости и двуличии. – Телевидение – ваша профессия!
– Моя профессия – новости! – Люди часто путали информацию с развлечением, и это раздражало Ричарда. Он и его коллеги нередко рисковали жизнью, делая репортажи из районов боевых действий, а обыватели воспринимали их как очередной боевик, где вместо крови льется клюквенный сок. – И даже если я включаю телевизор, то все равно ни когда не смотрю рекламу, – с раздражением произнес он. – В это время я наливаю себе выпить.
Девушка пожала плечами.
– «Голд лайн» – крупная косметическая фирма, и работа на нее – дело выгодное. На этой неделе они должны были подписать со Сьюзи новый контракт, но в самый последний момент безо всякого предупреждения отказали.
– Да. Не повезло. Но вряд ли эта неудача может стать вопросом жизни и смерти… Вы считаете, что она умрет с голоду?
Шадия Тази яростной тирадой оборвала его разглагольствования:
– Да не в этом дело! – Она в отчаянии всплеснула длинными ухоженными руками. – Сью всегда очень тяжело переживает неудачи. Они приводят ее на грань
Рич поднял брови: его коллеги-женщины не имели обыкновения бросать свою работу по первому требованию мужа.
– И вы так легко согласились с ним?
Она ответила ему холодным, полным достоинства взглядом, и в нем читалось открытое возмущение, вызванное подобным вопросом.
– Его образ жизни требует, чтобы я повсюду сопровождала его. У меня просто не остается времени для работы. Мы очень много путешествуем. У мужа есть дом в Швейцарии, бунгало на Багамах. Именно там я и провела последнюю неделю. – И без всякого перехода выпалила: – Мы не виделись с ней целую вечность, и вот теперь она не впускает меня к себе, хотя я долго стучала в дверь и звала ее. Я должна попасть внутрь! Может, ключ от вашей входной двери подходит к ее замку…
– Надеюсь, что нет, – сухо оборвал ее Ричард. – Мне бы не хотелось, чтобы она заходила ко мне в гости в мое отсутствие.
Девушка сердито фыркнула:
– О Господи! Сейчас не время шутить, нужно обязательно войти к ней – это же особая ситуация!
Он, нахмурившись, внимательно посмотрел на нее.
– Чего вы боитесь? Потеря работы для кого угодно может оказаться сильным ударом, но пойти из-за этого на самоубийство способен только психически неуравновешенный чело век.
– Вы не понимаете. Сьюзи… у нее есть проблемы.
– Догадываюсь, – с легким презрением в голосе отозвался Рич. – Наркотики… И вы опасаетесь, что ваша подруга переборщила с дозой…
– Нет! Она больна, у нее булимия… Теперь все ясно?
Он непонимающе посмотрел на нее.
– Булимия? Это не опасно для жизни в отличие от потери аппетита.
– А я считала вас хорошим журналистом. – Теперь пришла очередь Шадии выказать собеседнику свое презрение. – Вам следовало знать, что эта болезнь может быть не менее опасной, чем потеря аппетита. Сьюзен ест и ест без остановки, а потом ей приходится вызывать у себя рвоту. И это может привести к внутреннему кровотечению. Вдруг она потеряла сознание или задохнулась. С тех пор как я уехала, у меня нет возможности постоянно смотреть за ней, и я не знаю, в каком она сейчас состоянии, не знаю, что происходит в ее квартире. – Девушка посмотрела на Ричарда. В ее взгляде злость сменилась отчаянием. – Если не хотите помочь, то разрешите хотя бы воспользоваться вашим телефоном. У меня нет времени спорить с вами. Я должна войти в комнату.
– Прошу прощения, – ответил Рич. – О’кей! Но почему бы вам не позвонить домовладельцу? Разве он не приходится ей отчимом?
Шадия сжала губы и нахмурилась, и у Ричарда создалось впечатление, что она не питает никакой симпатии к владельцу домиков.
– Он сейчас в Тетуане.
– А еще кто-нибудь из родственников у нее есть?
– Здесь – никого.
– Ну тогда давайте позвоним жилищному агенту и спросим, нет ли у него запасного ключа.
Лицо собеседницы просветлело.