Грешная и святая
Шрифт:
И когда только она сможет выбраться из этого порочного круга? Она уж было решила, что все ее несчастья позади, но за последние пару недель она теряла над собой контроль вот уже второй раз.
Раздевшись, она погрузилась в благоухающую розой пену, откинулась назад и, не переставая дрожать, закрыла глаза. Слава Богу, что Шадия позвонила, а то она могла бы есть не останавливаясь еще несколько часов подряд. Раз уж она сорвалась, будет очень трудно вновь обрести форму.
Но все же она справилась с приступом, смогла остановиться. Прежде
Сьюзен услышала, как внизу опять зазвонил телефон. Она переговорит с Шадией позже, убедит, что не нуждается ни в чьей помощи и что оснований для паники нет. Шадия сама сейчас должна быть осторожна, ей надо заботиться о себе, как можно больше отдыхать. Сьюзен не хотелось, чтобы подруга выбиралась из своего загородного дома и проделывала неблизкий путь в Лондон только ради того, чтобы убедиться, что у нее все в порядке.
Ее губы тронула улыбка – по крайней мере, Шадия думает о ней. А это значит, что она не так уж и одинока.
В этот момент ванную комнату озарила вспышка молнии. Сьюзен вздрогнула и открыла глаза. Началась гроза, послышались раскаты грома.
Небо было черным, как в безлунную полночь. В ванной тоже стало темно – она не включила свет и теперь едва могла разглядеть поднесенную к глазам руку. Дрожа от страха, девушка поспешила выбраться из ванны, набросила на себя купальный халат и пошла в спальню.
Сью лежала на кровати, вздрагивая при каждой вспышке молнии и каждом раскате грома. Казалось, гроза разразилась прямо у нее в голове, а она сама – это Вселенная, где бушуют стихии. В мозгу у нее вертелись беспорядочные мысли. Она пыталась понять Питера, Ричарда, Ашрафа… Но их побуждения, их чувства были так далеки от нее. Единственное, на что она была способна, это спрашивать себя: почему? почему?!
Но как она может понять других, если не понимала саму себя?
Немного спустя сильная усталость взяла свое, и она задремала, но ненадолго – ее разбудил какой-то непонятный звук, долетевший до нее сквозь шум грозы.
Ее глаза широко распахнулись, она села на кровати; сердце готово было выпрыгнуть из груди: она увидела, что дверь в спальню медленно отворилась.
Крик замер у нее в горле. В дверном проеме возникла темная фигура, которая затем приблизилась и склонилась над Сьюзен.
Низкий сердитый голос произнес:
– Идиотка! Что ты с собой делаешь? – И в комнате, заставив ее зажмуриться, вспыхнул свет.
Она посмотрела на Ричарда сквозь опущенные ресницы, не веря своим глазам. На нем была голубая рубашка с открытым воротом, серые брюки и легкая светло-серая куртка с расплывшимися каплями дождя.
Сью почти было решила, что у нее галлюцинации, – изможденная физически и душевно, она
– Вы же в Тетуане, – пробормотала она и сразу почувствовала, как глупо прозвучала эта фраза.
– Я вылетел следующим рейсом и направился прямо сюда. Я не знал, в каком ты состоянии.
Девушка в полном смятении отвела взгляд от его лица – он наверняка успел заметить, что творится на кухне, и не мог не понять, что у нее опять был приступ. За последний год это случалось с ней всего два раза – и надо же было ему оба раза оказаться рядом!
– Тебе плохо? – спросил он, и Сью возненавидела его за этот вопрос.
– Может, хватит врываться в мой дом без приглашения? У меня складывается впечатление, что вы на самом деле профессиональный взломщик, а не репортер! Мне придется установить на двери засов, тогда вы не сможете входить ко мне, как к себе домой! – истерически закричала она.
– Не стоит беспокоиться, в любом случае я скоро отсюда уеду.
От этого сделанного холодным тоном заявления у нее перехватило дыхание. Она сидела, уставившись на него, и в голове у нее снова и снова проносились его слова. Он уезжает… Она его больше никогда не увидит. Сью почувствовала такую острую боль, что ничего не могла сказать в ответ. Отчаяние парализовало ее.
Ричард пристально смотрел на бледное напряженное лицо, как будто хотел прочитать ее мысли. Его глаза горели, на скулах играли желваки.
– Это тебя очень огорчает? – Он сердито отбросил со лба черные волосы.
– Чего вы от меня хотите? Чтобы я разрыдалась? – пробормотала она и тут же пожалела о сказанном, потому что и в самом деле была на грани истерики. Она кое-как справилась с охватившим ее отчаянием и поспешила заговорить о чем-то более приземленном, далеком от эмоций.
– Я… я думала, вы заключили договор на год…
– Да, но твой отчим объявил, что не собирается продлевать его. И я решил купить себе квартиру в новом районе, поближе к работе.
– Вы видели Питера в Тетуане? – Как ей не хотелось задавать вопрос, но она должна знать, о чем они говорили. И все-таки хорошо, что она при этом не присутствовала!
– Да, сегодня утром, сразу после того, как ты уехала в аэропорт. – В его тоне сквозила ирония, выражение лица пугало, как блеск кинжала. – Он настоял на том, чтобы я осмотрел его апартаменты.
– Он… картины… все еще…
Ричард коротко рассмеялся.
– А ты как думаешь? Подъезжая к дому, я заметил удаляющийся фургон. Подозреваю, что он был битком набит произведениями искусства.
Значит, Питер вывез картины! Она непроизвольно дернулась, и полы ее халата разошлись.
Сильно покраснев, она поспешила запахнуть халат. Боже милостивый! Он может подумать, что она сделала это нарочно. Если верить психиатрам, каждая такая промашка преднамеренна – просто разум предпочитает считать такие вещи случайностью, но на самом деле это не так.