Грешник
Шрифт:
Она моргает, опуская взгляд на стол, и кивает, но я знаю, что она лжет.
Отпустив ее ногу, я сжимаю в руке ее ладонь.
— Пойдем…
Я как раз пытаюсь заставить ее встать, но тут зал разражается радостными криками и аплодисментами. Все вскакивают на ноги, и я знаю, что ее мать и Линкольн вошли в зал с другой стороны. Они торжественно входят, следуют по проходу и садятся во главе зала.
Падая обратно на свое место, я поворачиваюсь к Элли. Хватаю ее за лицо, заставляя посмотреть на меня.
— Поговори со мной. Что случилось?
— Я в порядке, — сглатывает она.
— Ты лжешь, — рычу я. — В чем, блядь, дело?
Она поднимает руку, отталкивая мои ладони от своего лица, и расправляет плечи. Взяв бутылку шампанского, Элли делает большой глоток.
— Оставь это, Син. Я же сказала тебе, что со мной все в порядке, — она вытирает накрашенные красным губы тыльной стороной ладони.
ЭЛЛИНГТОН
ВОСЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ
Я лежу на полу, лицом вниз, и не могу открыть глаза. Веки слишком тяжелые, но я слышу, как мужчины разговаривают. Смеются надо мной. Я хочу встать и уйти. Но я не могу. Наркотики подействовали, и я давно уже не в себе. Линкольн делал то, что сказал ему Джеймс, пока трахал меня. Я обессилела. Закончив, они отбросили меня в сторону. Как мусор, которым, по его словам, я являюсь.
Вместо того чтобы чувствовать себя неловко, я чувствую себя хорошо.
Кто-то убирает с моего лица волосы и нежно проводит костяшками пальцев по моей щеке.
— Отведи Элли в ее комнату, — слышу я приказ сидящего за своим столом Джеймса.
Чьи-то руки переворачивают меня на спину, и я оказываюсь в объятиях. Одна моя рука свисает вдоль тела, а другая лежит поперек живота. Мне удается открыть глаза и посмотреть на парня, который выносит меня из кабинета Джеймса.
Тот, что сидел на диване, выглядел примерно моим ровесником. Его зеленые глаза опускаются на мое лицо и пробегают по моему телу. Я все еще голая по пояс.
Если бы я могла бороться с ним, я бы боролась, но я даже не чувствую свои губы, не говоря уже о том, чтобы заставить его отпустить меня.
Он распахивает дверь моей спальни и укладывает меня на кровать Схватив подол моей рубашки, парень стягивает ее через голову, а затем расстегивает мой лифчик.
— Н-нет… — мне удается произнести это отяжелевшим языком.
Он улыбается мне. Улыбка не ласковая и не привлекательная. Протянув руку, парень еще раз проводит костяшками пальцев по моему лицу. Затем большим пальцем по моим приоткрытым губам.
— Не волнуйся, Эллингтон. Мне не разрешается прикасаться к тебе. Во всяком случае, пока, — наклонившись, парень прижимается своим лицом к моему и обвивает рукой мою шею, удерживая на месте, как будто у меня есть силы бороться с ним. — Но однажды ты будешь принадлежать мне. И когда этот день наступит, ты будешь умолять о наркотиках, чтобы заглушить боль, которую я причиню.
Я делаю еще один глоток шампанского, не сводя глаз с мужчины, который сидит напротив меня. Это он. Парень из кабинета Джеймса. С тех пор я его не видела. Я так и не поняла, что он имел в виду, и никогда никого не спрашивала.
Джеймс бы солгал, а Линкольна я видела только один раз, на вечеринке в ту ночь, когда убили Джеймса. Я подумала, что, может, мне это приснилось, я вообразила это в своей голове. Думала, что мне привиделось.
Но вот он здесь, на приеме у моей матери. Почему? Кто он, блядь, такой? И почему он за этим столом? Я знаю, почему я здесь. Я дочь невесты. Син — мой спутник. Мистер и миссис Синнетт были друзьями моей матери еще до моего рождения. Кира привела Корбина. Этот парень не подходит. Я знаю, что он Лорд, но что с того? Почти все мужчины в этой комнате Лорды.
Я игнорирую взгляд Сина. Я не готова идти с ним туда. Как много он может узнать обо мне, прежде чем просто вскинет руки и скажет: «к черту, ты не стоишь всех этих проблем?» Я не хочу это выяснять.
Я бы в любой момент предпочла Сина тому, что со мной сделали другие, если бы у меня была такая возможность. Истон Синнетт может хотеть сломать меня, но он единственный, кто может собрать меня обратно после того, как закончит.
Я доверяю Сину свою жизнь. Любому другому — не очень.
Моя мать и Линкольн проходят в зал и занимают место за столом рядом с нами. Он обращен к бальному залу. Чтобы все могли посмотреть на счастливую пару. Мне хочется блевать.
Когда Син спросил меня, не будет ли меня тошнить, я хотела рассмеяться, но теперь я чувствую, как поднимается желчь. Я сглатываю ее, запивая очередным глотком шампанского. Краем глаза я вижу, как миссис Синнетт хмурится. Ненавижу, какой слабой я ей сейчас кажусь. Она всегда была для меня второй мамой. Иногда даже больше, чем родной.
Когда я обнаружила мертвого отца, миссис Синнет обнимала меня, пока я плакала в комнате Киры. Она укачивала меня, чтобы я уснула, как будто я была младенцем, которого нужно приласкать. На следующий день мама пришла за мной и была так расстроена, что даже не взглянула на меня. Она даже не спросила, все ли со мной в порядке. Она даже не подумала о том, чтобы предложить мне поддержку. Это я нашла его, черт возьми.
Я знаю, что она была его женой, но я была его дочерью. Это не имело значения. Я никогда не имела значения. С чего вдруг? Почему я должна иметь сейчас?