Грешники
Шрифт:
— Ну вот опять. Что за детский сад! Давай нормально поговорим, без эмоций.
— Проваливай!
И убегает, скрываясь за дверью подсобного помещения.
Первый порыв — подорваться за ней, догнать, как-то успокоить, но потом решаю, что не нужно. Она просто расстроилась, психанула, реакция вполне нормальная. Да я сам расстроен, не думал, что вот так можно прикипеть к человеку за считанные дни. К тому же к такой, как она. Оторва же. Никогда мне такие не нравились. Но она вот… нравится.
Пишу на салфетке для неё короткое послание, оставляю деньги и ухожу.
Уже дома, испытывая острое чувство дежавю убираю за собой кровать, складываю вещи в сумку, иду пешком на вокзал. Затем жду своего поезда в зале ожидания. И всё это время меня не покидает ощущение, что я поторопился, как будто что-то недоделал. И расстались мы плохо. Дерьмовое чувство — и остаться нельзя, и уезжать совсем не хочется.
Когда объявляют мой поезд, достаю из кармана телефон и вспоминаю, как в прошлый раз именно в этот момент позвонила Вика. Я вернулся и с тех пор всё закрутилось. Сейчас она не позвонит даже чтобы просто попрощаться. Слишком гордая. А я вот… не настолько. Всё-таки хочется проститься нормально, на более-менее позитивной ноте, а не на "проваливай". На "счастливого пути" похоже мало.
А если уж совсем начистоту… то я просто хочу её ещё раз услышать, даже если это будет посыл в очередное пешее.
Набираю её номер, жду кучу гудков.
Не берёт, что, собственно, неудивительно. И неприятно, хоть и ожидаемо. Ну что ж, это её право — обижаться, но ломиться в закрытую дверь я не буду.
Только убираю телефон обратно в карман, как он всё-таки звонит. Вика. Не могу сдержать улыбку. Прямо воочию вижу, как она сначала психанула, а потом тут же об этом пожалела. Так на неё похоже.
— Успокоилась, чокнутая?
— Саш, — шепот на том конце, — это я, Катя.
Катя? Резко останавливаюсь.
— А где Вика?
— Да она в отрубе.
— В отрубе? То есть…
— Ну, спит, дома.
Спит? Вика? В этот час?!
— Она что… напилась, что ли?
— Да ну, нет, какой там напилась. Ей сегодня плохо стало на работе, температура высокая поднялась, даже скорую вызывали. Заболела, наверное.
– А сейчас какая температура?
— Не знаю даже, градусника нет.
Час от часу не легче.
— А лекарства хоть есть какие-нибудь?
— Ну да, есть там что-то. Парацетамол, уголь активированный. Да у неё и не болит ничего, вроде, только жар. Хрен знает, что за вирус.
Представляю, как она лежит свернувшись калачиком на кровати в своей комнате, без нормальных лекарств, без должного ухода… Совсем одна.
— А ты… у неё останешься ночевать? Ну, мало ли что.
— Не, не могу, сейчас уже поеду, мне сегодня домой позарез надо. Отчим нажрался, мамку гоняет, надо ехать разнимать, пока они там друг друга не переубивали. Да ничё, я утром ей позвоню, отойдёт, никуда не денется.
Утром? Да до утра что угодно произойти может!
— Ну пока, Саш, побегу, а то автобус профукаю последний. Хорошей дороги, — и вырубает связь.
Стою посреди людского потока, тупо пялясь на потухший экран телефона. Потом достаю из кармана билет до Москвы.
Выбор очевиден. И возможно, я о нём потом пожалею.
Часть 28
Вика
Просыпаюсь я от того, что очень жарко, пот в буквальном смысле струится по вискам. Сбрасываю с себя тяжёлое одеяло и, не поднимаясь, безразлично пялюсь на стену — ненавистные обои в мелкий розовый цветочек, выцветшие от времени. Сколько раз я лежала и вот так на них смотрела: со злостью, со слезами на глазах, с улыбкой, витая в розовых облаках — за годы жизни здесь эмоции были разными. Но никогда, наверное, я ещё не чувствовала себя настолько опустошённой. Разбитой. И я сейчас не о физическом здоровье — температура явно спала, больше не лихорадит, но на душе — тошно.
Пока я, вырубленная каким-то ядрёным уколом от температуры валялась в полунаркотическом сне, он уехал обратно к себе домой, в Москву. Дремлет, наверное, сейчас под стук колёс в своём вагоне-купе, думает о том, чем займётся завтра, строит планы, в которых меня просто нет. Да и не было никогда. Нафантазировала себе какие-то ответные чувства, дура.
Кто он и кто ты. Ну вот кто ты для него?! Влюблённая малолетка, ещё и не самая адекватная.
Прошло совсем мало времени и кажется, что за такой срок просто невозможно влюбиться, но со мной произошло именно это. И как теперь жить? Как выбраться из омута апатии, в который я себя непременно загоню?
А ведь я его даже не проводила… Послала куда подальше, вместо того, чтобы во всём признаться. А признаться надо было! Надо было поговорить без лишних эмоций, как он и хотел, может, в этом случае всё сложилось бы по-другому. Жаль, что нельзя отмотать время назад и проверить.
Где-то на кухне гремит посуда, свистит чайник. Катька. Осталась-таки, хотя говорила, что не получится. И вроде бы приятно, что я не одна и нужна хоть кому-то, а с другой стороны — хочется побыть одной. Может, даже немного поплакать. Хотя какой там немного… самое "весёлое" время ещё только предстоит.
Скрипит дверь комнаты, доносится звяканье чайной ложки о стенки кружки.
Оборачиваюсь…
— Проснулась?
То ли это галлюцинации, то ли я до сих пор сплю.
Но это Саша. Он здесь.
— Температуры нет? — спрашивает, тихо прикрывая за собой дверь комнаты.
— Не знаю, — хриплю, до сих пор не понимая, сон это или действительность.
Градов освобождает от разного рода хлама краешек стола и ставит кружку, затем подходит ко мне и деловито прикладывает к моему лбу ладонь. Потом наклоняется и трогает его губами.
— Слушай, по-моему, всё в норме, видимо, хороший был укол. Что с тобой вообще приключилось?
— У меня бывает такое, ну… когда очень сильно перенервничаю. Просто резко становится плохо, особенность организма такая, — выдаю как по заученному, а сама продолжаю смотреть на него во все глаза.
Это не сон. Он здесь. Не уехал.
И сразу же запрещаю себе радоваться. Может, он не уехал, потому что на поезд опоздал или какие-то ещё дела здесь появились. Кто сказал, что он остался из-за меня?