Грета и Король Гоблинов
Шрифт:
Она зарылась рукой в распущенные волосы.
– Потому что, вероятно, я не могу вспомнить, как заплетаю волосы во сне?
– Это гораздо больше.
Он поднял руку к ее лицу. Она подумала, что он снова заправит волосы ей за ухо, чтобы проверить, но он лишь провел большим пальцем линию вверх по ее щеке.
– Истина прямо здесь, - пробормотал он.
Прежде чем она смогла отреагировать, он наклонился вперед и прижался поцелуем к каждому из ее век.
Она ахнула, но он не остановился. Его рука двинулась ниже и прижалась к ее груди, прямо
– И здесь, - пробормотал он.
Прочистив горло, она выпрямила подгибающиеся ноги и умерила боль в груди, но ей не удалось успокоить колотящееся сердце. Она медленно отстранилась.
– Так, гм, какое это имеет отношение к тому, что ты стал королем?
Айзек откашлялся и отступил назад:
– После разговора с тобой и посещения твоих снов, я... растерялся. И рассказал о тебе своему отцу. Мой дядя подслушал и пригрозил сдать тебя Аграмону. Я встал на твою защиту, поэтому мой отец встал на мою защиту... и был убит.
От улыбчивого, увлеченного гоблина не осталось и следа. Он раскрыл ладони и перевернул их прежде, чем сжать в кулаки.
– Мне пришлось бросить вызов своему дяде, чтобы отомстить за смерть отца, и чтобы защитить тебя. Если бы он прожил достаточно долго, чтобы стать новым королем гоблинов, ты была бы уже мертва.
Грета очень хотела заговорить, но что можно на это сказать. Она ничего не делала, но сомневалась в нем и называла манипулятором?
Ошеломленная, она моргнула и покачала головой:
– Но зачем? Зачем тебе совершать это ради меня?
Девушка резко вдохнула, когда его пальцы начали ласкать ее лицо, а большой палец коснулся нижней губы. Он наклонился, и ее сердце заколотилось, стуча в грудную клетку.
– Разве это не очевидно?
Ее веки затрепетали, когда его рот накрыл ласковым шепчущим прикосновением. Теплый и более мягкий, чем она могла представить себе. У нее даже не было времени, чтобы привыкнуть к ощущениям, как все закончилось, и все ее тело качнулось вперед, когда Айзек отпрянул от нее.
Ее протест вылился в нервное карканье, когда девушка попыталась восстановить равновесие, но он полностью не отпустил ее. Нахмурив брови, гоблин взял ее руку.
– Что Аграмону нужно от меня, чтобы Линдер и твой дядя захотели сдать меня?
– спросила она, завороженная его прикосновением.
– Если он в темнице, и его зло не может никого затронуть, то как он заставляет всех выполнять его указания?
Айзек опустил взгляд и посмотрел на их переплетенные пальцы. Грета подумала, что он хочет отмахнуться от ее вопросов, но он просто покачал головой.
– Вы люди - причина, по которой мой мир находится в хаосе, и вы также единственное лекарство от этого.
Она слышала это и прежде, но не понимала, и все-таки ее пронзило сочувствие, когда его плечи опустились. Он разрывался между слишком многими целями. Мог не хотеть быть королем, но как только он взял на себя эту обязанность, он не выглядел как человек, который мог проигнорировать требования своих людей - а они все, казалось, жаждали ее крови.
Рано или поздно ему придется сделать выбор - его народ или Грета - а она была не настолько наивна, чтобы поверить, что гоблин выберет ее, даже если именно ради нее он стал королем. Она освободила руку и засунула в карман своих созданных сном джинсов.
Его взгляд исследовал Грету, медленно поднимаясь с талии на грудь, пока их глаза не встретились. Она сглотнула, промочив сухое горло, когда воздух между ними зашипел. Ей показалось, что он снова возьмет ее за руку, притянет ближе, чтобы поцеловать, надеялась, что гораздо глубже, чем в прошлый раз. Она хотела его так сильно, что это причиняло боль внизу живота.
Но Айзек этого не сделал. Его взгляд опустился, и он глубоко вздохнул, словно пытаясь восстановить равновесие, как и она. После долгого молчания мужчина сказал:
– Было время, когда Милена и все существа на ней жили в гармонии. Мы обладали связью с Великой Матерью, и взамен она дала нам все, что мы могли хотеть или в чем нуждались.
– Похоже на историю создания моего мира и, возможно, сотни других. Сейчас ты мне расскажешь о смертоносном яблоке и непокорном змие, не так ли?
Айзек нахмурился:
– Это был рай, пока демон не загрязнил наш мир своим злом.
– Как я и сказала... непокорный змий.
– Этого змия звали Аграмон. Он уничтожил все, до чего смог добраться, и тогда Великой Матери пришлось принять ответные меры, с дождем и снегом. И, тем не менее, демон наносил ущерб многие века. В конце концов, его загнали вглубь гор и магией заключили в темницу, но земля уже была испорчена, и дочери Великой Матери - эти две луны - наказали народ Милены за то, что не смогли защитить ее.
Люк когда-то рассказывал ей, что народ Милены не всегда был рабом лун, и что проклятие затмения было наказанием.
– Почему я должна поверить, что это нечто больше, чем мифология?
– В каждом мифе есть правда. Аграмон первоначально был из вашего мира. Он проник через порталы между нашими мирами.
Она подавила дрожь:
– Все это было вечность назад. Даже если изначально люди несут ответственность за освобождение этой призрачной угрозы, я не...
– Не призрачной, - сказал он.
– Из плоти и крови, и очень могущественной. Говорят, что только когда люди будут привлечены к ответственности за свое предательство, демон покинет наш мир, и связь Милены с Великой Матерью будет восстановлена.
– Что?
– он должен прекратить рассказывать эти сказки.
– Это ты, - сказал он.
– Ты та, кто освободит Аграмона. Приспешники демона прочесывают мои земли, пока мы разговариваем, подвергая мой народ опасности только потому, что ему нужна ты. И я не могу позволить себе терять время только для того, чтобы преследовать тебя через три графства, - его голос звучал нетерпеливо.
– Ты скажешь мне, где ты, чтобы я мог тебя защитить.
Гоблин так и не сказал, что и как, и почему она нужна демону. И, по-видимому, не собирался.